Читать книгу "Путешествие за край земли - Виктор Харин"

– Хорошо, хорошо. Спокойной ночи, бабуля, – поднявшись, сказал Мартин.

Зажег светильник, чмокнул на прощание морщинистую щеку и поднялся к себе в комнату.

– Сладких снов, мой мальчик, сладких снов, – прошептала Августа.

А на улице, вздохнув, осел выпавший снег.

Утро выдалось на редкость солнечным. Сквозь затянутое изморозью окно лучи ласково тянулись к лицу, прикасались к волосам. Вчерашнее ненастье сгинуло, как будто его и не было, остались только воспоминания да наметенные сугробы. Мартину ни за что не хотелось покидать теплую постель. Он повыше натянул на голову одеяло и, подогнув ноги, отвернулся к стене. Никакая сила сейчас не могла выгнать его из кровати.

– Мартин! Просыпайся! Вставай, лежебока, завтрак готов, – донесся сквозь сон голос бабушки.

– Бабуля, еще пять минут.

– Знаю я твои пять минут, они спокойно превращаются в два часа. Спускайся, а то все остынет.

– Иду, иду уже, – пробормотал Мартин и юркнул под одеяло.

Тихо заскрипела лестница, дверь комнаты приоткрылась, звук мягких шагов замер у кровати.

– Так я и знала, – усмехнулась бабушка, – все, пошла за снегом, высыплю его тебе в кровать и накрою одеялом, вот тогда лежи сколько захочешь.

– Ты слишком добрая, – пробормотал он, даже не открыв глаз, – ты так не поступишь…

– А вот сейчас и посмотрим…

– Ай, что это?! Что ты делаешь?!

– Как и обещала – это снег.

– Ну, бабушка, я и так почти встал.

– Твое «почти» лежит где-то рядом с обедом, а сейчас у нас завтрак стынет. Марш умываться и за стол.

– У меня вся пижама мокрая.

– Ты же не в пижаме за стол сядешь. Одевайся, умывайся и спускайся на кухню.

Мартин скинул промокшую пижаму, ежась от холода, быстренько просунул ноги в штаны, запрыгнул в шерстяные носки и через голову натянул связанный бабушкой свитер. Тапки он нашел не сразу, они чудесным образом оказались задвинутыми под кровать. Посмотрелся в треснутое зеркало, висевшее у рукомойника, подставил одну ладошку, набрал немного воды и брызнул себе на лицо. Вода была холодной и неприятно покалывала щеки. Выдавил себе в рот немного зубной пасты из тюбика, поводил языком по зубам, равномерно ее размазал, набрал вторую ладошку воды, прополоскал рот. Влажными руками провел по волосам, чтобы не торчали во все стороны. Все. На этом процесс утреннего умывания он посчитал законченным, и поспешил вниз по лестнице, на кухню, откуда исходил запах жарящегося бекона и яиц, доносилось размеренное побулькивание чайника.

На кухне было жарко. Большая изразцовая печь занимала полкухни, дверца топки и плита просвечивали красным, словно им было стыдно за что-то. Мартин уже неоднократно обжигался о добродушную плиту, и знал, насколько она может быть коварной. Она только и ждет момента, чтоб укусить его за руку, а не получится за руку – за ту часть тела, которая ей подвернется. Протиснувшись бочком вдоль стены подальше от плиты, он сел на свое место к столу у окна.

– Явился наконец-то, – проворчала бабушка, – опять для тебя все разогреваю. В следующий раз оставлю без завтрака. Будешь ходить голодный до самого обеда. Хоть умылся или нет?

– Умылся.

– Покажи руки! Не прячь, покажи.

Мартин вытянул руки, помотал перед бабушкиным лицом и снова спрятал за спину.

Бабушка улыбнулась:

– Так я и знала. Слышала, что воды не много пролилось.

– Но, бабушка, вода такая холодная, как ею умываться?

– Иди сюда, я нагрела тебе воды для умывания.

Она сняла с крючка на стене полотенце, повесила его на плечо Мартина.

– Чего расселся? Иди, мой руки. И возьми с полки кусок мыла.

Мартин нехотя вышел из-за стола. Бабушка налила кипятка в таз, добавила холодной воды из бака, стоявшего в углу.

– Вымой руки как следует, с мылом, и про лицо не забудь.

– Забудешь тут про лицо, – тщательно намыливаясь, пробормотал Мартин, – неужели с умыванием завтрак вкуснее?

– Я все слышу, – не поворачиваясь к нему, заявила бабуля. – Завтрак он или есть, или нет. И есть он у того, кто умыт, а кто не умыт, тот обойдется без завтрака. Ведь обходится же он без умывания, вот и без завтрака обойдется. Готов? Садись за стол, сейчас принесу, пока все не подгорело.

Мартин, все еще вытирая лицо полотенцем, пошел к столу. И тут печь, словно дождавшись своего часа, показала-таки свое коварство.

– Ай!!! – воскликнул Мартин. – Бабуль, я обжегся об эту дурацкую печь, опять она меня подловила.

– Не говори ерунды. Покажи, где обжег.

Мартин протянул руку.

– До свадьбы заживет, – взглянула на руку бабушка. – Помажь маслом и извинись перед печью.

– Что за глупость – извиняться перед печью, это ей впору передо мной извиняться, за то, что обожгла! – возмутился он.

– Не имей ты плохих мыслей, и был бы послушным, печь тебя бы не обожгла.

– Глупость какая, суеверия.

– Не глупость. Вот послушай. Давным-давно великий и могучий Отец Гром победил темные силы, сбросил поверженных демонов в бездонную пропасть. А чтоб они не выбрались оттуда, он опустил свой огромный щит на землю и закрыл им выход из бездны. Щит был добротный, сделанный из каленого железа его братом, кузнецом Инмаром, в недрах Огненной горы. И никто, кроме могучего Отца Грома, не мог поднять тот щит, так он был тяжел. Темные силы были повержены. На радостях Отец Гром устроил пир, чтобы отпраздновать победу, позвал всех светлых богов и брата, великого кузнеца Инмара. И, дабы не ранить Мать Землю, решили они развести огонь на железном щите. Огонь пылал до небес и был жарок настолько, что железный щит раскалился докрасна. Демоны, которые безуспешно пытались столкнуть щит и вырваться на свободу, чтобы отомстить великому герою, не смогли стерпеть силу жара праведного огня и убрались вглубь земли подобру-поздорову. Временами какой-нибудь осмелевший демон пытался выбраться на поверхность. Он подкрадывался к щиту и трогал его, но огонь все еще горел, а щит по-прежнему был горяч, и демон, обжигаясь, убирался прочь.

Увидели Светлые Боги, что огонь хранит землю от нечисти, и решили, что так тому и быть на века. Они повелели Инмарудо конца мира поддерживать праведный огонь на щите героя, дабы никогда демоны не вырвались на поверхность. Огонь горит и поныне. Только шипит и трещит временами, отпугивая темные силы, а ежели силы тьмы осмеливаются приблизиться к нему, то он потрескивает от их прикосновения и жжет немилосердно. И весь огонь, что есть у людей, происходит от этого Негасимого Огня. В каждом доме, в каждой печи. Потому печь и обжигает людей, когда чувствует плохие мысли или намерения. И потрескивает, когда тьма пытается проникнуть в дом. Она словно предупреждает – не балуй, лучше делом займись. И запомни: чем сильнее зло, тем больнее ожог.