Читать книгу "Работа над ошибками - Питер Лавси"

После того как все это случилось, прошло довольно много времени. И вот однажды летом Маунтджою выпал еще один шанс. После очередной стычки с охранниками его снова наказали — перевели в изолятор, который называли также блок «Игрек». Там заключенным во время прогулок не позволяли делать зарядку и вообще какие‑либо физические упражнения — или же если и позволяли, то исключительно в полном одиночестве и под пристальным наблюдением охраны. Часть внутреннего дворика в блоке была разделена на отдельные небольшие секции при помощи перегородок из сверхпрочного прозрачного пластика. Охранник, наблюдавший за Маунтджоем, едва успел расположиться на пластмассовом стуле, повесив фирменный китель на его спинку, как вдруг его внимание привлек какой‑то непорядок неподалеку. На несколько секунд Джон остался без надзора тюремщика и, пока за ним следила только камера, успел раздобыть недостающие пуговицы для необходимого ему полного комплекта. За три года пребывания в тюрьме Олбани он успел научиться избегать объективов видеокамер.

Среди заключенных были весьма популярны рассказы об удачных побегах, ставших легендарными. Отбывающие срок, в частности, до сих пор с благоговением передают из уст в уста историю о том, как в 1966 году осужденный за шпионаж Джордж Блейк умудрился сбежать из лондонской тюрьмы Уормвуд‑скрабз. Не меньший восторг вызывает у обитателей тюрем случай, когда в 1987 году двое узников тюрьмы в Гартри захватили вертолет и, забравшись на борт, скрылись. Побег Джона Маквикара из Дэрхэма даже лег в основу сюжета кинофильма. Джон Маунтджой также собирался завоевать себе место в этом своеобразном зале славы. Но не надеялся на слепой случай, на невероятное везение, которое так или иначе присутствовало во всех историях об удачных побегах. Ничего подобного у него и в мыслях не было. В своих планах Джон опирался на трезвый расчет, словно игрок в покер в партии, которая могла продолжаться всю его жизнь.

Что бы сделали вы, если бы у вас имелся полный комплект пуговиц от кителя охранника? Маунтджой с самого начала отверг самый очевидный вариант. Он не стал предпринимать попыток сшить себе форму тюремщика и, облачившись в нее, каким‑то образом выбраться на волю. Это было связано со слишком большим риском. Интеллектом охранники, конечно, не блистали, но были вполне способны различать друг друга и, помимо прочего, наверняка заметили бы неизбежные дефекты и несоответствия в форме, изготовленной кустарным способом.

Джон увлекся искусством. Это давало ему возможность пользоваться карандашами и бумагой, рисуя абстрактные картины. В большинстве своем на них были изображены различные геометрические фигуры, которые Маунтджой аккуратно заштриховывал. Выглядело все это заурядно. Тем не менее его куратор однажды заметил, что по стилю Джон больше тяготеет к Мондриану, нежели к Пикассо. В его рисунках преобладали квадраты — белые и черные, одинакового, не слишком большого размера. Куратор даже предположил, что его подопечный скорее пытается изобразить миниатюрную шахматную доску, нежели создать абстрактную картину. Эти слова стали для него и Маунтджоя чем‑то вроде дежурной шутки.

Впрочем, Маунтджой использовал не только карандаш и бумагу, но и другие материалы, применяемые в искусстве. Втайне от тюремщиков экспериментировал с красками для живописи. При этом его целью являлось создание радикально черного красителя для тканей. Это было весьма непростое дело. Раз за разом белая ткань получалась у него не черной, а серой — правда, с каждой попыткой все более темного оттенка. Но Джон был терпелив. В конце концов, он располагал практически неограниченным временем, да и белой ткани у него имелось более чем достаточно: в металлических ячейках забора, возвышающегося вокруг внутреннего двора тюрьмы, частенько застревали тряпки, которые заключенные при уборке выбрасывали из камер. На следующий день их собирали, однако одну‑две всегда можно было незаметно сунуть под тюремную одежду, чтобы затем припрятать в камере. Вскоре Джону удалось добиться нужного цвета. Только после этого он решился на окраску двух футболок, какие шили здесь же, в тюремном цеху. Затем, используя иглы из швейной мастерской и отточенную до бритвенной остроты ручку зубной щетки, Джон втайне от всех принялся кроить и шить вещь, которая должна была стать имитацией кителя. Но не тюремного охранника, а полицейского констебля.

Джон справедливо рассудил, что у черного цвета есть по меньшей мере два преимущества. Во‑первых, превратить с помощью красок для живописи белую ткань в черную намного легче, чем в темно‑синюю, тем более того же оттенка, что и форма охранников. А во‑вторых, на черном фоне швы менее заметны, чем на синем. Этот эффект еще больше усиливался благодаря блестящим пуговицам, притягивавшим к себе взгляд.

Странно, но изготовить кустарным способом полицейскую фуражку, согласно расчетам Маунтджоя, было значительно легче, чем китель, но ее гораздо труднее было бы спрятать в камере. И Джон решил заняться фуражкой в последнюю очередь, заранее подготовив все необходимые для нее материалы. Полоски раскрашенной шахматным узором бумаги должны были превратиться в околыш, выкрашенная в черный цвет ткань, натянутая на диск из плотного картона, в тулью. Козырек Джон собирался вырезать из блестящей черной крышки коробки из‑под писчей бумаги, которую ему удалось выудить из мусорной корзины помощника начальника тюрьмы.

Оставалось решить вопрос с кокардой и погонами. В качестве материала для их изготовления Маунтджой использовал фольгу, предназначенную для хранения продуктов в холодильнике. Ему удалось украсть несколько кусков из мусоросборника в кухне. Кокарда вышла на славу — стала настоящим шедевром. Это была копия кокарды полицейских подразделений графства Гэмпшир, вырезанная из фольги и наклеенная на каркас из почтовой бумаги.

По сравнению со всем этим раздобыть подходящую рубашку и галстук оказалось проще простого.

Разумеется, все, что Джон подготовил для побега, следовало надежно спрятать. Обыски в камерах обычно происходили во время вечерней проверки. Маунтджой предпочитал по возможности держать все, что могло вызвать подозрения, при себе, надетым под тюремную одежду. Впрочем, заключенным все же разрешалось иметь кое‑какие предметы домашнего обихода. Например, охранники не докладывали начальству, если обнаруживали у кого‑нибудь из обитателей тюрьмы несколько кусков ткани или иголку с ниткой — они искали главным образом наркотики.

Закончив необходимые приготовления, Маунтджой не торопился с реализацией своего замысла. Понимал, что должен проявить терпение. Момент для побега должны были определить внешние факторы. В течение восьми месяцев ожидания не произошло ничего такого, что подтолкнуло бы его к действию. Всего же Джон к этому моменту провел в тюрьме Олбани уже три года и восемь месяцев. А затем в блоке D появился новый заключенный, Мэнни Стоукси. Срок он получил за убийство. В этом не было ничего необычного. Однако в истории Стоукси все же имелось нечто, что не могло не произвести впечатления на других обитателей камер и на охрану. Мэнни отправил человека на тот свет, перебив ему позвоночник ребром ладони. Будучи бодибилдером, Стоукси имел весьма внушительную внешность. Рост метр девяносто сантиметров, а вес — более ста килограммов. И к тому же он обладал злобным нравом.