Читать книгу "Ключевой инстинкт - Владимир Колычев"

Марьяна пожала плечами, подошла к нему, остановилась, подставила щеку для поцелуя.

Парень в шелковой рубахе хмурил брови, наблюдая за ней. Он не мог понять, что происходит. Вместо того чтобы пресекать непорядок, сотрудник полиции забирает Марьяну. Да еще и целует ее. Непонятно.

Марьяна села в машину, Глеб взялся за руль. Мажор смотрел вслед отъезжающей «Мазде», недовольно поджав губы. Он уже понял, что Глеб – ее парень, но его все равно возмущало поведение старшего лейтенанта. Марьяна в его понимании должна была уехать с ним, а не с кем-то еще. Но это соображение было такое же пьяное, как и он сам.

– Кто это такой? – спросил Глеб.

– Да подъехал, в машину, говорит, садись.

– Зачем в машину?

– А зачем вы девушку в машину сажаете?

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Можно было бы и подлинней юбку надеть.

– У меня короткая юбка? – Марьяна возмущенно вскинула брови.

Юбка у нее чуть-чуть выше колен, и это при том что ноги вовсе не короткие. Каблуки – да, а ноги – нет.

– Ну, не мини, конечно.

– Мини у тебя. В голове.

– Не понял! – вскинулся Глеб.

– Ты почему этого мажора не задержал?

– А разве я должен был его задерживать?

– Он же пьяный!

– Да? Не заметил.

– От него перегаром за версту разит.

– Думаешь?

– Знаю!

– Я же не из ГИБДД.

– Ты следователь МВД.

– Да, и работаю по факту. Вот если он кого-то собьет…

– Вот я и говорю, что у тебя программа минимум в голове. Нельзя так. А если он твою сестру собьет?

– Типун тебе на язык!

– Мне?! Типун?! – Марьяна глянула на него как начальник на подчиненного, который вдруг забыл свое место.

Она девушка красивая, сколько помнила себя, парни бегали за ней как в розницу, так и оптом. Недостаток мужского внимания ей не грозит, это для Глеба она – подарок судьбы, а он для нее – рак на безрыбье. Марьяна не хочет о нем так думать, даже замуж за него может выйти, но что есть, то есть. Не стоит ему разговаривать с ней в столь небрежном тоне.

– Так говорят.

– Говорят, но не заворачивают.

– Ты тоже хороша.

– Проехали.

Марьяна действительно была возмущена. Нельзя давать спуску пьяным водителям. За шкирку их и в клетку. Она искренне так считала, но при этом у нее не было желания ругаться с Глебом.

– Да, проехали, – сказал он. – Думаешь, там все просто? Ты видела, какая у него машина? С таким фруктом только свяжись, по судам затаскают. Вот если он собьет кого-то, тогда да, за жабры можно брать.

Марьяна вздохнула, увидев чадящие трубы металлопрокатного завода, к проходной которого они ехали. Она трудилась не в горячем цеху, а в бухгалтерии, но мысль о работе все равно навевала тоску. Впереди целая жизнь, и провести ее придется в работе, хочешь ты того или нет. К этой мысли нужно не просто привыкнуть, она должна сидеть в голове как хорошо вкрученный шуруп.

Есть такой фильм «Берегись автомобиля». Когда же снимут «Берегись пешехода»?

Вопрос этот родился у Никиты в тот момент, когда под колеса его машины бросился какой-то мужик. Хоть бы остановился, увидев мчащуюся тачку, нет, как шел, так и продолжал идти. Возможно, он возомнил себя танком, но брони у него не было. Удар отшвырнул человека в сторону, бросил на землю. Он с трудом поднялся, пошатнулся и сел.

Никита едва удержался, чтобы не заехать ему с ноги.

– Куда прешь, урод? Глаза дома забыл?

– «Скорую» вызывай! – сказал незнакомый голос.

– И полицию, – добавил другой.

Никита обернулся. Уже и толпа собралась. Кто-то набирает номер на телефоне, кто-то настраивает видеокамеру. Пипец!

– Уроды! – буркнул он.

Одним только словом Никита запустил несколько бумерангов, и все они тут же вернулись к нему. Кто-то назвал его уродом, кто-то козлом. Людей много, на всех не наедешь.

Ему хватило ума вернуться в машину, закрыться. Он позвонил отцу, объяснил ситуацию, попросил помощи. Надо было и брату сообщить, но тут появились менты.

Гаец только глянул на него и все понял.

– Выпивали?

– Выливали, – заявил Никита и качнул головой.

Выпивал он вчера, сегодня всего лишь опохмелился и чувствовал себя нормально, но разве менту это объяснишь?

С Никитой не церемонились. Машину забрали на штрафную стоянку, а его самого доставили в отделение, закрыли в камере с решетчатой стеной.

– Эй, капитан, а не слишком? – спросил Никита, осматривая скамью, на которую собирался садиться.

Ему уже приходилось бывать в обезьянниках, поэтому он знал, какие здесь могут быть подводные камни. Блевотиной скамью загадят или сгущенкой какой-нибудь заляпают.

– Тебя надо бы сразу в изолятор перевести, – заявил розовощекий увалень и усмехнулся.

– А тыкать мне не надо!

– А то что?

– Сейчас батя подъедет, он тебе все объяснит.

– Пусть подъезжает. – Капитан продолжал улыбаться, но его голос прозвучал не очень смело.

Павелецк – не самый маленький город, но Степана Даниловича Высокова здесь знали все. Капитан тоже, поэтому и сбавил тон. Но в камеру Никиту все же закрыл, хотя это было лишним. Результаты судебной экспертизы еще неизвестны, может, парень и не пьян вовсе.

Никита провел в камере не меньше часа, прежде чем появился отец. Сначала тот поговорил с дознавателем, только затем подошел к камере. Но капитан почему-то не открывал дверь.

– Ты человека сбил, – тяжело роняя слова, сказал отец.

Массивный, кряжистый, неповоротливый. Седые волосы, морщинистый лоб, крупный крепкий нос, который унаследовал Никита. Трофим был похож на отца постольку-поскольку, а Никита – точная его копия. Тяжеловесности пока только не хватает как в теле, так и вообще.

– Да он сам выскочил! По регистратору глянь!

Отец сам поднял себя над жизнью. В конце восьмидесятых занялся мелким бизнесом, со временем переключился на крупный, взял под себя несколько металлургических предприятий. Он никогда не был бандитом, но криминальный мир с ним считался уже давно. Надо будет, любую мафию в порошок сотрет, в том числе и полицейскую.

Только вот с младшим сыном справиться не может. Потому что любит его. Старший сын – надежда и опора. Но Трофима он и отругать может, и даже ударить, а Никита для отца – священная корова.

– Ты был пьян.

Отец продолжал хмурить брови, но Никита его ничуть не боялся.