Читать книгу "Про меня и Свету. Дневник онкологического больного - Вероника Севостьянова"

11 апреля

Итак, это уже четвертая запись в моем дневнике – тетради наблюдения за лечением. Позавчера нам со Светой сделали биопсию. Теперь эти козявки, откусанные от опухоли, будут недели полторы или две проверять в гистологической лаборатории, а мы пока начнем сдавать предварительные анализы. Из городского онкологического центра нас отправили в Железнодорожную больницу, потому что химиотерапию нам будут проводить именно здесь, в отделении исследования, по протоколу. Если говорить простым языком, то нас включили в число подопытных. Будут на нас опробовать что-то такое, что еще не выпущено в широкое потребление и продажу. Хорошо это или плохо? Я не знаю. Возможно, что нам достанется новейший препарат, благодаря которому человечество уже через несколько лет окончательно победит рак. А может быть и обратный вариант, когда эффект от лечения будет носить отрицательный характер.

В любом случае нас заставили подписать огромную кипу бумаг, основной смысл которых: “Я ознакомлена, я понимаю, я сама несу ответственность”. Света подписала все, не читая. Я с моим отношением к медработникам отправилась в холл под пальму, чтобы тщательно изучить бюрократическое крючкотворство. В итоге тоже, конечно, подписала, но так душа моя была хотя бы более спокойна.

20 апреля

Результаты гистологии получены: протоковый рак, и дальше много непонятных мне слов. В общем, все, как и ожидалось. Кажется, ставят вторую стадию, но я до конца пока не разобралась в этой классификации, надо будет подробно расспросить доктора и постараться самой это понять и других не запутать. В ближайшее время начнут химиотерапию. Вообще-то сначала, на первом осмотре, хирург в онкоцентре предложил сразу делать операцию, но затем сообщил, что в этом врачебном отделении проводят исследования новых препаратов, и я согласилась участвовать в этой программе, отложив хирургическое вмешательство.

Ну, да, да, все мы понимаем, что новые лекарства не появляются из воздуха. Их изобретают, изучают действие на мышках и свинках, потом обязательно проводят эксперименты и на людях. Знаю, что участникам подобных исследований часто платят неплохие деньги. Но это, конечно, не в нашем случае. Оплачивают риски, когда в исследованиях принимают участие здоровые люди. Мы же получаем обоюдную выгоду: компания-производитель видит результат, а нас лечат бесплатно новейшими лекарствами.

Конечно, бывает, когда даже на последнем, предпродажном этапе исследований могут возникнуть осложнения со здоровьем испытуемых, но я об этом решила и не думать. В конце концов, рак более серьезен, чем любое исследование. На участие я согласилась моментально. И вот сегодня сдаю своей первой медсестре в этом отделении свою первую кровь.

“Дайте ту руку, что рядом со здоровой грудью”, – получив ясное распоряжение, я протянула свою левую руку ладонью вверх, поработала кулаком, после того как мне ее перетянули жгутом выше локтя, и отвернулась лицом к стене. Никогда не могла спокойно смотреть, как мне дырявят вены. А уже потом, в коридоре, поинтересовалась у других женщин, почему кровь берут из определенной руки. Разве жидкость в нас не одинаковая течет, неважно же, рука эта расположена на стороне со здоровой или с больной грудью?

А все дело, в общем-то, в предстоящей операции. Вместе с опухолью, что растет в груди, в обязательном порядке удаляют и один или несколько лимфатических узлов из подмышки. И удаление этих лимфоузлов сильно нарушает кровоток в руке. В тяжелых случаях рука может увеличиться до невероятных размеров и так и остаться огромной и неподвижной. В обычной ситуации несложные упражнения со временем вернут руку в нормальное состояние. Но в любом случае вены, поврежденные в результате уколов и капельниц, только усугубят ситуацию. А уколов мне предстоит много. Так что послушаюсь медсестру и общественность и под иглу буду подставлять только руку рядом со здоровой грудью. Жизнь и так сложна, зачем создавать дополнительные трудности искусственно?

16 мая

Конечно, я нервничаю. Прошло уже почти полтора месяца, как мне поставили диагноз, а дело пока не сдвинулось. То я в Ниццу, то в Самару, то всей страной майские праздники отмечаем. Сегодня подписала бумаги, что согласна на участие в исследованиях, получила на руки и свой экземпляр договора и уже на правах подопытного попыталась расспросить доктора о сроках первой химии. В ответ он чертил на листочке какие-то круги и рассказывал о цикле развития рака. И, по его предположениям, моей опухоли уже не менее двух лет, а значит, месяц или два отсрочки лечения ничего не меняют. Не знаю. В сомнениях.

В коридоре в очереди на сдачу крови сидела рядом с удивительно красивой девушкой. Вижу ее здесь уже второй раз и каждую встречу, разглядывая ее практически идеальную внешность, поражаюсь злобности болезни, которая посмела тронуть и такое совершенство. Спросила, как ее зовут, но пока разговаривали, забыла, минут через десять спросила опять, но, сознаюсь честно, снова забыла. Наверное, могла бы придумать ей имя для записи в дневнике, ну так, знаете, чтобы мои мемуары были непогрешимо точны, но, пожалуй, не буду. Мысленно я пыталась примерить ей и Елену, и Юлию, и Валентину, и Светлану, но почему-то все эти имена не подходили ей даже гипотетически.

А Светлана, с которой мы вместе сдавали биопсию, сегодня подписала те же бумаги, что и я. Кажется, мы так и будем идти параллельно. Она даже предположила, что мы можем получать одинаковое лечение. Странно, разве могут разных людей лечить одинаково? Мне кажется, Света что-то путает.

Красивую девушку я подергала за кончики длинных волос, беспардонно пытаясь понять, парик на ней или нет. Парик, конечно, но надо сказать, что настолько он естественно выглядит, что я даже смирилась с тем, что волосы вылезут и у меня. Впрочем, цена у парика тоже не маленькая, семнадцать тысяч рублей. Но она меня сразу успокоила: стоимость зависит в том числе и от длины волос, и замена натуральных обойдется мне, скорее всего, тысяч в девять – десять. Приемлемо.

Да, сегодня я уже решила, что парик буду покупать как у нее, из искусственных водорослей, и, по ее же совету, с укладкой примерно такой же, как моя. Пожалуй, уже вечером поищу в Интернете магазин париков в Петербурге. Немного и самой смешно, что у меня не выпало еще ни одного волоска, а я уже готовлюсь к покупке. Мне кажется, что это меня внутренний страх подталкивает. Ну, примерно, как “знал бы, где упасть, заранее соломки подстелил”. Только моя соломка будет из японских водорослей и в виде современной стрижки.

Красивая девушка потом убежала сдавать экзамен. Удивительно, но сегодня, глядя на нее и ее веселое поведение, я вдруг стала спокойнее. Она своей легкостью сумела внушить мне ту уверенность, что пока не внушил ни один врач. Какая-то она очень светлая. Спасибо ей.

22 мая

Сегодня мне сделали первую химию. Вообще-то, вчера готовила мученическую фразу для дневника. Собиралась начать запись, например, со слов “Пренеприятнейшая штука эта ваша химиотерапия” или “Так и знала, что будет лысо, голодно и тошнотно”, но в итоге пока жизнь гораздо симпатичнее, чем я могла ожидать.