Читать книгу "Империя полураспада - Александр Холин"

Что ожидать от происшествия и как с ним бороться – пока не знал никто. Хотя отсюда видны были суетящиеся вокруг башни пожарники. Да что толку? Пытаются по раздвижным пожарным лестницам добраться насколько возможно, только толку от этого – чуть. Такая лестница выдвигается максимум на пятьдесят метров. Хотя бригадир прибывшего наряда сообщил о возможности или, скажем, попытке урезонить внутреннее горение, ведь огонь распространился пока ещё не везде. Но для этого необходимо было увидеть, разобраться в ситуации и сконцентрировать мечущихся пожарников в мощную заградительную команду.

«Если вы допускаете ошибку в описании природы огня, ваша ошибка распространится на все отрасли физики – ведь во всём, что создаёт природа, главным агентом всегда является огонь».[2]

Надо же. Это самое Родион вычитал накануне пожара! Как будто кто-то предупреждение послал. Ведь эта любопытная фраза запомнилась почему-то. Известно, что ничего случайного в мире не бывает. Только все логические выводы необходимо было отложить на потом. Философствовать сейчас некогда. Надо сообразить, что же всё-таки происходит.

Гореть могут только кабельные фидеры, а потушить кабель в бетонном «бронежилете» практически невозможно. Думай, Рожнов, думай! Вообще, стоит ли гасить эти фидеры? Сгоревший кабель всё равно не вернёшь, а биться об стенку лбом небезопасно. Может, просто в доступных местах перерубить кабель? Это одно из наиболее реальных решений. Ладно, не стоит голову забивать, как бороться с пожаром, не обследовав ещё самоё место? Вдруг какая-нибудь другая проблема возникнет? Просто так Наливайко не прилетел бы. Он хотел по дороге о чём-то рассказать, да промолчал, значит, так надо.

Несколько десятков струй воды били из брандспойтов. Казалось, башня живёт какой-то своей особенной жизнью. Огонь мог пульсировать только по кабельным каналам внутри башни, как кровь по жилочкам человечьим.

– Капитан, – выглянул из вертолёта подполковник. – Я сейчас. Нам надо к генеральному конструктору, он во-он в том доме живёт, – Наливайко показал на квартал жилых домов, кучковавшихся неподалеку от пламенеющего объекта.

Родион Рожнов на секунду залюбовался вышедшей из-под контроля стихией, диктующей окружающему миру свои безапелляционные требования и не принимающая ничего лояльного, дипломатического.

Вот уже десять дней, как капитан Рожнов был отстранён от исполнения служебных обязанностей за непротокольное самовольство в служебной обстановке. Мало ли что – усмирил пожар! Мало ли что – применил систему направленных взрывов! Москва – не научно-исследовательский полигон! Мало ли что в России практически все относятся к потенциальному возникновению пожара с великорусским пренебрежением. Не положено – значит, не покладено. И никому ничего не докажешь. Только к запретам у нас в стране испокон веков неравнодушны. Могут запретить и пожарнику пожар тушить, Рожнов даже улыбнулся, вспомнив нашумевший пожар в Капотне. А ведь «Нефтеперегонный» – не хрен с морковкой…

Мобильник несколько минут усиленно надрывался. Капитан вышел из ванной, на ходу вытирая руки полотенцем. Подцепив мобилу, он всё же глянул на определитель и скабрёзно усмехнулся.

– Капитан Рожнов слушает, – буркнул он хриплым, не успевшим избавиться от неудовольствия голосом.

– Рожнов?! Где тебя носит? – взорвалась трубка.

– Ага, скажи «где, где», так и тебе захочется, – парировал Родион.

– Ты мне кончай пургу мести. В Капотне на «Нефтеперерабатывающем» пожар. Так что ноги в руки и…

– Слушай, майор, моя смена закончилась, – перебил Рожнов. – Позвони Тяглову. Он с пожарами не хуже справляется.

– Ты, Рожнов, не лезь на рожон, – рявкнула трубка. – Сказано выезжать, значит, выезжайте. И в полном составе. Ты лично отвечаешь.

Родион Рожнов постоянно грызся с майором Красновым из-за несоответствия взглядов. Но это уже дела не касалось. Начальника, какой он ни будь уважаемый, полезно держать всегда на расстоянии, а то живенько оседлает и ножки свесит.

– Разве я когда-нибудь увиливал от службы, майор? – спокойно осведомился Родион. – Вспомни, совсем недавно в Одинцово на пожаре «Одилака» так рвануло, что мало не показалось. А всё потому, что ты по-своему сделал, но отвечать мне пришлось.

– Не лезь в бутырку, Родион, – поутих немного майор. – Кто старое помянет, тому глаз вон. А я тебе дело предлагаю. Ты давно у меня канючишь – дать разрешение на направленный взрыв? Считай, выпросил.

– Да ну? – не поверил капитан.

– Вот те ну, – гнул своё майор. – В Капотне на «Нефтеперерабатывающем» пожар пока ещё третьей категории. Чтоб он не перерос в пятую, дуй туда с отборными оглоедами и проводи свои долбаные опыты. Тем более, что это все в черте города, хоть и на берегу Москва-реки. В общем, сказано – выполняй. А вздумаешь кочевряжиться, завтра же будет рапорт начальнику ПАСС ГУВД, генерал-майору Рубцову лично. Это я тебе официально обещаю.

– Слушаюсь, – только и смог вымолвить Родион. – Но не забудьте распорядиться, чтоб из Балашихи в срочном порядке пригнали цистерну жидкого азота.

– Какой, к хрену, азот? У тебя всё с крышей в порядке?

– Не ори, майор! – взорвался Рожнов. – Не будет азота – можешь свой рапорт в задницу себе засунуть! Вместе с пожаром!

В Капотню к «Нефтеперерабатывающему» заводу прорвались без особых приключений в двух машинах. Всякую переброску войск перед битвой Рожнов переносил тяжко, нападало какое-то дикое оцепенение. Аналогичные чувства испытывали, видимо, и его бойцы. Что же такое – битва с огнём? Этого объяснить никто бы не смог. Навскидку, огонь – просто видение и ничего более!

Конечно, у него есть свой язык, он даже может петь. И летать – не хуже любой птицы. Но гибким мощным языкам пламени никогда не справиться с мускулистыми струями воды. В этом их большая разница. Если животворная вода несёт с собой смерть, то в огне смерть умирает, вернее, исчезает бесследно.

Недаром во многих древних религиях умерших полагалось сжигать. Это была священная мистерия Всеблагого огня, когда человек не только уходит в мир иной, но, говорят, обретает даже путь к возвращению, к реинкарнации Люди искренне верили, что человеку нет места нигде, кроме как на земле. Поэтому он должен, обязан вернуться, пусть под другим именем, в образе другого существа, это считалось человеческой повинностью. А ежели сие – правда, то хуже нет – ждать синюю птицу и догонять поезд. Уходя – уходи.

Справа по курсу показалось зловещее зарево. Тут же запищал мобильник в кармане гимнастёрки. Родион нехотя вытянул его и нажал кнопку связи:

– Рожнов слушает.

– Э-э-э, капитан. Ты где? – проблеяла трубка.

– Тангиев, ты, что ли? – рыкнул Рожнов. – Мы на подъезде. Что там, совсем туго?

– Совсем, капитан. Э-э-э, ты быстрее не можешь? Мои сбить пламя с цистерны пытаются. Никак.