Читать книгу "Право на жизнь - Дмитрий Тан"

Вот и ручей, умыться можно, а вот постираться вряд ли, ну и то хлеб. Кстати, кушать тоже хочется. Ладно, хоть напьюсь водички от пуза. Поглядим, как водичка пойдет, бог весть, что тут за микрофлора, и какая микрофауна в водичке проживает, вот так попьешь из ручья и козлёночком станешь.

Странный лес. Не тем странен, что незнаком, а тем, что чист. Понимаете, совершенно чистый лес – без ПЭТ-бутылок, сигаретных пачек. Окурков, презервативов и шприцев, хм… тоже нет. Девственно чистый, просто стерильный лесной массив, так что примем к сведению, что это не земной вариант леса, а чей тогда? Не тайга, на лес средней полосы не похоже, а деревья вполне себе земные… берёзы, скажем, но вот на уровне ощущений… не наш лес. Точно знаю – не наш.

Надо выходить к людям, но с известной долей осторожности, кто его знает, какой тут век на дворе стоит. Может, приблудных старух вешают без суда и следствия. Или продают в рабство на маковые плантации. Или шкуру живьем сдирают. От всей своей русской души надеюсь, что концлагерей тут нету.

Где у них тут север-юг? И где местное светило восходит? Ничего не понятно, да это и не главное сейчас. Главное – найти дорогу, тракт, тропинку. Селение найти, наконец, глухую деревню со здешними староверами, я даже на мормонов согласна, лишь бы живая душа попалась.

Судя по часам, бреду я почти три часа, ноги начали заплетаться, самое время передохнуть, вокруг меня как был лес, так и есть лес – не гуще, не реже. Хоть бы ягода какая попалась, но откель весной ягоды? Белку бы здешнюю ограбить, да только не видать тут белочек. Птицы какие-то порхают в вышине, снова потянулся сосновый лесок – прозрачный, пахучий. Присядем, Татьяна Федоровна, в ногах правды нет, запах сосновой смолы кружит голову и тепло, тепло… теп… ло…

Солнце почти село за деревья, когда я изволила проснуться. Похолодало… гулять по ночному лесу неохота, кто знает, какие тут волки с гепардами бродят, а вот где искать безопасное место для ночлега? Оу! Вот оно – огромный выворотень, давненько рухнула гигантская сосна, образовалась немаленькая пещерка, битком набитая опавшей хвоей, заныкиваемся туда, скорее всего спать ночью не придётся, ибо сон перед закатом суть полная гарантия бессонницы, да и холодно становится. Но к своему удивлению осознаю себя уже утром – проснувшейся и замерзшей. Тело закостенело, как обычно. И голод просто грызет внутренности.

Должно быть, выгляжу я бомж бомжом. Ещё денек и начну благоухать, как цветок душистых прерий. Мрачно думаю, что в концлагере умерла бы от отсутствия горячей воды и мыла. Где теперь то мыло… Майку выстирала ещё вчера в прозрачном ручье, и перед стиркой была она белая-пребелая, как чехословацкий унитаз. У меня теперь много чего в прошедшем времени было. Майка всю ночь провисела на коряге и по сию пору не высохла, а влажность тут вроде невысокая, странно!

Встретить бы того шустрика, что так неосмотрительно помог старухе поменять ПМЖ, он бы у меня до конца жизни заикался! Если вообще бы выжил. Хмыкаю, грозна ты, матушка. Кто бы говорил, как только в кино начинают избивать беззащитных мужчин или, там, издеваться над не менее беззащитными дамами, на кухню сбегаешь, уши заткнув, а Васька довольно хихикает.

Сердце стискивает тоска, остается мой почти внук один на свете – вдругорядь. Одно меня утешает, смогла я Ваську к себе прописать. Теперь парень не пропадёт, ведь матушку его непутёвую, как и папеньку, очень уж далеко нелёгкая носит. Да и бог с ней, уехала в свои заграницы и пошли ей аллах всемилостивый и всемогущий долгих лет жизни, главное, чтобы нас с Васькой не доставала. Его папенька-поляк тоже фрукт, весь в жёнушку, умотал в свою «Полонию дрогу» и забыл о сыне навсегда, а заодно и о жене. Остались от него шляхетская фамилия, красавчик-сынуля по прозвищу «смерть девчонкам» и его матушка – редкостная тварь. Конечно, прокормиться парень и без меня сможет, но интернатура только через два года и как теперь за учёбу платить? Пытаюсь жёстко взять себя в руки, погоревали и будя! Если я сюда попала, то логично предположить, что и назад можно попасть. А вот чем меня перекинуло? Порталом? Телепортом? Заклинанием? Стоп-стоп, не хватало мне сейчас гномов с гоблинами нафантазировать, тьфу-тьфу, не сглазить!

По лесу хожу я, как стадо лосей, треск стоит на километр. Натянула на голову пайтовый капюшон, закрыв обзор справа-слева – непорядок, а ежели супостат справа-слева нападет? Угу, а если клещ на голову свалится – оно мне надо энцефалитом хворать, или чем тут укушенные хворают… И так плохо, и этак нехорошо. А что вообще хорошо?

Странно, а есть уже меньше хочется. И знобит, Васька бы выразился «колбасит не по-детски», стало быть, ночёвка в холоде даром не прошла. А что вы хотели, господа хорошие, заболеваю и хорошо, если почки не прихватит. В воспалении лёгких тоже приятного мало. И подозреваю, что тут все болезни клистирами лечат, как в нашем средневековье. В лучшем случае банками.

Сейчас бы горячего чаю с растёртой клюквой и мёдом. Или просто чаю, с булочкой и любимой Васькиной колбасой, из чего именно изготовленной… и мне, и вам лучше не знать. Этой колбасой мы с будущим великим Авиценной седьмой год здоровье в красный сектор загоняем. А куда деваться? Моя фамилия не Рокфеллер, да и вдовой Онассиса побывать не успела – Жаклинка опередила. Денег в моей кубышке – шиш да кумыш, сама на трёх работах работаю, Васька же санитаром и медбратом старается, с трудом, но наскребаем на учение.

Посмотрел мой «внучек» однажды, как я наши финансы по кучкам раскладываю, обнял сзади:

– Баб, ты только доживи, не загоняй себя, вот выучусь, отбивные из мраморной свинины трескать будешь. И курить только турецкий табак.

– Угу, и в золотых подштанниках ходить. А с курением – всё! Лично я бросаю!

И бросила. Когда одна пятая месячного бюджета в дым переводится, как-то быстро умнеешь. Хотя поумнеть меня Васька заставил. И его непутёвое семейство.

А медицину и пропедевтику педиатрии мы вдвоём учим. Учили…

Иду, бреду и смотрю только под ноги, пытаясь контролировать пространство справа-слева периферийным зрением, и жуть закрадывается под черепушку, похоже, лесу конца-краю не видать. Хороший лес таким бескрайним не бывает.

Конечно, не бывает. А ещё не бывает машины времени, вечного двигателя, гномов, леших и русалок. Размышляя о превратностях судьбы, оступилась, шлёпнулась на попу, это и спасло от падения в яму, глубокую яму, скажем честно. Это ловушка, слегка прикрытая листвой, перемешанной с хвоей, да присыпанная песочком, и вырыта она руками разумного существа. Слава богу, копчик не отбила, зато обе руки отсушила изрядно. Случись мне споткнуться о корень дерева, летела бы я головой вперёд. Слава богу, всего лишь оступилась и неосторожно потревожила наст ловушки.

Ловушка, говоришь? Обошла по периметру ямку, вот же твари-охотнички. Меня холодным потом прошибло – а если эти уроды тут ещё и самострелов наставили? Резко присела и опомнилась. Стоп, охотники самострелы на звериных тропах настораживают, а тут яма – да посреди леса, уродский способ охоты, кто спорит. Но ведь никаких троп в обозримом пространстве нет, и да, яма не на тропе вырыта. Но ведь кто-то старался, зачем копать в таком глухом месте? Глухом ли?