Читать книгу "Механизмы радости - Рэй Брэдбери"

Четыреста делегатов конгресса, посланцы двадцати двух стран, были приняты Папой в его летней резиденции.

«Этот конгресс, посвященный космическим полетам, имеет огромное значение для нашего времени – начавшейся эпохи исследования человеком космического пространства, – сказал Папа. – Он затрагивает интересы всего человечества….Человеку необходимо приложить немалые усилия, чтобы установить новые отношения с Богом и Его Вселенной».

Отец Келли читал все медленнее и наконец остановился.

– Когда была напечатана эта заметка?

– В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году.

– Неужели так давно? – Отец Келли отложил ее в сторону. – Никогда ее не читал.

– Похоже, – сказал отец Брайан, – что вы и я, отец, вообще читаем не очень много.

– Каждый мог пропустить ее, – ответил Келли, – это совсем крохотная заметка.

– Но в ней заложена очень большая идея, – добавил отец Витторини, всем своим видом демонстрируя хорошее настроение.

– Дело в том, что…

– Дело в том, что, – перебил Витторини, – когда я впервые заявил об этом, правдивость моих слов была подвергнута очень серьезным сомнениям. Теперь мы видим, что я говорил истинную правду.

– Разумеется, – поспешно сказал отец Брай-ан. – Однако, как заметил наш поэт Уильям Блейк: «Коль правду ты во зло употребил – гнусней лжеца любого поступил».

– Безусловно. – Витторини продолжал излучать дружелюбие. – Но разве не Блейк написал также:

Кто собственным глазам не доверяетНе верит никогда и никому.Но Солнце и Луна коль веру потеряют,Вселенная погрузится во тьму.

– Весьма убедительно, – добавил священник-итальянец, – и очень подходит для космической эры.

Отец Брайан уставился на возмутительного спорщика:

– Я был бы вам бесконечно благодарен, если бы вы не цитировали нам нашего Блейка.

– Вашего Блейка? – спросил стройный бледный мужчина с волнистыми темными волосами. – Странно. Я всегда был убежден, что он англичанин.

– Поэзию Блейка, – сказал отец Брайан, – очень любила моя мать. И именно она рассказывала мне, что у него была ирландская кровь по материнской линии.

– Искренне признателен вам за столь ценные для меня сведения, – поблагодарил отец Витторини. – Однако же вернемся к газетной заметке. Теперь, когда мы ее наконец разыскали, не пора ли нам поподробнее ознакомиться с энцикликой Пия Двенадцатого?

Отец Брайан, осторожность которого была его второй натурой, недоверчиво спросил:

– Что же это за энциклика?

– Позвольте, та самая – о космических путешествиях.

– Он не мог написать этого!

– Тем не менее написал.

– О космических полетах! Специальная энциклика?

– Совершенно верно, специальная.

Оба священника-ирландца чуть было не попадали с кресел – настолько сильным оказался для них этот удар.

Отец Витторини делал движения, как человек, приводящий в порядок свой костюм после взрыва: сощелкнул пылинку с рукава, стряхнул волосок, подобрал две-три хлебные крошки со скатерти.

– Неужели недостаточно было того, – проговорил отец Брайан упавшим голосом, – что он пожал руки этой шайке астронавтов, сказал им, дескать, молодцы, ребята, и все такое, но ему показалось мало, и он обо всем этом еще и написал?

– Этого было недостаточно, – подтвердил отец Витторини. – Он, как я слышал, пожелал подробно изложить свои взгляды относительно проблем жизни на других планетах и влияния этого феномена на христианский образ мышления.

После каждого из этих слов, произнесенных очень отчетливо, двое других мужчин все дальше откидывались назад в своих креслах.

– Вы слышали? – прошептал отец Брайан. – А вы сами это еще не читали?

– Еще нет, но я намереваюсь…

– Вы много вещей намереваетесь сделать, и отнюдь не самых лучших. Иногда, отец Витторини, – и мне крайне неприятно говорить это, – ваши речи звучат совершенно неподобающим для священнослужителя католической церкви образом.

– Я говорю, – парировал Витторини, – как итальянский священник, пытающийся сохранить поверхностное натяжение церковного болота, где я по воле Божьей оказался в окружении огромного стада клерикалов по имени Шонесси, и Налти, и Фланнери, значительно превосходящих меня по численности, которые начинают панически метаться по кругу, словно карибу или бизоны, стоит мне лишь шепнуть: «Папская булла».

– Теперь я уже нисколько не сомневаюсь, – тут отец Брайан скосил глаза в ту сторону, где, по его представлению, должен располагаться Ватикан, – что вы собственнолично, окажись вы там, втянули бы святого отца во все это дуракаваляние с космическими путешествиями.

– Я?

– Вы! Разве не вы – не мы же, в конце концов, – натащили сюда целый грузовик журналов с космическими кораблями на глянцевых обложках и нечистыми зелеными шестиглазыми чудовищами о семнадцати манипуляторах, которые гоняются за полураздетыми девицами на какой-то там луне? Это вы – я своими ушами слышал – вместе со своим бесовским телевизором среди ночи ведете отсчет: десять, девять, восемь – и до единицы. А мы лежим и трясемся от страха так, что у нас пломбы из зубов вылетают. Вы, два итальянца – один здесь, а другой в замке Гандольфо – прости меня, Господи! – умудрились парализовать все ирландское духовенство!

– Успокойтесь! – сказал наконец отец Келли. – Вы оба.

– Успокоюсь. Так или иначе, но я обрету покой, – сказал отец Брайан, доставая из кармана конверт.

– Уберите, – приказал отец Келли, предчувствуя, что может там содержаться.

– Пожалуйста, передайте это от моего имени пастору Шелдону.

Отец Брайан тяжело поднялся и обвел глазами комнату, отыскивая дверь, чтобы уйти. И быстро вышел.

– Вот, полюбуйтесь, что вы наделали, – сказал отец Келли.

Отец Витторини, искренне потрясенный, перестал есть.

– Но, святой отец, я все время полагал, что это не более чем дружеская дискуссия: он выдвигал свои аргументы, а я – свои, он горячился, я же возражал со всей возможной мягкостью.

– Видите ли, ваша перепалка слишком затянулась, и забавный словесный поединок принял серьезный оборот, – сказал Келли. – Ах, вы не знаете Уильяма так, как его знаю я. Вы ведь и впрямь глубоко ранили его.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить…

– Лучше брюки свои погладьте! И не путайтесь под ногами, я сам все постараюсь устроить. – Отец Келли схватил со стола конверт и посмотрел через него на свет. – Рентген скорбящей души. Ах ты господи.

Он поспешно поднялся наверх.

– Отец Брайан? – позвал он. Немного помедлив, постучал в дверь. – Отец? Уильям?