Читать книгу "Каро-Кари - Александр Чагай"

– Докувыркаешься, Караваев. В Москву в три момента отправят. Если Мичко в двух шагах живет, так, значит, к нему среди ночи за водкой можно ломиться? Говорил я – не давай ничего этой пьяни. Повадились…

Караваев семенил рядышком, не отрывая от советника преданного взора. Забавное было зрелище. Здоровяк-комендант угодливо изгибался над Ксаном, который, хоть и не был хлюпиком и считался представительным мужчиной, уступал габаритами коменданту.

Конечно, рост и объем мускулов не гарантировали физического превосходства, Караваев это прекрасно сознавал, не вчера родился. Он отлично помнил, как Ксан разделался с тем обнаглевшим американцем. Напросился, пиндос…

* * *

В тот день на исламабадском стадионе представляли свое мастерство южнокорейские асы тхэквондо, и дипломатический корпус съехался полюбоваться их сноровкой. Удары, стойки, каты, учебные поединки. Представление прервалось, когда с одной из трибун раздался выкрик: «Что за детский лепет, вам в цирке выступать, а не драться по-настоящему!».

Молодой мужчина поднялся с места, глотнул из банки пиво, отбросил ее и ткнул указательным пальцем в сторону спортсменов. Задевая других зрителей, начал спускаться на арену. Многие узнали задиру. Стэнли Паттерсон был командиром отряда морской пехоты, охранявшего посольство США. Он слыл гением рукопашного боя и брал призы на всех соревнованиях, которые устраивали в дипмиссиях. Может, и неплохим парнем был этот Стэнли, да вот любил прикалываться ко всем, кому не посчастливилось родиться англосаксом или, по крайней мере, каким-нибудь европейцем. Азиаты, африканцы, «латиносы», да и русские были для него «гребаными макаками».

Как-то с этим забиякой столкнулся заведующий корпунктом ТАСС Гена Кравченко в баре отеля «Марриотт». Это – одно из немногих мест в Исламабаде, где свободно продавали спиртное. Только иностранцам, разумеется. Стэнли там разглагольствовал о том, как русские «наложили в штаны» в Афганистане, какое они, в сущности, дерьмо, поскольку позволили нищим дикарям развалить свою страну и теперь побираются по всему миру. Гена плеснул американцу виски в физиономию, и тот отправил его в нокаут, сломав челюсть. Целый месяц после этого Гена питался через трубочку.

Но корейцам было невдомек, что за фрукт этот Стэнли. Капитан команды поклонился (восточная вежливость) и выразил готовность провести с Паттерсоном показательный поединок. Дескать, покажите ваш профессионализм, раз уж вам так приспичило. Бедняга не подозревал, что Стэнли не настроен на бесконтактный спарринг, ему хотелось покуражиться над азиатами, размазать их по стенке. Точнее, по земле, покрытой зеленой травкой.

Сцепив руки, он поднял их над головой в приветственном жесте. Трибуны, на которых было немало американцев, восторженно заревели. Паттерсон повернулся к капитану. Тот красиво смотрелся в белоснежном кимоно, с черным поясом. Паттерсон – в жеваной майке и шортах – по экстерьеру проигрывал.

Капитан приветливо улыбался. Может, и осилил бы он американца, если бы сообразил, что предстоит серьезный бой. Но такая мысль ему в голову не пришла. Ну, вылез на арену подвыпивший зритель, не калечить же его! Это была ошибка.

Во время рукопожатия американец по-доброму глянул в улыбающиеся глаза капитана и по-хулигански саданул его рантом ботинка в голень. Стэнли носил тяжелые армейские башмаки, совсем не гармонировавшие с шортами. Кореец взвыл и рухнул на траву, прижимая к себе поврежденную ногу.

Часть стадиона онемела от удивления, часть радостно завопила. Стэнли рубанул кулаком воздух, плюнул в сторону оторопевших членов корейской команды и трижды проорал: «Гребаные макаки!».

Вот тогда на арену спустился Ксан – в летнем костюме, белой рубашке и при галстуке. В городе он славился своим пижонством, одевался безупречно, и туфли его сверкали не хуже, чем лаковые бока БМВ, на котором разъезжал посол Матвей Борисович Харцев.

В доморощенных соревнованиях, которые устраивали американцы и англичане, Ксан не участвовал, и Паттерсон с ним не сталкивался. Вылупился на него, как на идиота, который не бережет свое здоровье. Издевательски ухмыльнулся и поманил к себе рукой. Цып-цып, поди сюда, папочка научит тебя, как соблюдать осторожность и не высовываться.

Ксан снял пиджак, аккуратно свернул, но вместо того, чтобы положить на траву, швырнул в лицо Стэнли. Тот инстинктивно взмахнул руками, чтобы отбросить ненужный ему предмет, и тотчас получил сильный удар по той части организма, которую не могли защитить тонкие шорты. Американец согнулся крючком, прижав руки к пострадавшему органу. В отличие от него, у Ксана на ногах были дорогие туфли ручной выделки, так что ущерб, нанесенный забияке, не был непоправимым, и в скором времени тот должен был прийти в себя. Поэтому Ксан не остановился и продолжил молотить Паттерсона. В кровь разбил ему лицо, а когда американец попытался провести контрудар, вывернул ему пальцы правой руки так, что тот уткнулся носом в землю и застыл в нелепой позе.

Все это продолжалось с полминуты, не больше. Корейцы, опомнившись, набросились на русского и оттащили от корчившегося на земле Стэнли. Ксан поднял пиджак, отряхнул его и вернулся на свое место.

На следующий день в посольстве только и разговоров было, что о драке на стадионе. Мужчины хвалили Ксана, который «влындил» пиндосу, женщины восхищенно смотрели на него. Были, правда, и такие, которых задела жестокость Ксана. «Он мог убить его», – ужасалась бухгалтерша Раечка Куренева, которая недолюбливала Ксана с тех пор, как он проигнорировал ее призывные взгляды. Раечка была дамой любвеобильной и не прощала мужчин, не отвечавших ей взаимностью. Правда, таких находилось немного.

Ксан вообще вызывал повышенный интерес женской половины посольства. Все знали, что он разведен, и удивлялись, что такой ладный мужик не затевает любовных романов. Раечка была не единственной, кто пытался его соблазнить. Были и другие, включая замужних дам, но никто не добился успеха. В конце концов, все пришли к выводу, что он нелюдимый бука, и не зря жена его бросила. Каковы были на самом деле обстоятельства супружеской размолвки, сплетники не знали, но нравилось считать, что бросила именно жена. Как с таким жить? Конечно, он приветливый и вежливый, но взгляд равнодушный и жесткий, так и веет холодом.

* * *

– А вы тогда здорово отделали этого америкоса! – подобострастно заметил Караваев. – Это вы прием применили специальный, да?

– Специальный, – угрюмо подтвердил Ксан, намекая на то, что дешевой лестью его не проймешь, и коменданту лучше помолчать. Но тот не унимался.

– Это карате было? Или кунг-фу? А может, айкидо?

Ксан зыркнул на надоедалу, но ничего не сказал. Должен ведь этот болван понять, что его болтовня раздражает. Но Караваев упорствовал.

– А вам ничего за тот случай не было? Ну, там, на стадионе?

«Стану я тебе еще рассказывать, как на меня Старых напустился, – подумал Ксан. – Зверем необузданным обозвал. Отругал за то, что вылез на всеобщее обозрение, внимание к себе привлек. Здесь он, конечно, прав, крыть мне было нечем. А комендант не дурак, намекает, что мы с ним одного поля ягоды, оба – нарушители общественного порядка. Я мордую американца, а он спьяну вламывается в дом к дипломатическому представителю скромной, но уважаемой европейской страны. Значит, следует проявить сочувствие к корешу! Ни хрена не следует. Ничего тебе не поможет, Караваев. Не отвертишься».