Читать книгу "8 декабря 1980 года. День, когда погиб Джон Леннон - Кит Элиот Гринберг"

Джон включает магнитофон и слушает «сырой» микс «Walking on Thin Ice» — танцевальная песня, над которой сейчас работает Йоко в студии «Рекорд Плант», расположенной на Сорок второй стрит, где в 1971 году он записывал «Imagine». Ее основатель Гэри Келлгрен изначально хотел создать такую студию, которая будет похожа не на залитую белым светом лабораторию, где строгают записи, а на гостиную дома у музыканта.

Получилось удачно. На «Рекорд Плант» родились «Electric Ladyland» Джими Хендрикса, «Born to Run» Брюса Спрингстина, «Destroyer» группы «Кисс», «Toys in the Attic» «Аэросмитов». Джон с Йоко уже подготовили там демо-версию альбома из тех песен, которые не вошли в «Double Fantasy». Более того, они уже обсуждали и третий альбом. После пяти лет заточения чета готовилась к мировому турне.

Джон знал, что будет дальше. Вокруг будет увиваться толпа народу: подхалимы, усталые капризные музыканты, организаторы сомнительных моральных качеств. Но он — исполнитель, ему нужна энергия живых концертов. Теперь все будет не так, как раньше. Занимаясь воспитанием Шона, Джон окреп духом. А если его занесет на повороте, Йоко уверенной рукой наведет порядок. Другой мужчина взбунтовался бы против того, что его ограничивает жена. Джону же нравилось. Он прилюдно называл Йоко «матушкой» и, по собственным словам, считал ее не равной, а даже лучше себя.

«Матушка» не только писала вместе с ним музыку, но и преумножала их состояние. В 1980 году Джон получил отчислений примерно на 12 миллионов долларов, а его имущество оценивалось в 235 миллионов. Среди прочего жена приобрела: 250 голштинско-фризских коров молочной породы, дающей самые высокие надои, поголовье целых четырех молочных ферм в штатах Вермонт, Вирджиния, Делавэр и Нью-Йорк, стоимостью больше 66 миллионов; два поместья у себя на родине, в Японии; дома на Палм-Бич, в Лорел-Каньон и в старой деревне китобоев Колд Спринг Харбор на Лонг-Айленде. Самопровозглашенный «герой рабочего класса», Джон и не думал извиняться за подобное стяжательство, поскольку чета ежегодно жертвовала десять процентов дохода на благотворительность.

Десятью годами ранее, когда Ленноны переехали в Дакоту, соседям не очень понравилось, что их мрачный, закопченный дом привлек такого персонажа. Девятиэтажное здание, запоминающееся готичными очертаниями, и без того пользовалось дурной славой: Роман Полански снимал здесь «Ребенка Розмари», а среди бывших жителей числился киношный Франкенштейн, Борис Карлофф и несчастная Джуди Гарленд. И все равно их не радовала перспектива, что буйные толпы папарацци будут тушить бычки о черных змей и горгулий, украшающих массивную ограду.

Когда Ленноны сняли квартиру актера Роберта Райана на седьмом этаже с видом на Центральный парк, соседи подивились тому, что бывший «битл» с супругой так же стремятся к уединению, как и все остальные. Они не устраивали шумных вечеринок, и жаловаться было решительно не на что. К тому времени, как чета Леннонов решилась на покупку (в 1973 они приобрели пять квартир, общей сложностью в двадцать пять комнат), их не просто терпели, а даже любили. Каждый год Йоко устраивала японский праздник для всего дома, с палочками для еды, а сама играла с сыном и тихо беседовала с Джоном или подругой и соседкой Лорен Бэколл, к 8 декабря 1980 года закончившей сьемки триллера «Фанат» об актрисе театра, которую преследует поклонник-убийца.

Глава 2

Вот мое заявление

Было утро 8 декабря 1980 года. Газеты, пестрящие рекламой торговых центров, авиалиний и свежих фильмов, вроде «Бешеного быка» и «Рядового Бенджамина», сообщали жителям Нью-Йорка, что в город прилетает свежеизбранный президент Рональд Рейган с женой. У него запланирована встреча с Терренсом Куком, католическим кардиналом Нью-Йорка, и обед с самым молодым членом семейства — Роном Прескотом Рейганом. Первая чета страны весьма удивилась, узнав, что двадцатидвухлетний танцор балета вдруг решил жениться на сожительнице, Дории Палмиери, и Рейган-старший решил лично обсудить этот вопрос с сыном. Мать жениха объявила, что ее на встрече не будет.

Америка с трудом приходила в себя после войны во Вьетнаме, Уотергейта, телерепортажей о «студентах» в Тегеране, с воплями сжигающих звездно-полосатый флаг, и карикатур на президента Джимми Картера. Сорок два человека, захваченных в посольстве США, до сих пор содержались под стражей.

Днем ранее Иран с большой помпой отметил четырехсотый день взятия заложников. Восьмидесятичетырехлетний аятолла Рухолла Хомейни, прекрасно осведомленный, как болезненно воспринимают американцы его суровый лик в черном тюрбане, провозгласил исламскую революцию «завоеванием сердец» и призвал последователей экспортировать ее в другие страны.

После добропорядочного, но слишком мягкого Джимми Картера, киноковбой Рейган во многих домах воспринимался, как новый шериф в городе, быстрый пистолет которого будет вселять страх и в бородатых исламистов, и в коварных коммуняк из Советского Союза. Его сторонники полагали, что он пришел к власти в самый нужный момент. Прошел год с тех пор, как Советы вторглись в Афганистан, на горизонте маячил конфликт между востоком и западом, которого все давно боялись. Пока пролетевший на выборах Картер страдал от позора с захватом заложников в Иране, его правительство 7 декабря гневно заявило, что судя по определенным признакам, контингент советских войск, размещенный в Восточной Германии и Чехословакии, численностью от трехсот до четырехсот тысяч человек, готов пересечь границу Польши. В Ватикане папа Иоанн Павел II[2] во время праздника Непорочного зачатия вознес молитву Деве Марии, дабы защитила она его родную страну.

— В сей трудный час я говорю, как сын Польши, моей любимой родины, — сказал понтифик. — Оттуда приходят весьма грозные вести. Мы все надеемся, что тревога окажется ложной.

Пока в Европе католическая церковь вела борьбу с левыми силами, в центральной Америке схлестнулись леворадикальное крыло веры, исповедующее теологию освобождения, и правые правительства, традиционно пользующиеся поддержкой США. Не прошло и недели с тех пор, как на проселочной дороге в Сальвадоре нашли тела монашек Иты Форд, Мавры Кларк и Дороти Кейзел и религиозного социального работника Джины Донован. Первые две были родом из Нью-Йорка, вторые — из Кливленда. В ходе воскресней мессы в митрополическом кафедральном соборе Сан-Сальвадора епископ Артуро Ривера-и-Дамас заявил, что «за гонениями на церковь, а главное, убийствами служителей церкви, стоят силы госбезопасности и ультраправые банды. Таким образом, мы обвиняем во всем правящую хунту». В результате, администрация Картера прекратила военную и экономическую поддержку Сальвадора. Наблюдателям очень хотелось знать, какую политику в отношении центральной Америки будет проводить Рейган, полагающий, что борьба с коммунизмом важнее любых идеологических разногласий.

Джону Леннону нравился Джимми Картер. То, что родное правительство поддерживает военных преступников, трогало его сердце куда сильнее, чем угрозы и черные дела коммунистов и мусульман-шиитов. Во времена личного протеста он бы присоединился к сборищу последних хиппи и йиппи[3] в Юнион-сквер парк, где нового президента клеймили демагогом. Но Джон повзрослел, Рейган честно победил на выборах, а в США на глазах крепчали консервативные настроения.