Читать книгу "История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц"

Но это строгое наказание доставило Средиземному морю только мимолетную безопасность. Воспользовавшись междоусобиями, долго препятствовавшими Римской республике заниматься своими внешними интересами, киликийские пираты в короткое время достигли такого могущества, что, по сказанию Плутарха, они учредили арсеналы, наполненные воинскими снарядами и машинами, разместили гарнизоны и маяки на всем азийском берегу и собрали флот с лишком в тысячу галер. Суда их, блистая царскою роскошью, имели позолоченные, пурпурные паруса и обитые серебром весла. Никогда впоследствии не было примера, чтобы пираты так дерзко выставляли добычу перед глазами ограбленных.

Скоро им показалось недостаточным разъезжать по морю, и когда страх их имени, предвестник ужасных бедствий, превратил море в пустыню, тогда они, объявив древнему миру беспощадную войну, рассыпали по берегам армии, разграбили 400 городов и местечек в Греции и Италии и явились омывать свои окровавленные паруса в Тибр, перед лицом самого Рима.

Становясь вследствие безнаказанности с каждым днем дерзостнее, они наконец вызывают на бой владычицу мира, и между тем, как в Капитолии накопляются богатства завоеванных провинций, недосягаемый враг бороздит подобно грому поля народа-царя.

Если в каком-нибудь городе находится святыня, обогащенная приношениями, пираты опустошают ее под предлогом, что боги не нуждаются в блеске золота.

Если гордые патриции выезжают из Рима со всем блеском богатства и знатности, то для того, чтобы протянуть руки к цепям рабства, поле покрывается засадами, и хитрость идет на подмогу насилию.

Если в летних дворцах, основания которых омывают голубые волны итальянских заливов, находится женщина консульской породы или какая-нибудь смуглая молодая девушка, жемчужина любви для азиатских гинекеев, хотя бы она происходила от тех триумфаторов, которых слава прогремела по вселенной, хищники наперед знают цену знатности и красоты ее. Благородная матрона – залог для дней будущих неудач; девица, выставленная нагая на рынках Востока, продается на вес золота, стыдливость ее оценивается подобно прелестям, и боспорские сатрапы готовы отдать провинцию за каждую слезу ее.

Если какая-нибудь галера, украшенная римской волчицей, истощив все средства защиты, вступает в переговоры, тогда пираты разделяют экипаж на две части. Тех, которые просят о пощаде, приковывают к скамье гребцов. Те, которые, гордясь титулом римского гражданина, грозят победителям местью своего отечества, тотчас становятся целью зверской насмешки. Пираты, как будто сожалея о своей дерзости, падают ниц перед ними. «О, конечно, – восклицают они, – ступайте, вы свободны, и мы будем слишком счастливы, если вы простите нашу непочтительность!» Потом отводят их на борт корабля и сталкивают в пучину.

Говорить ли, что в униженном Риме ни один великодушный голос не возвысился против этого бича. Прибавить ли, что скупость некоторых могущественных людей, отвратительная расчетливость политических партий долго благоприятствовали этим ежедневным бедствиям и жили тайным барышом от народного траура, пока, наконец, из крайности зла вместе со стыдом подвергаться ему, возникла необходимость положить ему предел.

Конвой хлеба из Сицилии, Корсики и с берегов Африки, взятый киликийцами, произвел страшный голод в Риме. Народ, восстав, обратил город в огнедышащий вулкан, и патриции, и трибуны, стоя между двумя предвестниками близкой гибели, прекратили на время свои интриги, чтобы пособить всеобщему бедствию. Народу дают оружие, указывают врага, произведшего между ним голод, и сто тысяч волонтеров, разместившись на четырнадцати флотилиях, подобно хищным орлам бросились на все морские пути.

Помпей, уже знаменитый, управлял этой обширной экспедицией, и четырнадцать сенаторов, известных мужеством и опытностью, под его начальством командовали отдельными флотилиями этой импровизированной морской армии, быстрота организирования которой имеет мало примеров в истории. Пятьсот кораблей поплыли к Азии, заграждая все сообщения Востока с Западом и уничтожая все, что покушалось пройти мимо них. Стесненные более и более этим убийственным оплотом, пираты в отчаянии и беспорядке возвращаются в Киликию и сосредоточиваются в крепости Карацезиум, чтобы попытать шансы решительной битвы. После сорокадневной поездки, ознаменованной значительными призами и уничтожением множества пиратов, Помпей принимает последний решительный вызов, сжигает их суда и превращает в прах стены Карацезиума. Потом, высадившись со всею армией, преследует свою победу, берет и уничтожает одно за другим все укрепления, сооруженные между берегом и Тавром, в которых спрятаны бесчисленные сокровища, награбленные в Греции, Италии, Испании. Но, кончив это дело, римский полководец пощадил остатки побежденных и на берегу, свидетелем своего подвига, соорудил город, некогда цветущий[3], передавший нам память об этой странице из его жизни.

Таков был конец морского разбойничества в древности – великая заслуга, которую Рим не оценил достаточно, потому что отказал Помпею в заслуженном триумфе.

Когда Римская империя вместе с суровостью народных добродетелей лишилась всемирного скипетра, необъятное наводнение открыло Средние века[4]. Вооруженные миграции Севера и Востока заглушили последние вздохи древней образованности. История, видя такие события, ужасается бедствий, угрожающих миру; но возник один народ, носивший в себе судьбы будущего, и в тот день, когда около конца пятого столетия предводитель одного германского племени шагнул за Рейн, перевернулась страница в книге вечности. Шесть тысяч франкских воинов являются с Кловисом; имя их – свободные люди, они начертывают место своего завоевания от Рейна до Пиренеев и от океана до Альпов. Победа верна им, побежденные возделывают для них землю. Событие это служит политическим переворотом, навеки памятным. Галлия, пять столетий принадлежавшая Риму, становится государством самостоятельным.

Вне Франции война продолжается и расширяется. Испания, Италия и Германия готовы склониться пред скипетром, который скоро будет простерт над варварскими странами до самой Вислы. С одной стороны, отбитые аравитяне делаются причиной крестовых походов; с другой – саксонцы, осиленные подобно дикому табуну, готовы впрячься в колесницу новой империи, ибо Карлу Великому не довольно титула королевского. Рим, возвеличенный им, принимает его в христианском Капитолии и благословляет меч «пришедшего во имя Господня». Иерусалим посылает ему реликвии святого гроба, законодатель гордых аравитян Гарун эль-Рашид делает ему богатые подарки.

Наконец, миновали и Крестовые походы, стоившие столько крови и придавшие новый вид европейской политике. Историю Средних веков заключают два важные события: взятие Константинополя турками в 1453 году и сокрушение владычества аравитян в Испании в 1492 году.

Последнее событие породило морские разбои Нового времени, о чем повествует первая часть сочинения Архенгольца.

В России до сих пор самое имя флибустьеров почти совершенно неизвестно, и хотя о них упомянуто было несколько раз мимоходом, но многие, вероятно, не только не составили себе ясного понятия о значении этого общества, но даже не знают, когда существовало оно и чем прославилось. Между тем флибустьеры невообразимою дерзостью своих предприятий, варварством и жаждой крови, собственными лишениями и несчастиями внесли себя во всемирную историю. О них доселе и за границею существуют только два сочинения, одно 1744 года под названием «Histoire des Flibustiers» Эксквемелина (4 части) и другое «Ceschichte der Flibustiers» Архенгольца, напечатанное в 1803 году. Оно же переведено на французский язык и теперь представляется читателям в русском переводе. Главными источниками этих двух историков служили записки многих флибустьеров, описывавших события, в которых участвовали. К главнейшим и важнейшим из них принадлежат записки англичанина Базиля Рингроза, голландца А.О. Эксквемелина и француза Равено-де-Люссана. Кроме того, Архенгольц пользовался при составлении своей книги «Историей острова Сан-Доминго», составленной из записок миссионеров иезуитом Шарльвуа, «Историею Антильских островов» доминиканца дю-Тертра и «Путешествием патера Лабата по американским островам». Поэтому сочинение Архенгольца составляет самое полное и по возможности достоверное описание этих морских разбойников, опустошавших в продолжении полустолетия всю испанскую Америку, малыми отрядами покорявших и грабивших самые значительные города, почти уничтоживших владычество испанцев в Америке в эпоху, когда народ этот разыгрывал первостепенную политическую роль в Европе и, наконец, вдруг исчезнувших навсегда с поприща разбоев и битв. Вольтер с восхищением говорит о флибустьерах и справедливо замечает, что явись между этими людьми человек гениальный, который сумел бы соединить в одно разрозненные силы их, флибустьеры завоевали бы Америку от одного полюса до другого и произвели бы совершенный переворот в политике Европы и Америки.