Читать книгу "Легенды ночных стражей: Похищение - Кэтрин Ласки"

— А мозгов у мелюзги вообще не бывает, — процедил Клудд.

— Поэтому птенчики не могут держать головку, — продолжала мать. — И ты был такой, когда родился.

— Как мы назовем нашу малютку? — поинтересовался отец.

— Эглантина! — немедленно откликнулась мать. — Я всегда мечтала о маленькой Эглантине!

— Ой, мамочка, мне очень нравится это имя, — обрадовался Сорен. Он медленно повторил его про себя: «Эг-лан-тина». Потом склонился над белым дрожащим комочком. «Эглантина», — тихонько прошептал он, и ему показалось, будто крошечный глаз чуть-чуть приоткрылся, и тоненький голосок пискнул: «Привет!» В этот миг Сорен полюбил свою сестру — сразу и навсегда.

На этом чудеса не закончились. Не прошло и нескольких минут, как из дрожащего мокрого комочка Эглантина превратилась в пушистый белый шарик. Сорену казалось, что она набирается сил прямо на глазах. Родители заверили, что с ним было то же самое.

Вечером состоялась церемония Первого Насекомого. Глаза Эглантины были уже широко раскрыты, и она тихонько пищала от голода. Но писка этого никто не слышал, потому что отец произносил торжественную речь под названием: «Добро пожаловать в семейство Тито».

— Маленькая Эглантина, добро пожаловать в Лес Тито, принадлежащий сипухам, коих называют также амбарными совами, а на высоком языке науки величают совами Тито альба. Когда-то в незапамятные времена сипухи и в самом деле селились в амбарах. Но теперь наш дом — лесное царство, именуемое Лес Тито. Представители нашего рода немногочисленны, это, пожалуй, самый маленький народ совиного королевства. Говоря правду, хоть мы и называемся королевством, здесь уже очень давно нет никакого короля… Но, кажется, я отвлекся. Эглантина! Очень скоро ты вырастешь, а когда тебе исполнится год, ты покинешь родное гнездо, чтобы найти другое дупло, которое станет домом для твоей новой семьи.

Эта часть отцовской речи особенно поразила Сорена. Как это может быть? Неужели он тоже вырастет и заведет собственное гнездо? Но разве можно жить отдельно от родителей? И все-таки Сорен чувствовал в себе необъяснимую тягу к полету: даже сейчас, когда на его нелепых крылышках при всем желании нельзя было разглядеть ничего, напоминающего настоящие перья.

— …А теперь, Эглантина, — продолжил отец, — настало время Церемонии Первого Насекомого! — Он обернулся к матери. — Марелла, дорогая, подай мне сверчка!

Мать Сорена вышла вперед, держа в клюве одного из последних летних сверчков.

— Съешь его, малышка. Начинай с головы. Да-да, опусти клюв… Запомни, дорогая, всех нужно есть с головы — и сверчков, и мышей, и полевок. Мммм, — причмокнул отец, глядя, как его дочь расправляется со сверчком. — Щекотики в животике, верно я говорю?

Клудд сморщился и широко зевнул. Иногда он стыдился своих родителей, особенно папашу с его идиотскими шуточками.

— Тоже мне, лесной остряк, — буркнул он тихо.

На рассвете совы, как всегда, улеглись спать, но Сорен был так взволнован появлением сестры, что никак не мог уснуть. Родители, как обычно, устроились на ветке над его головой, но их голоса вместе с тусклым утренним светом просачивались внутрь дупла.

— Ах, Ноктус, все это очень и очень странно. Ты слышал, кажется, еще один совенок пропал.

— Да, дорогая, увы, так оно и есть.

— Сколько же их исчезло за последние дни?

— По-моему, это шестнадцатый.

— Это уже слишком! Мне кажется, еноты тут ни при чем.

— Да, — мрачно ответил Ноктус. — Но есть еще кое-что.

— Что? — всполошенно ухнула его жена.

— Яйца.

— Яйца?

— Яйца тоже исчезают.

— Что ты такое говоришь? Яйца исчезают из гнезд?

— Да, дорогая.

— Нет! — прошептала Марелла Альба. — О таком кошмаре я ничего не слышала. Быть не может!

— Я подумал, что ты должна знать об этом, на тот случай, если у нас снова появится потомство.

— О, великий Глаукс! — судорожно вздохнула Марелла. Сорен вытаращил глаза: никогда раньше его мать не поминала этого имени.

— Но ведь мы, сипухи, почти не покидаем дупло во время высиживания. Значит, кто-то следит за нашими гнездами. — Она помолчала. — Постоянно следит!

— И этот кто-то умеет летать или лазать по деревьям, — мрачно добавил Ноктус Альба.

Сорену показалось, что в дупло вползла опасность. Как хорошо, что Эглантина уже вылупилась из яйца! Он поклялся, что никогда не оставит ее одну.

Съев своего первого сверчка, Эглантина уже не закрывала клюва. Родители заверили Сорена, что у него был точно такой же аппетит.

— Да ты и сейчас ешь ничуть не меньше, дорогой. Скоро состоится твоя первая церемония Мяса со Шкуркой.

Вот такой запомнилась ему короткая жизнь в родительском гнезде — одна церемония сменяла другую, и с каждой новой церемонией приближалось самое главное, самое торжественное, самое счастливое событие в жизни каждого совенка: Первый Полет.

— Шерсть! — прошептал Сорен.

Интересно, какая она? Как-то она проскочит ему в глотку? До сих пор мать аккуратно отщипывала мясо от шерсти, клювом вынимала косточки и только потом давала Сорену кусочки свежей мыши или белки.

Братца Клудда впереди ждала церемония Первой Косточки, после которой ему будет позволено есть дичь целиком. А потом для совят наступает пора Прыжков по Веткам. И только после этого можно будет совершить свой первый полет под присмотром заботливых родителей.

— Прыгай! Прыгай! Молодец, Клудд! А теперь подними крылья, как будто собираешься подскочить. Запомни, милый, пока тебе следует просто прыгать с ветки на ветку. Никаких полетов. Самостоятельно ты полетишь только тогда, когда мы с мамой это разрешим.

— Хорошо, папа, — с тоской в голосе ответил Клудд и тихо процедил: — Сколько можно повторять одно и то же!

Сорен тоже много раз слышал эти наставления, хотя ему о прыжках было рано даже думать. Самое страшное, что может натворить маленький совенок — попытаться полететь раньше положенного срока. К сожалению, малыши сплошь и рядом отваживаются на это, когда их родители улетают на охоту.

Как ни велик соблазн расправить едва-едва оперившиеся крылышки, последствия подобного безрассудства чаще всего печальны — после страшного падения одинокий искалеченный совенок остается лежать на земле, становясь легкой добычей хищников.

На этот раз отцовская лекция оказалась краткой, и урок прыганья возобновился.

— Уверенней, мой мальчик! Больше уверенности. И не поднимай столько шума. Совы летают тихо.

— Но я же пока не летаю! — огрызнулся Клудд. — Ты ведь сам запретил. Какая разница, тихо или громко я буду прыгать?

— Это дурная привычка! Дурная привычка, мой мальчик! Как порхаешь, так и летаешь! А переучиваться очень трудно.