Читать книгу "Бутик для Золушки - Людмила Бояджиева"

— Текст Александры Беляевой. Лирическое, — объявила Саша, подстегиваемая былым куражом, когда несет лихая волна удали и все по фигу, и все получается отлично! Глубоко вдохнула и отчаянно, с надрывным выражением завопила:

Деревья и ограды уходят вдаль, во мглу, Одна средь снегопада стою я на углу. Снег на ресницы липнет, в глазах моих тоска, И весь мой облик сделан из одного куска. Как будто бы железом, обмокнутым в сурьму, Меня вели нарезом, по сердцу твоему. И в нем навек засело смиренье моих черт, И оттого нет дела, что свет жестокосерд…

Кое-кто притормозил возле декламаторши, с удивлением поглядывая на вымазанное зеленью лицо. Старик, продающий «СПИД-Инфо», положил на Сашин прилавок газету:

— Подарок за стихи. Душевно и правильно. Особливо про нарез. Это я тебе как слесарь говорю.

Дожевав гамбургер, коллега из фирмы «Холлидей» забрал прибор:

— Зря надрываешься. Не поймут. А на людей нечего жаловаться. «Свет жестокосерд!» Сама-то чего хорошего кому сделала?

— Ты хотя бы про Бориса Пастернака слышал? — бросила Саша с ледяным презрением.

Парень с фирмы глянул на нее совсем иным, каким-то печальным глазом и задушевным голосом произнес:

— Слышал. Более того, леди, «Доктора Живаго» читал… Пардон! К тебе покупатель пошел. — Он снова заголосил в мегафон про маскарад на площади Стокгольма.

Лоток Саши окружили цыганки. Не гадающие, не промышляющие, а веселые, шумные, облепленные детьми.

— От пота протирка секретная есть? А мазь от морщин? Знаешь, такая иностранная, на семьдесят пять процентов вот так лицо вытягивает. — Огромная, цветущая тетка в звенящих серьгах подтянула к ушам обвислые щеки, показывая, как изменяется лицо после применения крема.

Саша полезла в коробки, отыскивая нужную продукцию. Цыганки осадили прилавок, рассматривая выставленные экземпляры. Привлеченная толпой, к лотку приблизилась дама значительных размеров и претензий. Снег присыпал меховые поля огромной, как сомбреро, шляпы. И косметики на лице было предостаточно.

— Девушка, покажите мне помаду оттенка «Мулен Руж».

— Вот выбирайте. — Саша разложила тюбики.

Женщина взяла зеркальце, открыла колпачок помады и выпятила губы с явным намерением испытать образец.

— Пробовать нельзя! — остановила ее Саша, уже понесшая убытки за испорченную помаду.

— Почему это нельзя? Я что — заразная? Тогда на себе покажите! Вы ж, девушка, должны заинтересовать покупателя. Бизнес требует жертв.

Тщетно пытаясь отогнать от прилавка цыганских детей, уже прыскающихся дезодорантами, Саша в отчаянии нарисовала себе алой помадой клоунский рот.

Покупательница оценивающе смотрела на нее:

— Вызывающе! То что надо! Возьму! — Она открыла кошелек.

В этот момент у тротуара, обдав грязью прохожих, остановилась шикарная иномарка. Представительный мужчина, в черном пальто от Армани нараспашку, заторопился к ближнему лотку, взял две бутылки минералки, брезгливо шагнул обратно через снежное месиво. Попытался перемахнуть лужу, качнулся, не удержал равновесия и налетел на продавщицу «Керри». Полетела в грязь мелочь, выпорхнули из Сашиных рук полученные купюры.

— Простите… — буркнул мужчина, нагибаясь за деньгами. Голова продавщицы в несуразном берете и крепкий лоб элегантного джентльмена столкнулись, как праздничные бокалы.

— Шит!.. — потирая ушибленное место, простонал мужчина.

Разогнувшись, он окинул продавщицу пристальным взглядом и вдруг ошалело воскликнул:

— Сашка?! Ты? Что ты здесь делаешь?

— Подрабатываю. Подруге помогаю. Зарплата гуманитария теперь сам знаешь какая, не соответствует растущим потребностям… А тут… Тут весело. — Спохватившись, она быстрым движением вытерла рукой размалеванный рот. — А… ты давно в Москву вернулся?

Саша оторопело смотрела в лицо, сохранившее весьма отдаленное сходство с запечатлевшимся в памяти обликом пылкого романтика, лидера школьных диспутов и КВНов, Игоря Буртаева. Крупный, высокий, лысоватый, в дорогих очках, этот господин был по-своему привлекателен. Он олицетворял собой тип мужчины, сочетающий в себе барственную внешность с интеллектуальным благородством.

— Почти два года на родине обретаюсь… — поспешно сообщил он, стараясь замять неловкость ситуации.

— Два года?! И ни разу не позвонил… — вымолвила Саша, словно не веря собственным словам.

— Так вы же переехали, а телефон не оставили. Да и я теперь в другом доме живу.

— Со своей американкой?

— Хизер осталась в Бостоне. Мы развелись. Я тружусь здесь. Знаешь, Москва — лучшее место для предпринимательства. Но трудновато встроиться.

— Знаю. Бизнес требует жертв. — Саша посмотрела на свой разоренный прилавок. Цыгане откочевали к продуктовым рядам, нанеся немалый материальный ущерб. — Думаю, тысячи на три товара испортили. — Она смутилась и осторожно вытащила из руки Игоря подобранные купюры. — Но я не каждый день здесь торгую… Только изредка…

— А как… — он явно нервничал, — Зинаида Константиновна здорова?

— Спасибо, очень… То есть нет, как раз не очень — у мамы гипертония, сердце. О тебе вспоминает… Ну, не так, чтобы часто… — Саша не могла отвести глаз от его лица. Это был взгляд пассажира «Титаника», провожающего взглядом последнюю шлюпку. Господи! Сколько раз она воображала эту встречу! Но не так ведь, совсем не так! А весной, где-нибудь в парке. С легким загаром и в чем-то светлом, стильном, она небрежно поздоровается, перекинет на спину тяжелую косу и позовет девочку, играющую с мячом: «Зинуля, познакомься — это твой папа!»

Он изумится, потом просияет от счастья и поймает в объятия бросившуюся к нему дочь. Теплые детские ручонки сомкнутся на его крепкой шее, и слезы нежданной радости заблестят в серых глазах…

«А теперь? Как поступить теперь? — лихорадочно размышляла Саша. — Сказать или нет?»

— Привет передавай… Энергичная у тебя матушка, — светски закруглил разговор Игорь.

И… шлюпка уплыла. Под лозунгом «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих» Саша перевела дух.

— Ты… заходи. Если косметика понадобится…

— Лады… Рад, что ты нашла свою нишу, — бодро подытожил Игорь, но не ушел, а продолжал стоять, повинно опустив голову. На поредевшие русые волосы падал снежок. — Я ведь… Знаешь, виноватым себя чувствовал…