Читать книгу "Тихая ночь - Чарльз Эллингворт"

БОльшую часть спальни занимает огромная кровать с балдахином. У стены примостился письменный стол, на котором в беспорядке лежат книги и бумаги. Маленький диван и кушетка, обитая бархатом, прекрасно гармонируют с инкрустированным антикварным комодом и стульями из сандалового дерева. Женщина сбросила пальто и осталась в серой юбке и желто-красном жакете. Закрыв лицо руками, она стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, словно впала в глубокий транс.

Внезапно в дверь тихонько постучали. Женщина вздрогнула и оглянулась. Мужчина, один из тех, что были в церкви, в большой шинели и фуражке, с высоким лбом и глубоко посаженными глазами, нежно обнимает ее и вытирает слезы, градом катящиеся по щекам. Бережно и внимательно, словно держит в руках хрупкую вазу, он раздевает женщину и несет ее к кровати.

Отвернувшись к стене, женщина терпеливо ждет, пока он снимет свою заплатанную одежду. В отблеске огня его изможденное худое тело кажется еще белее.

Мужчина и женщина лежат в огромной кровати, потерявшись в нагромождении собственных мыслей и воспоминаний о семье, друзьях, видениях из прошлой жизни. Любовь, словно спасательный круг, вырывает их из пучины безвременья и приносит облегчение.

Под тихое потрескивание огня в камине две несчастные души забываются сном.

2

Бреслау[4], Силезия, Восточная Германия

За три месяца до описанных событий, сентябрь 1944 года

Мими фон Гедов застыла от изумления — какой-то солдат бросил на стол вещевой мешок и с отвращением сплюнул на грязную скатерть. Мими с ужасом смотрела на происходящее и попыталась улыбнуться, когда солдат помахал ей рукой. Она опустила глаза, закурила и стала нервно постукивать зажигалкой о края пепельницы, в которой уже лежали три окурка со следами помады. Выглянуло солнце, и Мими решила было снять теплый жакет, но внезапно набежавшие кучевые облака помешали ей это сделать. Она выбрала одну из трех книг, лежавших на столе, и начала перелистывать страницы.

— Еще не пришел?

Мими напряглась.

— Он никогда не отличался пунктуальностью.

— Он придет, не волнуйся. Может, еще бокал вина?

Мими с улыбкой посмотрела на огромную мужскую фигуру, склонившуюся над ее столиком.

— Благодарю вас, герр Райнхарт. Вы меня балуете.

Герр Райнхарт одобрительно кивнул:

— И получаю от этого удовольствие.

Мими заслонила глаза от солнечного света. Перед ней стоял грузный мужчина. Пуговицы на его жилете, судя по всему, были застегнуты с трудом. Свисающий подбородок, затянутый на толстой шее галстук…

— Разреши присоединиться к тебе, ну, пока он не придет?

— Конечно. — Мими наклонилась и отодвинула стул.

Райнхарт уселся и налил себе бокал вина.

Какое-то время они молча смотрели перед собой.

Рыночные лотки и тележки выстроились по периметру площади. Овцы столпились у корыта с водой. Мулы, лошади и крошечный пони ростом с немецкую овчарку были привязаны к ограде. Юные и уже немолодые солдаты вермахта[5] разлеглись на земле, пили, курили и смачивали голову водой, спасаясь от жары.

— Он обязательно придет. Ведь он влюблен в тебя.

Мими удивленно посмотрела на Райнхарта.

— Мы просто друзья. Старые друзья, и не более.

— Я тоже стар, достаточно пожил на этом свете, чтобы разбираться в таких вещах.

Мими откинула голову и заливисто рассмеялась. Тревога, сковавшая ее тело, отступила. Однако, напустив на себя строгий вид, она сказала:

— Надеюсь, вы не рассказывали об этом посетителям кафе. Я все-таки замужняя дама.

Райнхарт загадочно улыбнулся и покачал головой. Проплывающее по небу облако закрыло палящее солнце и принесло немного прохлады, вместе с которой к Мими вернулось чувство беспокойства.

— Я не видела его с сорок первого года… Последний раз мы встречались еще до начала войны, до того как Германия напала на Советский Союз. Ему многое пришлось пережить, ведь так?

Райнхарт кивнул.

— И?..

Старик пожал плечами:

— Что я могу сказать? Я же его раньше не знал.

— Очень жаль. Он был таким милым и невероятно талантливым. Мы здорово проводили время в Берлине. Мне его очень не хватает.

— А мы, провинциалы, тебе не подходим?

— Натруженные ноги, картофельные поля?

— А чем тебе не угодил картофель?

— А как насчет натруженных ног?

— Вот почему мы носим такую широкую обувь.

Райнхарт поднял ногу, чтобы показать двухцветный ботинок, и сидящие неподалеку посетители громко рассмеялись.

Как только солнце снова показалось на горизонте, обласкав своим кристальным светом крыши и колокольни, над столиком нависла большая тень. У этой тени был мужской силуэт и офицерская фуражка.

— Графиня фон Гедов, надо полагать?

— Макс! Макс фон Шайлдитс!

Мими вскочила и бросилась в распахнутые объятия своего старого приятеля. Какое-то время они стояли, не в силах оторваться друг от друга.

— Дай на тебя посмотреть. — Мими немного отодвинулась от Макса. — И сними фуражку. Она тебе не идет.

Макс выполнил ее просьбу и замер, как статуя, которой любуются посетители музея. Мими принялась внимательно изучать экспонат.

— Выглядишь на пятнадцать.

В Максе и вправду было что-то мальчишеское, озорное, и даже военная форма не добавила ему солидности. Только в глазах читалась усталость. Он громко щелкнул каблуками и склонил голову:

— Могу я к вам присоединиться, графиня? Герр Райнхарт?

Хозяин кафе быстро поднялся:

— Я пойду, меня ждут. Вам, как обычно, рюмочку шнапса, капитан?

— Да, благодарю вас.

Мими и Макс улыбались, словно опять привыкали друг к другу. Они закурили, не решаясь смотреть друг другу в глаза. Внезапный порыв ветра слегка взъерошил каштановые волосы Макса, и Мими заметила, что на его кителе не хватает пуговиц. «Да, ему никогда не удавалось выглядеть опрятно, даже в самых дорогих костюмах».

— Очень рада тебя видеть, Макс. Я так по тебе соскучилась!

Макс наклонился и поцеловал ей руку.

— Я тоже. Да, давненько мы не виделись.

— Ты не похож на солдата.

— Да уж. Это тебе не музыку сочинять или книги писать. Я за пианино уже год как не садился. А поэзия? Там, где я побывал, вдохновения ждать не приходилось.