Читать книгу "Российская реклама в лицах - Иосиф Гольман"

Оксана Крикунова – кандидат технических наук, генеральный директор российско-итальянской компании «Эзапринт». Весьма заметный игрок на рынке отечественной шелкографии, неотъемлемого элемента технологий рекламного декорирования.

Музейный ребенок

Давай на этот раз сделаем интервью по всем правилам рубрики. То есть – от момента рождения.

Давай. Я – поздний ребенок. У мамы – второй, у папы – единственный. Мама работала завканцелярией министра химической промышленности. Папа – начальником отдела снабжения крупного завода. До знакомства с моим отцом мама была вдовой с трехмесячным супружеским стажем: ее муж погиб в первый же день войны. Он тоже был начальником отдела снабжения, видно, это – семейное. Только не завода, а Политехнического музея. Поэтому мы в музее и жили.

Прямо в музее?

Непосредственно. В седьмом подъезде. Целых семь квадратных метров. Мама, папа, бабушка, я. И мой брат под столом. Уже потом дали квартирку на Бауманской.

Не спать!

Вот откуда влечение к технике?

Вовсе нет! Меня никогда не влекло к технике, хотя легко закончила физматшколу.

А к чему влекло?

К театру! Исключительно. Все 10 лет моей школьной жизни были пропитаны театром. Школьные постановки, театральная студия. Я не мыслила себя вне сцены. Особенно мне удавались отрицательные роли. Я ведь не была хорошенькой.

Да ну? По фотографиям не скажешь.

Это ты уже студенческую смотришь. В Чехословакии. Я там взрослая и уверенная в себе. А мы про школу говорим. Про выпускной класс. Когда я объявила, что хочу стать артисткой, все впали в ступор. Мама вызвала двоюродного брата, большого авторитета в данной области: учась в МГУ, он параллельно четырежды поступал в Щукинское. Брат приехал. Мама сказала ему: «Эта дура хочет стать артисткой. Ни кожи, ни рожи». Брат отвел меня в угол и попросил что-нибудь прочесть. Я прочла про «двое в комнате: я и Ленин». Тогда это было безумно актуально.

Брат честно выслушал и сказал: «Посмотри на себя в зеркало. Ты что, хочешь всю жизнь играть Бабу Ягу?» – «У меня нет шансов?» – печально спросила я. «Ну, если ты будешь спать со всеми режиссерами…» – все же он по-братски оставил мне крохотный шанс. Это и остановило. Меня так испугала перспектива спать со всеми режиссерами, что я решила заняться ядерной физикой.

От первого лица

…Что я в Чехословакии делала? У меня там любовь была. Из-за меня там чех развелся…

Диалог не по существу

– А брат сам-то в «Щуку» поступил?

– Поступил. С пятого захода. Успешно закончил. Стал-таки актером. Правда, скоро спился…

Институт – источник свободы

Но ядерщиком ты не стала…

Воля случая. У меня папа, как и все снабженцы, сильно выпивал. Однажды он это делал на нашей кухне в компании с каким-то мужиком. А я как раз пробегала мимо. Дядька, выяснив, что я – папина дочь и заканчиваю школу, предложил устроить меня в институт легкой промышленности, где он как раз заведовал кафедрой.

И устроил?

Не-а. Хотя я не возражала. Просто дяденька заболел и загремел в больницу. Так что пришлось поступать самой. Непонятно – куда, непонятно – зачем, но поступила. Что, впрочем, с учетом физматшколы было несложно.

Как называлась твоя специальность?

Инженер-химик-технолог по производству натуральной кожи и меха.

Чего только не услышишь в нашей рубрике… И как тебе вуз? Что делала?

Пиво пила. И еще физхимией увлекалась. Был такой предмет. Почему-то он меня сильно прикалывал.

А театр?

Никакого театра. Но он мне уже и не был нужен. Я была в кайфе от нахлынувшей свободы. Я в ней буквально купалась.

В каком смысле? Тусовки, танцы?

Избави бог! Ни разу даже в общаге нашей не была! Просто меня потрясло отсутствие рамок, так угнетавших раньше. Я, например, в школе писала сочинения в стихах, а учителя ставили мне «три» и советовали стать как все. Здесь же можно было оставаться самой собой. Это и есть свобода. Кроме физхимии и спецпредметов, я глубоко изучала индийскую философию и психологию. И мои сокурсники, совершенно нормальные ребята, мне были просто неинтересны.

Все пять лет я жила замечательно, при этом будучи абсолютно «вне процесса».

Диалог не по существу

– Как же так – студенческие годы без студенческой компании? Не считаешь, что многое потеряла?

– А я не знаю. Разве ты можешь сказать, потерял или выиграл оттого, что у тебя, например, только одна жена, а не три? Ты же этого не переживал!

От первого лица

…Важнейшими моментами моей жизни были театр и изучение психологии. Они и определили все последующее…

Три машинки на столе

Институт окончен, и ты целиком – в шелкотрафаретной печати?

Ни в малой степени. После вуза я – в НИИ кожевенной промышленности. Отдел информации.

Зная твой характер, непонятно. Отдел явно не карьерный.

Это точно. Зато он дает возможность оглядеться. Кругозор расширить. И вот с расширенным кругозором – точным пониманием, что науки в этом НИИ нет по определению, – я ушла в очную аспирантуру.

Тема?

Соответствует. «Технологические особенности шкур крупного рогатого скота, выращенного в условиях промышленных технологий».

Да, такое в «РТ» еще не звучало.

Я стала самым молодым «катээном» в вузе. Полсотни статей – писать всегда любила, четыре изобретения. Правда, мои научные руководители часто умирали. Из шести двое не дожили до защиты.

Мне все же кажется, что данные недостаточно репрезентативны, чтобы делать выводы…

А я и не делаю. Просто сообщаю. В целом же аспирантура запомнилась вовсе не научными достижениями, хотя и они присутствовали.

А чем?

Кайфом от очередного витка свободы. Потрясающий период! Не мешал ни грудной ребенок, ни крохотные размеры квартирки…

Ни стипендия очной аспирантки?

А вот с деньгами я все вопросы решила. У меня на обеденном столе стояли сразу три машинки: швейная, вязальная и печатная. На двух из них я делала деньги, на третьей – диссертацию. Я поставила целью победить нищету. И победила ее.