Читать книгу "Меня спасла слеза - Эрве Де Шаландар"

Одна неделя — 6 часов — 13.30, следующая — 13.30–21 час. Ритм утомительный, это правда. Но когда я начинаю рано, у меня, по крайней мере, свободна вторая половина дня. И я могу сходить в бассейн, встретиться с подругами. Мне приходится рано ложиться спать, только и всего.

Я в отличной форме. Согласна, в феврале мне прооперировали грыжу межпозвоночного диска, но это уже старая история. Я снова занялась спортом, особенно мне нравится велосипед.

В прошлую субботу я уже проехала пятьдесят километров, как и раньше. Я сказала себе: «Порядок, операция — это всего лишь воспоминание!» Было жарко. Помню ощущение прохлады, когда наша группа велосипедистов въехала в лес парка Пурталес в шикарном квартале Робертсо в Страсбурге. Возможно, именно из-за этого перепада температур у меня немного заболело горло. Пустяк, у меня даже жара не было, я просто приняла таблетку. На следующий день в полдень нас ждали у моего брата Жильбера. Я чувствовала себя усталой. Но в этом не было ничего тревожного. В самом деле, кто не чувствует усталости в конце рабочей недели, верно?

Была еще история с ананасом. В столовой на предприятии я всегда беру его на десерт. Но в последнюю неделю мне пришлось от этого отказаться. Я не могла больше выносить его кислый вкус. Ощущение было странным: как будто язык покрылся мелкими трещинами. То же самое произошло и от лимона на рыбе. Я просто не стала это есть.

Итак, в последние дни у меня чуть-чуть болело горло, в воскресенье я чувствовала усталость, и еще это странное отвращение к ананасу. Пустяки, мелочи. Ничего не значащие мелочи, которые регулярно возникают в нашей жизни и о которых забываешь, если жизнь идет своим чередом. Но, как только происходит драма, они становятся предупреждающими знаками.

Ничего не значащие мелочи регулярно возникают в нашей жизни. Мы сразу же забываем о них, если жизнь идет своим чередом. Но как только происходит драма, они становятся предупреждающими знаками.

Нет, правда, в этот понедельник, 13 июля, перед рассветом, в моей ванной, где я, умываясь, как обычно слушаю музыку, я чувствую себя хорошо. Скажу без ложной скромности, у меня такое ощущение, что в пятьдесят семь лет я моложе многих других женщин моего возраста. И никаких сомнений, это благодаря физическим упражнениям: велосипед, бассейн, походы в горы, бег (я много раз участвовала в забеге «Десять километров Страсбурга»). И еще благодаря моему характеру: мне часто говорят, что я позитивно настроена от природы, и это правда. Я не из тех, кто киснет. И еще благодаря любви. Рэй еще спокойно спит. Наша дочка Кати живет в Париже. Она подарила нам двух потрясающих внучек, Селию и Мелани. Все хорошо. Я счастлива и охотно это признаю. Жизнь прекрасна, и необходимость отправиться на работу к 6 утра накануне 14 июля не заставит меня думать иначе! Тем более что вечером мы собирались отправиться на бал к пожарным.

Я сытно завтракаю и выхожу из дома в зарождающееся утро. Я покидаю нашу квартиру в Шильтигейме, пригороде Страсбурга. Обычно я езжу на автобусе предприятия, но этим утром предпочитаю сесть в свою машину. Я пускаюсь в путь на завод, который расположен примерно в двадцати километрах от дома. Я работаю там уже десять лет. Он выпускает тележки для супермаркетов, аэропортов, больниц. До этого я больше двадцати лет проработала мастером на ткацкой фабрике. У меня была хорошая должность, но предприятие закрылось. Тогда я согласилась на то, что предложили, и это оказалось место на заводе. Я устанавливаю приемники для монет на металлические ручки. Именно в их прорезь вставляют жетоны, чтобы взять тележку. В зависимости от заказчиков и стран эти приемники расположены в разных местах. Приходится заниматься регулировкой, иногда ставить их посередине, иногда справа, иногда слева.

Я работаю с отверткой, но во время работы стою. Труд достаточно тяжелый, правда, мне удалось поймать ритм. Это мужской мир: в каждой бригаде примерно три сотни мужчин на десяток женщин. К этому я тоже привыкла. Думаю, они хорошо ко мне относятся. Все эти мужчины… Они часто рассказывают мне истории из своей жизни. Мы шутим, обсуждаем. Мне нравится общение с людьми, которое дает эта работа, а еще я всегда во всем вижу хорошее. Именно ко мне присылают новичков. Честное слово, жизнь прекрасна, потому что я в отличной форме и счастлива.

Первая тень омрачила мое счастье на парковке перед заводом, несмотря на появившиеся лучи солнца. Я чувствую покалывание в кончиках пальцев. Я вспоминаю о старом переломе мизинца. Ревматизм? Или это к перемене погоды? О нет! Не может быть, чтобы этим вечером на балу пошел дождь! Но, похоже, это что-то другое: покалывают кончики всех пальцев на обеих руках.

Неожиданно боль появляется в суставах. Она нарастает. Я растираю руки — не помогает. Странно. Да ладно, какая разница. Надо идти работать. Я приветствую коллег, начинаю крепить приемники и чувствую, что тяжесть в руках становится меньше.

Но тут меня атакует сильная головная боль. Я стараюсь о ней не думать. Беру приемник, креплю его к планке, закручиваю болты. Планок становится все больше… И заводской гул нарастает, буравя мне мозг. От мигрени начинает кружиться голова. Я даже не могу нагнуться, чтобы положить готовую деталь в ящик.

В 8.30 я решаю прекратить работу.

Я иду к мастеру, чтобы сказать об этом.

— Отдохни, Анжель. Сделай перерыв, все пройдет.

Нет. Я уже поняла, что не пройдет. Что все перерывы, все добрые слова мне не помогут. Я больше не могу работать, несмотря на всю свою силу воли. У меня предчувствие: то, что меня мучает этим утром, это не обычная мигрень, не банальный ревматизм. У меня смутное ощущение, что случилось нечто очень серьезное. Только я не знаю, что именно.

— Мне жаль, но я должна вернуться домой.

Мастер дает мне формуляр, и я покидаю рабочее место.

Мой коллега Марк, увидев, что я ухожу, любезно пожелал мне «приятного 14 июля!». На его лице тревожная улыбка: он тоже понял, что моя головная боль отнюдь не безобидна. Здесь меня хорошо знают. Им известно: я не из тех, кто отлынивает от работы при малейшем недомогании. За десять лет я ни разу не брала больничный. Я больше не задерживаюсь, иду на парковку. Я должна вернуться как можно скорее, пока еще могу вести машину.

Рэй, разумеется, удивлен моим возвращением. Он дает мне обезболивающую таблетку, и я ложусь в постель. Когда проснусь, еще успею приготовиться к балу. Но проснувшись, я почувствовала, что стало хуже. Боль усилилась. Это кажется невозможным. Малейшее движение превращается в муку. Я никогда ничего подобного не испытывала: на мою голову словно надели каску слишком маленького размера, и эта каска продолжает уменьшаться, сжимая мозг.

Я не понимаю, что со мной. Не понимаю, почему моя голова вот-вот лопнет и откуда взялось это странное онемение во всем теле.

Ни одна таблетка в мире не могла бы принести мне облегчение.

— Я вызываю доктора! — решает Рэй ближе к вечеру.

Наш лечащий врач не берет трубку, он в отпуске. Рэй пытается связаться с той, кто его замещает. Она тоже недоступна.