Читать книгу "Высоко над страхом - Людмила Мартова"

В другие дни его разыгрывающаяся фантазия, наоборот, подкидывала сюжетец про апокалипсис. Картина вокруг вполне могла бы служить иллюстрацией последствий ядерной войны, и Иван даже пугался, видя людей на обочинах дорог. Ему казалось, что они зомби. Впрочем, он был готов считать таковыми всех жителей этого богом забытого городишки. С его точки зрения, нормальные люди не могли добровольно выбрать такое место жительства. Им следовало уехать, вырваться отсюда, бежать, забрав детей, чтобы иметь хотя бы малейшую надежду на спасение.

Даже относительно целые дома выглядели уныло — серые, однотипные, с потеками воды на стенах, разномастно застекленными балконами, заставленными всевозможным хламом. Весь город был таким, поджавшим хвост, как побитая, голодная, бездомная собака. И Иван ни за что бы тут не остался, если бы три месяца назад не купил здесь порт.

Пятнадцать лет он занимался перевозкой грузов. Профессионально занимался. Начинал с дальнобоя, приобретая бесценные навыки езды по любому бездорожью, затем по случаю купил свой первый подержанный «Вольво», затем второй, а там пошло-поехало. Сегодня фирма Корсакова держала шестьдесят процентов рынка автоперевозок центра и северо-запада России. У нее была безупречная репутация. Его машины не опаздывали, не теряли груз и не попадали в неприятности и разборки. С водителями он был строг, но справедлив, платил щедро, наказывал за дело и дурью никогда не маялся. Мужики его если и не любили, так уважали точно. И звали, несмотря на молодой еще возраст (что такое для мужика тридцать пять лет), по отчеству — Михалыч.

Заказы не переводились, кредиты, взятые на обновление автопарка, давно были выплачены, жизнь обустроена в той степени, в которой это позволяли его холостяцкие представления о ней, и Корсаков вдруг в одночасье понял, что заскучал. Ему хотелось иного простора, иного масштаба деятельности, но в той сфере, где он привык крутиться, предпосылок для этого не было никаких.

Для того чтобы найти выход, нужно было, в первую очередь, хорошенько подумать. Это Корсаков и сделал, для верности посоветовавшись со своим старым другом Валеркой Битнером. Толковым мужиком и успешным бизнесменом, чей совет был точно не лишним.

— Смотри, — Валерка взял салфетку и нарисовал на ней прямую линию. — Трафик перевозок по автомобильным дорогам сейчас довольно насыщенный. Ты можешь купить еще две машины, пять или десять, но кардинально ничего не изменится. Ты и так контролируешь значительную часть рынка. Больше, даже если и откусишь, то уже вряд ли проглотишь. Да и не принципиально это. В наших погодных условиях семь месяцев в году на дороге либо лед, либо снег, либо лужи, да еще в целую кучу мест не доедешь и, соответственно, груз не доставишь. Плюс еще с осени систему «Платон» введут. Слышал о такой?

— Слышал, — Иван махнул рукой. — Я посчитал, дороговато, конечно, но не убьет. Меня по крайней мере. Может, конкурентов поменьше станет, так это только хорошо.

— Все равно. На доставке автотранспортом ты выше собственной головы не прыгнешь. Значит, что?

— Что? — заинтересованно спросил Корсаков. Ему очень нравилось смотреть на своего разумного, логичного и по-немецки педантичного друга.

— Значит, надо переходить на другой вид транспорта.

— Если только на гужевой, — засмеялся Иван. — Потому как в планы РАО «РЖД» не входит делиться со мной своими прибылями. И вертолеты я пока покупать тоже как-то не планировал.

— Это особый вид деятельности, — согласился Битнер, — хотя к нему со временем, может, и стоит присмотреться. Но пока ты не готов к тому, чтобы согласовывать графики полетов. Так что остается только одно — идти водным путем.

— Это как? — глупо спросил Иван.

— А так. — Валерка пожал своими могучими плечами. — Изучи вопрос. Посмотри, где в регионах есть какой-нибудь подходящий порт. Возьми кредит и действуй. У тебя получится, ты же упертый.

Идея, несмотря на всю ее неожиданность, показалась Корсакову интересной, а главное, вполне осуществимой. За пару месяцев он действительно высмотрел подходящий со всех сторон небольшой порт на Волге. Жизнь в нем теплилась еле-еле, заказов не хватало на то, чтобы сводить концы с концами, существовал довольно приличный долг по зарплате, а вместе с ним все признаки революционной ситуации. Той самой, когда верхи не могут, а низы не хотят.

При этом парк судов оказался вполне себе приличным, производственная база требовала минимальных вложений, а большинство проблем решалось обеспечением постоянного потока заказов в течение навигационного периода. Это Корсаков в силу наработанных за долгие годы связей вполне мог обеспечить. Главное, что он должен был в случае покупки успеть сделать до начала следующей навигации, — это провести ремонт судов, закупить топливо и разгрести завалы, оставшиеся от прежнего руководства, перешерстив заодно кадры.

Его предложение купить порт было встречено основным владельцем с энтузиазмом и плохо скрываемым облегчением. Второй совладелец сделке был не рад, но понимал, что со своим миноритарным пакетом вряд ли сможет что-то изменить. Рабочие, узнав о продаже, как положено, побузили пару дней, приготовились увольняться, с горя ушли в запой, а потом вышли на работу и стали трудиться при новом хозяине так же, как при старом.

Качество и методы их работы Корсакова не устраивали категорически, поэтому, тяжело вздохнув, он перевел всю текучку по автотранспортным перевозкам на своего самого надежного зама Павла Яковлева, с которым прошел огонь, воду, медные трубы, преодолел сотни тысяч километров российских дорог и сопротивление сотен тысяч российских дураков, а сам переехал в маленький провинциальный городок, от убогости которого у него ныли все зубы, и впервые в жизни началась неумолимая депрессия, слегка сдающая позиции лишь под воздействием чекушки.

Было это в сентябре. А сейчас на дворе стоял уже декабрь. Нудный, темный, как и положено в этой широте и долготе, и сырой, ветреный, с дождем и лужами, коварно скрывающими ямы на дорогах, что в условиях данной климатической зоны было довольно странно.

«Чего удивляться, что тут даже Нового года нормального быть не может, — уныло думал Иван, паркуясь в своем дворе и вытягивая из теплого нутра машины пакет со своей нехитрой снедью. — В такой убогости не может быть места белому снегу, высокой, сияющей огнями елке, радостным лицам. Я ведь действительно за несколько месяцев ни разу не встретил здесь ни одного улыбающегося человека. Все хмурые, неприветливые, мрачные. Вот и погода хмурится, чтобы соответствовать окружающей обстановке. Ну, ничего. Доделаю все дела, поздравлю коллектив и махну тридцатого утром в Питер, домой. Отмечу Новый год по-человечески. Недаром же говорят, что, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Если я предстоящий год проведу так же, как последние три месяца, то либо сопьюсь, либо сойду с ума. Так что уеду, ей-богу уеду на все каникулы. Закрою избушку на клюшку. Ничего не случится за две недели. Решено, завтра же позвоню Пашке, скажу, что приеду, заодно проверю, как у него, обормота, идут дела. К маме съезжу. К Валерке, если он на месте».

Оттого, что он так здорово все придумал, а особенно оттого, что у него появился просвет, как у школьника, узнавшего, что учительница заболела, у Ивана даже настроение улучшилось.