Читать книгу "Гавань разбитых ракушек - Ника Муратова"

— Хочешь сказать, ты знаешь всех знакомых матери?

— Не всех, но большинство. Я хоть и стараюсь не встревать в родительские дела, но они сами мне все рассказывают, да и наблюдательность моя еще никогда меня не подводила. Мне известно все обо всех, и даже больше, чем они думают.

Несмотря на волевой характер, мать старалась не давить на Ольгу и контролировала ее ненавязчиво, что получалось не всегда удачно, но Ольга этого уже и не замечала, свыкшись с доминантой матери. Однако при этом Ольга знала практически все о жизни родителей и в основном благодаря обстановке в их семье, где все привыкли делиться друг с другом происходящим. Ольга, единственный ребенок, часто оказывалась объектом всех сердечных излияний и волей-неволей была в курсе всех событий.

— Пожалуй, больше всего мне не понравился голос. Интонации. И еще мне кажется, что я уже слышала этот голос. По-моему, она и раньше несколько раз звонила и всегда бросала трубку, не представившись, если я спрашивала, что передать.

— А я знаю, — делано-мрачным голосом произнес Димыч. — У твоей мамы двойная жизнь, и это ее второе «Я» тебе звонило.

— Юморочек у тебя, Димыч. Что-нибудь дельное бы сказал.

— Да что ты пристала к девушке? На тебя не похоже.

Ольга поморщилась. Пристала — слово-то какое, неприятное, липучее. Она не пристала. Она просто интересуется. Имеет право. Бог с ней, с девушкой. Пора работой заниматься.

Димка уселся за компьютер, изредка поглядывая на начальницу. Он прекрасно знал, что, хоть она и сделала вид, что переключилась на работу, в голове ее все равно нерешенный вопрос будет крутиться, пока не найдется ответа. Причем завести ее могла любая мелочь — дотошный ум Пановой не пропускал мимо ничего, что казалось непонятным. Димыч иногда смеялся над ней, зачем ей, мол, знать все про всех и вся, но Ольгу не изменишь. Уродилась любопытной до всего, что поделать. Скорее всего, именно это качество и помогало ей в карьерном росте. В МНО ей прочили очень скорое повышение. Будучи нанятой на национальной основе, расти ей по карьерной лестнице в рамках этого офиса было уже некуда. Деление на национальных и международных сотрудников было изобретением гуманитарных организаций и посольств. Коммерческие организации давно уже определяли положение и оклад сотрудника по его вкладу в компанию, а не по месту проживания. Гуманитарщики же до сих пор использовали такое несколько странное деление. Национальными называли тех сотрудников, которых нанимали на работу либо из жителей той страны, в которой работала НПО, либо иностранцев, но с окладом на уровне местных кадров. Тех же, кто работал в качестве международников, нанимала штаб-квартира НПО, находящаяся в Европе. При этом часть штаб-квартиры находилась в Париже, а часть — в Женеве. Ольгу мало волновало, где они находятся, главное, чтобы ее перевели на другой уровень, сделали международником, а там уж она разберется, с кем и как ей сотрудничать.

Как обычно утром, она проверила ящик электронной почты, стерла все неинтересные сообщения, рассортировала важные письма так, чтобы потом основательно ответить на них в порядке первоочередности. Затем позвонила секретарше Светочке в приемную:

— Светок, собрание еще не началось?

Утренняя пятиминутка, куда приглашались все члены руководства НПО и начальники отделов, никогда не начиналась вовремя. А все из-за того, что Нил Калахан, глава российского подразделения, никогда не приходил на работу вовремя. Он мог задерживаться по вечерам, мог проводить выходные в офисе, но утром на месте ровно в девять ноль-ноль его не оказывалось. Ему важнее было выгулять собаку, спокойно позавтракать с женой, а уж после этого не торопясь направляться в офис. Естественно, никто не комментировал его опоздания — это не бизнес-компания, где жесткая конкуренция и строгая дисциплина не позволяют подобные промахи даже самому высокому начальству. Эта была самым обыкновенная НПО, таких в России, да и по всему миру, пруд пруди. С небольшими фондами, с раздутым штатом, громогласной программой действий и значительно менее громкими результатами.

— Позвонишь, когда народ начнет подтягиваться, хорошо?

— Конечно, Оль, сделаю, — с готовностью отозвалась Света.

Что в Светке всем нравилось, так это постоянная готовность удружить, помочь, выполнить поручение, и все с улыбкой и хорошим настроением. Прямо идеальная секретарша попалась их НПО, другие только завидовали.

Ольга глянула на часы, вытащила мобильник и остановилась в нерешительности. Интересно, проснулись родители или еще нет? Любопытство перевесило заботу о неприкосновенности сна, и она набрала домашний номер.

— Мама, привет, ты уже встала?

— Недавно, еще даже кофе не выпила. Что-то случилось? Ты откуда звонишь?

Голос ее звучал отвлеченно. В этом вся мама. Думает о чем-то своем, решая в голове по ходу разговора миллион других вопросов. Ну откуда еще Оля может звонить в рабочий день в такое время?

— С работы, конечно.

— Все в порядке?

— Да, все нормально. Просто почему-то решила, что забыла выключить кофеварку.

— Да нет, вроде бы я ничего такого на кухне не заметила.

Мама зевнула.

— Ты придешь как обычно?

— Наверное. Кстати, тебе утром кто-то звонил.

— Мне? Кто?

— Не знаю. Девушка какая-то. Сказала, что напутала с временным поясом, не назвалась. Было плохо слышно. Мне показалось, она нервничала.

Мама ответила не сразу, и Оля это немедленно заметила. Пауза показалась ей слишком длинной, а непринужденность, зазвучавшая в последующих словах, немного наигранной.

— Странно, кому я могла понадобиться? Впрочем, раз не назвалась, значит, ничего срочного. Ну ладно, Оль, до вечера. Если придешь не поздно, то еще увидимся до того, как я уйду на работу.

— Пока, мам.

Ольга уставилась в одну точку. Вот что было странным в интонациях звонившей девушки — они удивительным образом напоминали мамины! Точно! У Ольги голос тоже иногда напоминал мамин — бывало, их иногда путали по телефону. У этой девушки тоже голос напоминал мамин по интонациям, только тембр казался чуть ниже. А может, это просто ее воображение? Она уже придумывает то, чего не существует. Но все же Ольга готова была поклясться, что девушка уже звонила до этого.

— Оль, да что с тобой?

— А?

Она встрепенулась. Димыч смотрел на нее, как на больную.

— Только не парь мне мозги, что ты забыла выключить кофеварку. Сколько тебя знаю, ты никогда ничего не забываешь. Зачем домой звонила? Все неможется из-за этого звонка?

— Имею право.

— Имеешь, но зачем? Так и не въеду — чем тебя это так зацепило?

— Не въезжаешь, не вмешивайся. И вообще — работы валом, а он тут чужие разговоры подслушивает.

— Ну ничего себе заявочки! Выходи из комнаты, если секретничаешь!