Читать книгу "Короли Вероны - Дэвид Бликст"

ВАННИ «АСДЕНТЕ» СКОРИДЖИАНИ — рыцарь из Падуи, лицо которого обезображено в сражении с Кангранде.

* ВИНЧИГУЕРРА, ГРАФ САН-БОНИФАЧО — последний представитель изгнанного из Вероны семейства, участник войны с Кангранде.

* ФРАНЧЕСКО ДАНДОЛО — венецианский посол, дворянин.

ПРОЛОГ

Падуя,

16 сентября 1314 года

Нервы у Чоло гудели, как струны под ветром. За все время пути им с Джироламо не встретилось ни души. Ни на дороге, ни в долине. Как вымерли все.

— Что бы это значило? — нарушил молчание Джироламо.

— Мне-то откуда знать? — отвечал Чоло.

— Может, Падуя в осаде?

— Приедем — увидим.

— Если Падуя в осаде, как мы туда попадем?

— Знай себе пришпоривай.

— Но…

— Думай о золотых флоринах.

— Хорошо бы сперва посмотреть на эти флорины.

— Заткнись! — прошипел Чоло.

Пустые поля сменились пустыми предместьями. Стали попадаться следы пожарищ, но большинство крестьянских лачуг были целехоньки и даже явно недавно построены. Чоло видел свежеобструганные подпорки и свежеобожженные кирпичи — свидетельства старой осады. Старой, а не новой — в противном случае пожарища бы дымились, эхо разносило бы грубую брань, победные клики и воинственное пение, топот нетерпеливых коней, скрежет и грохот стенобитных орудий, а в воздухе висел бы запах дыма и трупов. Чоло поморщился.

Однако пахло так, как обычно пахнет ночью. Стрекотали сверчки, изредка доносился собачий лай или гусиный гогот — и только. Не темнели шатры, не горели костры, не щетинились копья. Падуя не держала осаду. Куда же, черт побери, все подевались?

От внезапной догадки Чоло похолодел. Чума! Как он сразу не понял! Падуанцы попрятались по домам, расчесывают бубоны, харкают кровью… Чоло бросил взгляд на Джироламо и счел за лучшее промолчать. Он подумал о деньгах, прикрыл рот грязной ладонью, чтобы не вдыхать заразу, и пришпорил коня.

Вскоре они добрались до моста, ведущего к северным воротам. Понте Молино, сохранившийся со времен Римской империи, был длиной в четырнадцать лошадей; его тройные арки стискивали реку Баччилионе. Среднюю арку поддерживали две массивные каменные колонны; вода обегала их с тихим журчанием. Невдалеке скрипели водяные мельницы.

Мост упирался в укрепленные ворота. Чоло прищурился и принялся напряженно всматриваться. Горы трупов за воротами не наблюдалось — хороший знак. Вокруг по-прежнему не было ни души.

Чоло пришпорил коня. Копыта застучали по бревнам моста. Джироламо не отставал.

Доехав до середины моста, Чоло увидел, что ворота открыты, однако за ними не мелькают факелы, не перемещаются тени. Он придержал коня.

— Ох, чует мое сердце, добром это не кончится, — пробормотал Джироламо.

Внезапно на башне, прямо у них над головами, вспыхнул огонь. Факел! Через секунду зажглись еще два. Одновременно послышались голоса. Тысячи радостных голосов — мужских, женских, детских. Зазвонили колокола, заиграли музыканты. Все горожане, оказывается, с факелами высыпали на улицы. Светало.

Чоло пригнулся в седле и вытер пот со лба.

— Успокойся. Просто у них какой-то празд…

Тут он услышал грохот и понял, что рано обрадовался. Из ворот, подобно огромной волне, вырвалась конница. В свете факелов сверкали нагрудники и шлемы с пышными перьями. Бесчисленные всадники неслись по понте Молино.

Неслись прямо на Чоло и Джироламо.

В панике Чоло соскочил с коня, тотчас забыл о нем, в мгновение ока оказался на краю моста и, раскинув руки, бросился в воду. Он погрузился, как стоял: сначала ноги, потом все остальное. Под водой стука копыт было не слышно. Чоло, не умевший плавать, принялся молотить воду руками и ногами, как при беге, полагая, что продвигается в сторону моста. Больно ударившись обо что-то плечом, он изо всех сил за это что-то ухватился и в кромешном мраке на ощупь определил, что под пальцами у него камень. Чоло попытался подтянуться, держась за скользкий от слизи непонятный объект. Легкие горели. Наконец ему удалось высунуться на поверхность и вдохнуть воздуха.

Оказалось, что Чоло держался за основание арки римского моста. Над головой у него все еще громыхали всадники. Болваны. Где бы сейчас ни был враг, все равно он не здесь. Так куда их несет? Темно, хоть глаз коли — того и гляди, конь споткнется и рухнет. Однажды Чоло чуть не погиб при похожих обстоятельствах — у всадника впереди лошадь сломала ногу и упала, насмерть задавив не только собственного седока, но и спровоцировав падение и гибель двоих скачущих следом.

До Чоло все еще долетали радостные голоса горожан. Он терпеть не мог подобных сборищ. И чем только гордятся эти ослы? Умением владеть копьем и держать ряды? Дрожа мелкой дрожью, Чоло вместе с остатками речной воды выплюнул развесистое проклятие всадникам, а заодно и всем любителям парадов.

Он цеплялся за камни, пока не почувствовал под ногами дно. Повезло, что течение в Баччилионе медленное; еще большим везением оказалось наличие водяных мельниц, вблизи которых река еле ползла. Иначе Чоло просто бы снесло вниз, и дело с концом. Тут он вспомнил о Джироламо. Удалось ли тому спастись? Впрочем, звать его бесполезно. Если Джироламо жив, они встретятся возле дома.

Примерно через десять минут Чоло удалось выбраться на берег. Хотя последний и был каменистым, не стоило даже пытаться проникнуть в город снизу. Единственный путь лежал через мост. Чоло перевел дух и начал карабкаться по арке. Мокрые пальцы скользили по выщербленным камням. Шепотом ругаясь на чем свет стоит, он дотянулся до барельефа с изображением какого-то древнего бога и оказался как раз под основанием моста. Теперь нужно дождаться, пока проедут все всадники. Чоло корчился и елозил ногами по камням, пока ему не удалось закрепиться и освободить руки. Было холодно, зуб на зуб не попадал. Черт бы побрал всех падуанцев вместе с их patavinitas.[3]

Стук копыт постепенно стихал; стихали и напутствия горожан вслед всадникам — видно, надорвали-таки свои луженые глотки. Чоло извернулся и вскарабкался на мост. Никто не остановился, чтобы помочь ему. Более того — его чуть было не затоптали. Чоло трясло уже не столько от холода, сколько от ярости.