Читать книгу "Иным путем - Александр Харников"

Да, Ильич вспомнил, что когда он узнал о казни старшего брата, то сказал матери о том, что террор – это тупик. Он пришел к этой мысли самостоятельно и решил пойти в революцию другим путем…

Потом к нему в Женеве пришли люди из будущего. Эта странная девица Ирина Андреева, поручик Бесоев. Они доказали ему, что и другой путь тоже далеко небезупречен. Может, он и не связан с индивидуальным террором, но следование ему приведет к такому массовому террору и братоубийственной гражданской войне, которые и в страшном сне не привидятся никакому самому отпетому террористу.

Именно тогда он решился принять сделанное ему предложение и попробовать пойти еще одним путем… Вдовствующая императрица, которая извинилась перед ним за то, что случилось с его братом, наглядно доказала, что, возможно, существует этот самый иной путь, который, похоже, и есть самый верный.

– Ваше величество, – сказал Ильич, как только мысли в его голове пришли в порядок, – могу вас заверить, что я всегда был противником любого террора, и отлично понимаю, что бессмысленно пролитой кровью можно вызвать только еще большую кровь. Да, я был сторонником свержения самодержавия. Но не путем террора, а в результате политической борьбы. Когда же я узнал, что в России наших потомков это уже произошло, какими силами было инициировано это восстание, а также, какие люди пришли потом к власти, как и то – к чему все это привело, то пришел в ужас.

Самым же трудным для меня было узнать о том, что Коба – мой товарищ по партии, большевик-революционер – уже после победы социалистической революции, естественным путем приобрел в России власть, с которой не сравнится власть любого из императоров. Добило же меня известие еще про одного человека, тезку из далекого будущего, который в похожей ситуации вынужденно сделал фактически то же при совершенно иной, буржуазной, общественной формации.

А потом я вспомнил про самого первого Романова, кстати, Михаила, как и вашего младшего сына, который стал царем, после завершения Смуты. И в семнадцатом веке все проходило точно по тем же законам, как и в середине двадцатого, и начале двадцать первого. Я ведь, ваше величество, все же достаточно образованный человек, не слесарь и не некий еврейский хлеботорговец, и хорошо вижу отличие нелепых случайностей от исторической закономерности.

Императрица утвердительно кивнула, и Ильич тяжело вздохнул.

– Значит, решил я, самодержавная империя – это естественная форма государственного устройства России. Ну, а я не Дон Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами. Поэтому я и принял предложение, или, если хотите, просьбу, вашего сына помочь ему устроить в России истинно народную монархию, где бы все могли жить в гармонии и достатке. Можете быть уверены, ваше величество, что если империя обратит внимание на нужды и чаяния простого народа, крестьян и рабочих и будет улучшать их положение, то я, со своей стороны, буду помогать всем, чем смогу. Я выполню вашу просьбу и передам моей матушке ваши искренние соболезнования, а также попрошу Марию Александровну, чтобы и она помолилась об ваших умерших сыновьях.

– Очень хорошо, – кивнула Мария Федоровна, – теперь я вижу, что вы действительно один из умнейших людей России, и от этого еще больше сожалею о вашем брате, в лице которого мы все потеряли талантливого ученого или способного администратора. Мне кажется, что разбрасываться такими людьми – это недопустимая роскошь.

– Мне тоже очень жаль, что так все получилось, ваше величество, – склонил свою лысеющую голову Ильич, – но, кажется, государь хочет нам сейчас что-то сказать…

Услышав эти слова, вдовствующая императрица с любовью и нежностью посмотрела на своего младшего сына. Правда, ее маленького Мишкина теперь уже было не узнать. В Порт-Артур из Петербурга на войну уехал шалопай и повеса, типичный гвардеец, чьи интересы не поднимались выше очередного загула в офицерском собрании или конных соревнований. С войны же вернулся волевой закаленный боец, побывавший на краю смерти и научившийся мыслить, как государственный деятель. Но при том он все равно остался для нее любимым Мишкиным, родным сыночком, которого – да простит ее на небесах бедный Ники – она любила больше всех остальных детей.

Мария Федоровна вспомнила, как она увидела его на вокзале, возмужавшего, раздавшегося в плечах и ставшего даже чем-то похожим на покойного мужа. Прихрамывая, он подошел к ней и обнял, прижал к груди, сказав при этом:

– Здравствуй, мама́. Я вернулся, и теперь у нас всё будет по-другому, всё будет хорошо.

В тот момент она подумала, что и императрица может испытывать те же самые чувства, что и простая русская крестьянка, у которой вернулся с фронта сын, пусть и раненый, но живой и не искалеченный. Смахнув непрошеную слезу, вдовствующая императрица гордо вскинула голову и приготовилась слушать то, что скажет сейчас ее повзрослевший и возмужавший сын.

Император сегодня был одет в такую же униформу, что и стоящие у дверей спецназовцы. Разве что на нем не было бронежилета и разгрузки. На плечах его сверкали золотом полковничьи погоны, а на груди белел крестик ордена святого великомученика и Георгия Победоносца 4-й степени. Над карманом мешковатой пятнистой гимнастерки Михаила был пришит непонятный золотой галун. Вроде это был тот самый Михаил Романов, младший сын императора Александра III, шалапут и гуляка, который около двух месяцев назад, со смехом и шутками, на поезде отправился на войну с японцами. Тот, да не совсем. Теперь перед присутствующими стоял совсем другой человек.

Того Михаила уже не было. Все увидели нового монарха, не похожего на прежнего Мишкина, и потому вызывающего удивление, и даже легкий трепет. Только капитан Тамбовцев и полковник Антонова поняли – каких именно исторических персонажей, один из которых еще не родился, Михаил выбрал себе в качестве образца для подражания.

Для остальных же было ясно лишь одно – новый император Михаил Второй совсем не похож на своего погибшего брата. Такой император не будет страдать рефлексией и строго покарает всех, кто окажется причастным к убийству его предшественника и к попытке мятежа. И тут не помогут ни титулы, ни семейные связи, ни богатство. Приняв от брата патриархальную крестьянскую страну, он железной рукой будет добиваться того, чтобы она превратилась в крупнейшую индустриальную державу мира.

Присутствующие видели теперь, что представляет собой новый царь. Они понимали, что служить с ним будет нелегко, но… Но в то же время ЭТОТ император не даст в обиду ни свою страну, ни свой народ. С Петром Великим его соратникам тоже было не всегда легко. Но они понимали, что творят историю, и потому готовы были на всё, ради блага и процветания России.

Михаил Второй тоже чем-то смахивал на Петра Алексеевича. И в душе все присутствующие решили, что с новым императором Россия станет еще сильнее и богаче.

Все понимали, что сейчас будут произнесены исторические слова, которые изменят жизнь миллионов людей, а также и уже без того взбаламученное течение мировой политики. Лишь одна вдовствующая императрица видела в этом человеке не нового властелина России, а своего младшего сына, которым она гордилась.