Читать книгу "Дневник измены - Елена Колина"

…Андрей лежит рядом со мной – это счастье. Это очень большое счастье… Это – очень большое счастье?

Вот что он лежит, смотрит в потолок?.. Что у него там, на потолке, – акции, фьючерсы, брокеры, дилеры?..

– Обними меня, – нежно сказала я.

– Зачем? – спросил Андрей.

Действительно, зачем?..

Моя подруга Алена про своего мужа Никиту в таких случаях говорит «у-ух, скотина лысая». Это она нежно говорит, когда только делает вид, что злится. А про Андрея не скажешь «скотина лысая», он не лысый, и все такой же красавец, как пять лет назад, когда мы поженились и он обнимал меня каждое утро без склок и дополнительных указаний. А теперь вот – «зачем?»… Правильно Алена говорит про Никиту «у-ух, скотина лысая».

– Говорят тебе, обними, – все еще нежно, с затаенной злобой, повторила я, – ты меня любишь?

– Глупый вопрос.

Да?.. А хотя да… Я как доцент и психолог сама сто раз объясняла людям никогда не требуйте от партнера признаний в любви, не вынуждайте к нежности, не заставляйте, не шантажируйте, не, не, не… в общем, ведите себя тихо как мышка, и тогда все сами придут и сами все вам дадут. Сами скажут «люблю», сами подарят гиацинты, и творог с рынка, и духи «Bulgari», и все остальное, кому что надо. Я, например, мечтаю, чтобы Андрей приносил мне мармелад, какой я люблю – красный и зеленый. А он вместо мармелада все время приносит цветы – не так уж и давно это было, всего полгода назад. Но я молчу и жду мармелад – не требую, не вынуждаю, не заставляю, просто жду, – я же все-таки психолог.

Моя профессия вообще очень выгодная. У меня такая профессия, что я могу использовать ее и не будучи… в общем, не работая по специальности. Психологию можно применять на практике дома. А бывают невыгодные профессии – высшая математика, физика твердого тела, органическая химия, их нельзя дома применять на практике. Человек вышел замуж, ушел с работы, стал домобогаткой – и все, он уже профессиональный ноль. Или продавец в продовольственном отделе, что он может каждый день дома подавать на завтрак – яичницу, йогурты? Или человек, который проводил презентации кастрюль «Цептор», – он же не будет начинать каждое утро с презентации кастрюль самому себе и близким? Ну, еще один-два раза куда ни шло, а потом что?.. Андрей тоже находится в незавидном положении. У него деревообрабатывающий завод, разве это выгодная профессия? Он же не сможет перерабатывать дерево, если его завод вдруг куда-нибудь испарится…

Так что в сравнении с продавцом, физиком твердого тела, органическим химиком и деревообрабатывающим заводом мои дела весьма неплохи. Я могу применять психологию на практике дома. И остаться профессионалом.

…Андрей лежит, смотрит в потолок, наверняка думает о деревопереработке. Тогда я так:

– Знаешь что? Не знаешь? А я… а у меня… а у нас будет ребенок.

Честное слово, я не сумасшедшая, хотя все сумасшедшие утверждают, что они нормальные. Не знаю, почему я это сказала. Что будет ребенок. Просто хотела, чтобы он обрадовался до смерти или хотя бы удивился.

– Нет, – решительно сказал Андрей, – пока достаточно… Я вчера уже дал двести долларов.

Кого достаточно, на что двести долларов, кому двести долларов, может быть, у него вторая семья, а я не знала?

– Но… ребенок же будет, – вразумляющим тоном повторила я.

– Ну и что?.. Купи телячью отбивную, торт с вишнями, – сказал Андрей.

Зачем ребенку сразу же торт с вишнями, не говоря уж о телячьей отбивной?

– Ты что, не рад? – прошептала я.

– А чему я должен радоваться? – мрачно сказал Андрей. – Я видел Муру вчера вечером. Дал двести долларов на шляпку. Со вчерашних двухсот долларов я еще не соскучился.

Ах вот оно что. Андрей подумал, что «у нас будет ребенок» означает не беременность, а торт с вишнями и телячью отбивную. Подумал, что придет Мура. Про Андрея Андреича он не мог бы подумать «придет ребенок», потому что в три года люди еще живут дома. А Муре уже 19 лет, и она живет отдельно. Мы ее видим нечасто, очень редко, иногда даже не каждый день.

– Двести долларов на шляпку? А какую шляпку?

Андрей молча пожал плечами.

Молодец Мура, хорошая девочка, я только на минутку вышла, а она уже успела выпросить деньги на шляпку… Но зачем Муре шляпка? Вообще-то моя мама запрещает нам с Мурой и Андрюшечкой быть на солнце с голой головой. Но сентябрь в Питере не то чтобы очень жаркий.

…Мама и в мороз тоже запрещает нам ходить с голой головой, и в дождь. Кстати, она всегда мне под зимнюю пуховую шапку надевала платочек, беленький, и у меня из-за него развился комплекс, что я «зима-лето попугай, сиди дома не гуляй»… Ей и сейчас бы хотелось, чтобы мы все на всякий случай всюду были в платочках…

– Мура сказала, ей срочно нужна шляпка для занятий в анатомичке, – уважительно сказал Андрей, – сказала, двести долларов, не меньше.

…Ха. У Муры давно нет анатомички. Мура надеялась, Андрей не заметил, что она уже на третьем курсе. Мура не знает, где у человека печень, справа или слева, потому что анатомичка была очень давно, на первом курсе, но зато она умеет строго сказать «Откройте рот!».

– Кстати… А где ребенок? Я имею в виду Андрюшу, – уточнил Андрей таким озабоченным голосом, как будто у нас много детей, а он их нянька и никогда не спускает с них глаз.

– Андрей Андреич сегодня первый раз пошел в первый класс, – торжественно сказала я, – с ранцем и гладиолусами.

– Ему же только три года, – удивился Андрей, – разве сейчас?.. уже идут в школу?.. так рано?

Да, сейчас уже. Этот детский сад, в который я сегодня к девяти часам отвезла Андрюшу и уже успела вернуться и снова лечь в постель (а куда же мне ложиться, если на лекцию не нужно?)… так вот, этот детский сад ничуть не легче первого класса. Это не простой детский сад, где когда-то простая Мура водила хоровод и кидалась формочками, это элитный детский сад. Элитный Андрей Андреич будет есть элитную кашу, элитно танцевать и элитно писать палочки на английском, французском и немецком. Пятьсот долларов в месяц за кашу и др., за палочки на иностранных языках дополнительная плата.

– Хорошо, – кротко сказала я, – а если я совсем другое имела в виду, не Андрея Андреича, не Муру, не двести долларов на шляпку? А что у меня будет ребенок?

– Загляни в паспорт, – посоветовал Андрей. И небрежно улыбнулся – так улыбаются ребенку, который пытается рассмешить взрослых анекдотом.

– В чей паспорт? – удивилась я.

– В свой, малыш, в свой… ты ведь уже… как это говорят?.. Бальзаковская женщина? – сказал Андрей и ушел на работу прямо с кровати.

То есть вскочил, и через пять минут его уже нигде не было, ни в ванной, ни на кухне, нигде.

Андрей ушел, а Лев Евгеньич и Савва Игнатьич, наоборот, пришли, – не то чтобы я не могу побыть одна, просто чувствую себя немного одиноко. Тем более они раньше со мной спали, до Андрея.