Читать книгу "Банковская тайна - Шен Бекасов"

Во-вторых, я не управляющий банком, то бишь не председатель правления или президент. К сожалению. Хотя нет, тоже всё-таки к счастью. Сомнительное удовольствие. По уставу первое лицо банка в ответе за всё. При этом разбираться во всём глава банка всё-таки не в состоянии. Приходится доверять своим заместителям… Вот-вот, а о проблеме доверия я уже говорил… Поверьте мне, лучше быть уволенным из разорившегося банка с не самой высокой должности, чем разбираться с его кредиторами на правах первого лица…

Вот быть каким-нибудь вице-президентом – самое оно! Зарплата высокая, служебный автомобиль, кабинет, статус, паблисити… Так что совершенно непонятно, какой смысл именно возглавлять банк?

Поэтому, друзья, я и вице-президент. Правда, вице-президенты разными бывают. Вице-президент – это либо статус, либо должность.

«Статусные» вице-президенты – это кто угодно, кому пожаловали на визитную карточку надпись «вице-президент». Это нужно, например, для того, чтобы директору мелкой фирмы было приятно, что его навестил не просто кредитный инспектор банка, а его вице-президент. Наверное, почётнее, когда долги из тебя выбивает якобы топ-менеджер… Здорово же сказать: «Я вчера послал куда подальше их вице-президента!» Да и со всяческих презентаций, конференций и фуршетов интереснее приносить стопку визиток именно вице-президентов, а не рядовых специалистов отделов продаж или связей с общественностью…

«Должностные» вице-президенты – это другое дело. Реальные заместители президента. Курируют направления бизнеса, руководят департаментами, входят в состав правления банка… Статус у них есть и так, но о нём им думать некогда, потому что дел много.

Судьба распорядилась так, что я стал вице-президентом по должности. Что я сделал для этого? Да ничего особенного. Секрет очень прост.

Во-первых, я начал работать в российском банке в первой половине 1990-х. Банков было много, возможностей было ещё больше, а специалистов не хватало. Достаточно было взяться за новое направление, и если удавалось его хоть как-нибудь развить, то дело в шляпе – можно было рассчитывать возглавить соответствующий департамент в должности вице-президента.

Во-вторых, ещё будучи мелкой сошкой, я старался ассоциироваться у руководства только с позитивом. Например, когда подписывал документы у президента в кабинете, помог ему настроить кондиционер. Сопровождал своё непосредственное начальство только на те высокие совещания и аудиенции, где нас должны были хвалить. Во время визитов президента в наш рабочий офис изображал на лице самую напряжённую работу мысли или докладывал своему начальнику о каком-нибудь локальном успехе…

В-третьих, добравшись уже до должности начальника отдела, один раз позволил себе рискнуть на заседании правления, куда был приглашён, как говорится, с «билетом на откидное кресло». Рассматривали мой вопрос о начале работы с государственными облигациями, а мой начальник, скажем откровенно, мямлил. В ответ на вопрос президента «Кто ещё хочет высказаться?» я, обливаясь потом, поднял руку. Слово за слово – и в итоге я выпалил, что настолько верю в новое направление бизнеса, что готов отказаться от зарплаты и существовать только на проценты от будущих доходов… «Браво!» – сказал растроганный президент.

Собственно, вот таким образом я и стал вице-президентом банка и одновременно главой департамента финансовых рынков спустя три года после начала своей банковской карьеры.

Итак, прийти вовремя, произвести впечатление и не побояться рискнуть.

И ещё одно немаловажное условие – надо много работать.

Всё, хватит монологов.

P.S. Про то, что нужно избегать быть банкиром, забудьте. Я пошутил. Но и о том, что нужно обязательно им стать, тоже не думайте. Как говорил булгаковский Воланд, никогда и ничего не просите, сами всё дадут. Достойных вице-президентов назначают президентами. Либо в этом банке, либо уже в другом – это зависит от дальновидности собственников банков. Что же касается владения банком… А чего тут думать? Копите первоначальный капитал!

И помните, что в банковском бизнесе, как и в любом другом, менеджер занимается не деньгами, не услугами, не бумагами, не технологиями, а – людьми. И именно с людьми нужно научиться иметь дело в первую очередь. Собственно, по большому счёту, об этом все мои истории.

Девять месяцев

Это было утро солнечного августовского понедельника.

Я сидел на своём рабочем месте и мучительно страдал. Я всегда страдаю в понедельники по утрам. Но мучительно страдать у меня было две причины.

Во-первых, я героически боролся со сном, потому что бурное воскресенье закончилось для меня всего лишь четыре часа назад. В том смысле, что я упал в кровать, заснув на лету, четыре часа назад, а сполз с кровати, так и не проснувшись, полтора часа назад. Итого сон – два с половиной часа. Организму этого было мало, и он требовал нирваны. Я сопротивлялся вяло.

Во-вторых, в кресле для посетителей сидел мой друг Матвей. Он ждал меня в этом кресле с восьми утра. Он приехал, чтобы посоветоваться со мной по делу, но ожидание настроило его на лирический лад. Лирический лад у Матвея – это посвящение друзей в Матвеевы планы личной жизни. Планы эти, как правило, строились на девять месяцев вперёд, никогда не отличались оригинальностью, но трогали своей искренностью и оптимизмом, а потому прерывать монолог было кощунством и надругательством над святой дружбой. Оставалось лишь слушать и мучительно страдать.

Матвей планировал много, обстоятельно и со вкусом. О том, какая совместная жизнь его ожидает с такой прелестью, как некая Катенька. (Девять месяцев назад была Оленька.) Как они собираются поехать в отпуск на Кипр. (Девять месяцев назад – в Египет.) Какую трёхкомнатную квартиру он хочет купить. (Девять месяцев назад – двухкомнатную.) Как он, наконец, соберётся и уволится к чёртовой матери из этой дурацкой торгово-закупочной фирмы и найдёт в конце концов достойную работу с достойной зарплатой. (Девять месяцев назад… гм… впрочем, он говорил то же самое.) Я боролся с зевотой, ворочая скулами и хрустя челюстью. Матвей не обращал на мои гримасы никакого внимания. Он вошёл в стадию рассуждений «до хорошей жизни два шага» и мыслями был уже в лучшем мире.

Однако, слава богу, спустя минут десять эти рассуждения логически привели его к философской теме финансового благополучия, а значит, и к делу, ради которого он ждал меня в приёмной с раннего утра.

– Слушай, я тут на днях купил государственные облигации, – возбуждённо сообщил он мне. – Купил, пока дешёвые. Представляешь, восемьдесят процентов годовых! Если пересчитать по курсу доллара… – Матвей зашевелил губами, подсчитывая.

– Ну, и зачем ты их купил? – осведомился я, мрачнея.

– Дык восемьдесят процентов годовых, – поражаясь моей тупости («Даром что банкир!»), объяснил он. – Ты прикинь, какая доходность!

– А чего ты ко мне пришёл, раз уже купил? – осведомился я, мрачнея ещё больше.

– Дык посоветоваться! – хлопая глазами, ответил Матвей, этот яркий представитель отечественного легиона лихих финансовых инвесторов. – Купить ещё сейчас или чуть попозже?