Читать книгу "Ватиканские Народные Сказки - Андрей Дубровский"

О нунцие Ставракии, божьем посланнике народам, не ведающим истинного Бога, о зайчике, твари божьей, и о любви к детям

Однажды по бескрайним прериям, которые окружали Ватикан, скакал на своём ослике нунций (Ставракий. Он вёз слово Божие далёким народам, пребывавшим ещё во тьме язычества. Слово было аккуратно завёрнуто и лежало в сумке рядом с частичкой ногтя с мизинца правой ноги святого Яго Тапробанского.

Вдруг перед собой на дороге он увидел зайца. Зверёк был ранен и еле двигался. Ставракий, сокрушённо вздохнув, слез с ослика…

Нунций очень любил детей. Вечером, поджаривая на костре зайчатину, он умиротворённо мечтал: «Вернусь домой и подарю соседской дочке заячий хвостик – пусть играется».

III

Путешествие продолжалось уже несколько дней, и сказочник услышал довольно много сказок. Например, этим утром его попутчик – некий благородный синьор, направлявшийся по своим делам в Модену, – в благодарность за то, что сказочник научил его ругательствам на старопарагвайском языке, рассказал вот такую сказку.

Папа Амабилий ХХХ – изобретатель целибата

Однажды к одной знатной даме, жене архиепископа, пришёл в гости папа Амабилий XXX. Следует сказать, что в те далёкие благословенные времена целибат – обет безбрачия – не был ещё открыт, и ватиканские клирики вовсю наслаждались благами семейной жизни.

Папа Амабилий любил захаживать в гости к своим подчинённым, да вот незадача, всё-то их дома не оказывалось: то на работе были, то на рыбалке, а то вообще в магазин пошли и уже третий час не возвращались. Папа был статен и крайне хорош собой, и едва ли какая клерикальная жена, которую он заставал тогда дома одну, могла отказать себе в удовольствии скоротать с ним время в приятной беседе.

Вот и сейчас жена архиепископа, с сожалением сказав, что мужа нет дома, тем не менее пригласила любезного папу на партию в шахматы. Игра оказалась настолько напряжённой, что даже служанки на кухне с завистью вздыхали, кручинясь, что не дал Бог им в мужья хотя бы завалящего нунция; β а сторож у ворот – отставной швейцарский гвардеец – одобрительно кряхтел в бороду.

Но как только Амабилий поставил жене архиепископа мат, неожиданно в окно ввалился сам архиепископ. Был он зело пьян, и вместо того чтобы, как порядочный архиепископ, войти сначала в ворота, а затем во все двери, он, нарушая все законы ватиканской физики, сразу вошёл в окно III этажа. Нарушив один закон, он не остановился перед нарушением второго: видя, что его жене поставили мат, он, не считаясь ни с какой спортивной этикой, схватил победителя за причинные места и тут же сделал их беспричинными…

После этого случая папа Амабилий XXX перестал ходить в гости, стал больше времени проводить в ватиканской библиотеке им. Абеляра, (и писать стихи, в которых воспевал все радости платонической любви. Переменив свой образ жизни, папа решил и другим помочь на пути духовного совершенствования. Уединившись в своей лаборатории, он через неделю усердных трудов и смелых опытов вышел оттуда с изобретённым им целибатом.

IV

Через месяц своего путешествия сказочник решил, что не стоит ограничивать себя пределами Ватиканской империи, и направился на Восток. Долго ли, коротко ли, но вот, пришёл он к крепости Конкордия, располагавшейся на старой ватикано-византийской границе. Он вдруг вспомнил эпизод из своей давно прошедшей молодости, связанный с этой крепостью: как он тогда прочитал в газете «Истинные ватиканские новости», что доблестью ватиканского оружия и искусностью ватиканской дипломатии граница славной и необоримой Ватиканской державы передвинулась. Но куда она передвинулась, какие населённые пункты были заняты – об этом не сообщалось. Теперь сказочник на месте нашёл ответы на все вопросы…

Рано поутру, сидя в тени чинары и разбирая причудливую вязь византийской речи, сказочник услышал, как один такой же, как и он, уснеженный сединами старец рассказывал о тех далёких событиях сказку:

О посрамлении коварного византийского посла

Однажды в Ватикан, ко двору святейшего, непогрешимого, наимудрейшего и раба последних негоднейших рабов папы Иоанна XLVIII прибыл византийский посол. Как и все византийцы, был он хитрым, льстивым, изворотливым, вероломным, ткал интриги так же ловко и умело, как лионские ткачи ткут свои гобелены, из уст своих источал мёд, обращавшийся впоследствии в смертельный яд. Как рассказывали люди осведомлённые, он в своё время перехитрил дьявола, а при желании мог провести самого святого Петра, чтобы проникнуть в заповедный Сад! А ватиканские старожилы добавляли, что давно не видали таких хитрых послов. (

И вот, сей посол прибыл к священному престолу вести переговоры о передаче византийцам высокогорной крепости Конкордии на южной границе необъятных земель Ватикана. Восточная империя склонна была называть это возвратом, но как такое возможно! Если крепость перешла к превосходному и благочестивому Ватикану по промыслу Божьему, то только по попущению Его она может быть захвачена Византией. (

И вот, предстал посол восточного императора пред собранием кардиналов, епископов, прелатов, нунциев и самого наисмиреннейшего, превосходнейшего, пресвятейшего папы. И начал говорить он речи свои хитросплетённые, мудрёные. И тогда, чтобы не поддаться соблазну словес его, вперёд выступает епископ Иннокентий. И говорит он послу: «Не для того собралось тут столько святейших мужей, чтобы смущал ты их речами богопротивными!» Лицемерный византиец стал оправдываться, что, мол, это обыкновенная, даже в чём-то рутинная, дипломатическая практика, но в ком из собравшихся была хоть толика веры его словам! «Негоже доле отравлять умы наши чумой уст твоих!» – воскликнул тогда непоколебимый Иннокентий, и, подбежав к вероломному послу, изгнал своим посохом нечистую силу из тела его. Посол, держась за ушибленные места, удалился из собрания.

Через несколько дней византийское посольство ни с чем возвратилось к себе… в Конкордию.

V

Один византийский крестьянин сказал сказочнику, что если тот не видел Константинополя, то он не видел мира – ведь в одном этом городе сосредоточилась вся Вселенная! Сказочнику ничего не оставалось, как направиться прямиком в столицу Восточной империи.

В Константинополе, в театре Диониса он услышал трагедию Еврифокла. (Сказочник всецело принадлежал к западной, ватиканской культуре и едва ли мог понять морфологию этой драмы, но, будучи аккуратным, как все ватиканцы, он пунктуально сохранил в памяти, а затем и записал всё, что услышал. А сказка то была или нет, уже не имело для него особого значения.

Византийская трапеза

Пролог

Коль властью ты прельстилсяИ злодеянье совершитьГотов ты ради трона,И суверена кровь пролить,Не потерпев урона,Пусть раньше попадётсяВ твои глаза сей скромный труд.Надеюсь планы мерзкиеТотчас умрут…Вместо тебя.

Парод

Константинополь в зарю одевался,Солнце входило в дворцы и лачуги,Форумы вмиг суетой наполнялись,В улицы-вены народ изливался.Зёв подавляя, в синклит шёл сенатор.А у эмпорьев толпились навклиры.И стратиотов шла тагма по Месе,Путь направляя в восточные фемы.А у Галаты дромоны стояли —Слава и мощь Византийской державы —Огнь мидийский готовые вылитьНа моноксилы гостей нежеланных.Звон в эргастериях с улиц был слышен.И бык догорал неудачником греком.

I Эписодий

Пригласил муж благородный,Что проэдром был синклита,Двух друзей, высоких рангом,На фиал вина с Родоса.Первый был друнгарий виглы,А второй – магистр оффиций.Оба были родом славныИ севаст (к ним благоволил.

Сигму (заняв, кубки взяли —И вино лилось рекою.Вместе с ним лилась беседа,С каждой чашей всё вольнее.

В час урочный наш хозяин(Звался он Феофилактом,Родом был из Кесарии).Осторожно мысль озвучил:«Император всем хорош наш —Бел лицом, румян щеками,Только есть один изъян в нём —говорит как иудей он,«р» произнося фальшиво.Да ещё вот незадача:Эфиопы из АксумаЗахватили весь Египет».

Поддержал его друнгарий —Мокий, уроженец Тарса:«Император наш, о боги,Благосклонен, вот, к венетам.Мне же по сердцу прасины.Да к тому же некий варварРазорил уж пол-Эллады».

Наконец вступил магистр,Славной Смирны уроженец.(Осторожность подсказалаВыступить ему последним).«Я, Флегонт, вам заявляю:Император наш прекрасен —Ходит он с осанкой гордой,Речи говорит умело.Был бы я ему так предан,Если б не одна формальность:Мы с Армении налоговУж давно не получаем:Вследствие войны последнейКрай под властью шахиншаха.Но уж если откровенныйРазговор идёт, о други,То совсем я недоволен,Что стою от трона слева,Хотя должен быть правее».

I Стасима

Вот и амфораОпустошена.План созрел у «триумвиров» —Взять севастову порфиру,Свергнуть кесаря долойИль проститься с головой.

II Эписодий

Но тотчас неумолимоВстал вопрос: «А кто же будет,Троном обладать вакантным?Все хотели государствоВознести к вершинам славы.

Вновь заговорил проэдр:«Коль была моя идеяМожет, мне и стать владыкой?Впрочем, всё ещё обсудим».

Тут восстал друнгарий Мокий,Взвился пылкий киликиец,Очень власть его прельстила.Но однако ж спохватился,Обуздал свои порывы,Скрыл свои улыбкой мысли —Уж давно в столице жил он.

«Ну конечно ж, всё обсудим, —Вкрадчиво Флегонт вступил тут, —А пока наполним кубки,Ни к чему сейчас волненье».

II Стасима

Ещё амфораВыпита до дна

Гелиос пó небу мчит колесницу,В пределы Зефира (свой путь направляя.Коварный Дионис, простёрши десницу,Ввергает в погибель, умы отравляя.

III Эписодий

Третьей амфоры насталоВремя жертвою пасть Вакха.Среди планов грандиозныхКронос (мчится незаметно.

Вдруг, живот рукой схвативши,С ложа вскакивает Мокий.Вон из пиршественной залыВ атрий (бег свой направляет.Яд из жаб и саламандр,С медной зеленью и ртутью,Сделал своё дело быстро,Душу передав Танату.(Фолиант ДиоскуридаМногие тогда имели).

«О, завистливые боги!О, жестокая судьбина!» —Возопил Флегонт тотчас же, —«Величайшая утрата!..Кстати, часом, не заметил,Как наш Мокий торопился,Жадно пищу поглощая?Видно, заворот кишечныйПриключился с нашим другом».

Не успев сказать всё это,Он в конвульсиях забился,И, лицом побагровевши,Выкатил глаза наружу.А из-под него на ложеШипя, змейка выползала.(Очень интересовалсяНаш проэдр всяким гадом,И в саду ФеофилактаСерпентарий находился.Очевидно, раб-садовник,Ох, рассеянный он малый!У змеиного притонаДверь оставил незакрытой.

Так Феофилакт, проэдр,Волею богов бессмертных,Двух друзей лишился разом.(Было это всё, конечно,Для него большим сюрпризом. )

Но когда в главе своей онУж монодию (составил,Пред собой узрел, о Фобос!Мокия, прям из Гадеса.Тот не даром был друнгарий,Схол (дворцовых командиром,Был здоров, как все гвардейцы.И, извергнув яд, он выжил.

Меч из ножен вынимая,Мокий быстро приближался.И, в чём дело, понимая,Наш проэдр заметался.Но, сноровкой обладая,Мокий всё ж настиг проэдра.И от уха до гортаниРазрубил Феофилакта.

Кровью зала обагрилась,И друнгарий, ослабевшийОт отравы изверженья,Неуверенной стопоюПрочь пытался удалиться.Но в крови Феофилакта —Деле рук своих нечистых —Он нашёл свою погибель,Ибо Мокий поскользнулся,Неудачно подвернулся,Меч в руках ещё сжимая,Пал на лезвие всем телом.

Эксод

Весть облетела град царственный вскоре о смерти внезапнойТрёх благородных и славных мужей византийской державы.Сам император монодию в храме Премудрости БожьейВойску, сенату, народу и подданным прочим озвучил.

P. S.

Перечислил императорВсе достоинства умерших;Молвил, что несчастный случайБыл всему тому виною;И мужам троим посмертноДал Героев Византии.

Неизвестным лишь осталосьДля общественного мненья,Что в тот день средь трёх несчастныхПод личиной слуг безмолвныхНаходились катаскопы,Императорской спецслужбы.

Сикофанты (доложилиКуда следует давно ужПро фантазии проэдраИ про ненадёжность виглы.Указанье было свыше,Коль про заговор услышатВоины стиля и меча,Следует тогда тотчас жеПринять меры к подавленьюСмут зародыш и причину.(Это был уже двадцатыйзаговор за этот месяц. )

VI

Один византийский чиновник рассказал сказочнику историю, которую, в свою очередь, услышал от коллеги из департамента иностранных сношений. Рассказ нашему ватиканскому герою понравился, и он решил: «Любую историю можно превратить в сказку, не будь я сказочник!».