Читать книгу "Золотая орда. Монголы на Руси. 1223-1502 - Бертольд Шпулер"

Странного в этом ничего нет, так как отдельные проявления жизни татар на Руси нельзя изложить отдельно от того, что происходило с ними в монгольском государстве в Иране. Тем самым хорошо просматривается схожесть обоих государств в середине XIII века, а также то, насколько велико было влияние культуры и административного устройства покоренных народов, а также окружающей природы на их развитие.

Описание источников исследования

При исследовании истории Золотой Орды мне, как автору, пришлось столкнуться с рядом трудностей, причина которых заключается в том, что это государственное образование, добившееся заметного подъема в материальном плане, не стремилось к развитию в духовном отношении.

Среди кыпчаков[7] нет ни одного духовного лица, оставившего хоть какой-то серьезный след и результаты деятельности которого могли бы быть сопоставимы с трудами представителей ведущих религиозных слоев тогдашних стран Востока и Запада. Отсюда и проистекает неспособность монгольских завоевателей к самостоятельному развитию научной мысли. Монголы могли заниматься лишь меценатством, порой весьма существенным, но только там, где они соприкасались с народами, стоящими по уровню своего культурного развития гораздо выше их, как, например, в Китае и Персии.

Намерение возвеличить дела своих предков и их рода привело к тому, что в Персии монголы распорядились даже начать описание их истории. При этом они хотели, чтобы это было сделано на самом высоком уровне, для чего привлекли трех историков – Джувайни, Рашида ад-Дина и Вассафа. Из них первые два уже тогда возвышались над остальными летописцами истории Востока. Не исключено, что и кыпчаки, исполняя волю своих господ, планировали сделать нечто подобное. Духовная незрелость монголов и проживавших вместе с ними тюрков[8] при отсутствии собственного культурно-образованного слоя населения привела к тому, что за все время существования Золотой Орды на свет не появился ни один труд, в котором описывались бы дела и политическая воля монголов, их культурное развитие или организационные мероприятия ханов. И речь идет не о недоработке библиотек и пропаже в них тех или иных документов. Их просто не существовало. Об этом свидетельствуют высказывания арабского ученого, географа, историка и энциклопедиста аль-Умари, жаловавшегося на отсутствие письменных свидетельств того времени. А ведь это был период, относящийся к XIII – началу XIV века, когда в империи монголов в первый и в последний раз наблюдалось относительное спокойствие, и ему позволялось написать труд об истории Золотой Орды.

Вполне понятно, что такое отсутствие необходимых письменных свидетельств весьма затруднило изучение данной темы. В решении этого вопроса в значительной мере помогли бы непосредственные свидетели общественной жизни того времени, облаченные в форму документов и писем руководящих государственных деятелей. Но и здесь найти что-либо не представилось возможным. Удалось отыскать всего несколько документов XIV века в виде посланий русскому духовенству и образцов официальных обращений, найденных в египетской государственной библиотеке среди рукописных книг.

Только в XV веке материала становится несколько больше. Число письменных обращений Москвы в Орду значительно увеличилось. Сохранилась, в частности, в достаточно полном виде переписка между московским великим князем и крымскими ханами, которая по большей части была опубликована. По крайней мере, в вопросах начала отношений между Москвой и Крымом. Правда, на русском языке того времени, а не на языке оригинала. Это позволило более подробно осветить период распада Золотой Орды.

Следует отметить, что в найденных документах отображается только одна сторона жизни татар – внешняя политика и в известной степени связи с русским духовенством. О письменных свидетельствах, хотя бы косвенных, касающихся внутренней политики и государственного управления, ничего не известно, и вряд ли такие документы будут обнаружены в будущем. Поэтому можно считать, что данная сторона жизни татар так и останется нераскрытой.

В противоположность письменным документам на первое место выдвигаются другие свидетельства жизнедеятельности людей, которые ранее не считались важными источниками, дающими понимание в вопросах исторического развития на ранних периодах человеческой цивилизации. Это непосредственные материальные остатки культуры татар, добытые во время археологических раскопок. Они раскрывают на удивление бурную область человеческой жизни и позволяют взглянуть на мир вещей, составлявших быт татар. Поэтому данная сторона их жизни хорошо известна. Такое, скажем, в Персии было бы невозможно.

У этих свидетельств по сравнению с историческим описанием есть одно большое преимущество. Они объективны и не подвержены, если так можно выразиться, критике других исследователей истории. Материальные предметы позволяют отбросить любые подозрения в подделке документов в переписке между ханами и московскими великими князьями, поскольку не являются правовыми отношениями, действующими в более позднее время. На сегодняшний день известно только о переработке семи документов, обращенных к русскому духовенству. Однако содержащиеся в них сведения, являющиеся своеобразными списками служащих, искажены ненамеренно, так как они не затрагивают отношения ханов к ортодоксальной религии.

Объективными свидетельствами жизнедеятельности людей являются монеты. Ту информацию, которую можно с их помощью получить, несомненно, следует считать правдивой. И хотя нельзя исключить возможность того, что во времена смуты какой-либо хан, пользуясь бесконтрольностью и стремясь показать свои владения большими, чем они были на самом деле, отдал команду отчеканить на монетах то, что не соответствует действительности, таких фактов не зафиксировано. Если собрать весь этот материал воедино, то получается не такая уж и маленькая историческая картина.

Уже после распада примерно в XVI–XVII столетиях Орды на свет появился еще один письменный источник, принадлежащий перу придворного историка Утемиш-Хаджи, написавшего трактат «Тарих-и Дост-султан». Но его нельзя принимать всерьез, так как описываемый им временной период является лишь передачей в стихотворной форме народно-эпических преданий о Чингисхане, Едигее[9] и Тимуре[10], а также описанием исторических событий в угоду Шибану[11] и его наследников, сыгравших в XIII–XV веках малозаметную политическую роль. Сведения, содержащиеся в этих письменах, изложены весьма своеобразно, и, судя по авторским пометкам на полях, данное произведение не может считаться подлинно историческим документом. Творение Утемиш-Хаджи, изданное фрагментами в Турции Абд аль-Гаффаром, стало довольно популярным. Однако сравнение фрагментов с рукописным оригиналом, который мне любезно предоставил господин профессор Ахмед Зеки Велидф Тугаи в Константинополе, еще раз показало их историческую несостоятельность.