Читать книгу "Колобок - Александр Петряков"

Зато его брат был в полном смысле хозяином жизни. Крепкий, упитанный, коротконогий, он самодержавно восседал в своем директорском кресле. Уверенность и довольство читались на его лице, когда он подписывал бумаги или бросал короткие фразы в телефонную трубку. Свою секретаршу Светлану он всегда встречал похотливым взглядом, и на его губах появлялась глуповатая ухмылка. Он развлекался с ней не у себя в кабинете, как чаще всего делают его коллеги, а ездил к ней на квартиру, благо та жила одна, снимала жилье, потому что приехала в Питер из Любани. Максим взял к себе юрисконсультом брата, и это было хорошо во многих отношениях. Первое: родственник трудоустроен. Второе — удобно и безопасно в смысле конфиденциальности. Все секреты в семье. А секреты были. Договоры с потенциальными жильцами заключались на очень выгодных для фирмы условиях, и с такими юридическими подвохами, что даже если они окажутся обманутыми, фирма особой ответственности не несла. Хотя Павлодаеву незачем было обманывать ожидания дольщиков. С поставщиками стройматериалов Павлодаев младший составлял очень толковые договоры, по которым товар приобретался по низким и стабильным ценам. И это тоже хорошо. Еще один способ добывания прибыли лежал в другой плоскости — банковской. Иными словами, деньги дольщиков «крутились» и обрастали процентами, как брошенная в цистерну с молоком деревяшка обрастает в пути вкусным и свежим сливочным маслом. Обещанные сроки окончания строительства поэтому переносились на год или даже два, и это было, конечно, мошенничеством. Жаждущие скорого заселения дольщики от этого страдали, но поделать ничего не могли, потому что договоры предусматривали задержки строительства по объективным причинам.

Жена Максима, Наташа, как многие супруги богатых людей, была домашней хозяйкой, и все свое свободное время отдавала уходу за своим телом и походам по модным бутикам. Обычное дело. Вставала поздно, часами проводила время в ванне, где холила свое роскошное тело. Наташа была рыжей и белокожей, среднего роста, с широкими, влекущими бедрами и большой, четвертого размера, грудью, украшенной мелкими веснушками. После омовений и процедур любила ходить по дому в коротком атласном халатике без нижнего белья. Это было удобно и в то же время слегка возбуждало. В один из таких дней, когда она лежала в гостиной на белокожем диване и просматривала журнал мод, раздался звонок, и она пошла открывать дверь в развевавшемся при каждом шаге халате, думая, что это муж. Он иногда заезжал в течение дня, чтобы перекусить. Но за дверью, когда она ее распахнула, стоял незнакомый крепко сбитый молодой человек очень приятной наружности. Он сказал, что доставил неоплаченную бандероль. И если она хочет ее получить, пусть заплатит пятьдесят три рубля двенадцать копеек. Она впустила его, и когда закрывала дверь, халатик распахнулся, и у почтальона заблестели глаза. Наташа усмехнулась и пошла в гостиную за деньгами. Мелких денег не было, она взяла пятисотрублевую банкноту и подала молодому человеку. Он криво улыбнулся и сказал, что у него нет сдачи. Уловив его похотливый взгляд, она покраснела и сказала, что у нее других нет, и чтобы он зашел завтра. Не желая непредвиденного развития событий, она указала ему на дверь, и когда он ушел, почувствовала себя очень возбужденной. И, когда час спустя, пришел Максим, она набросилась на него, к его удивлению, прямо в прихожей. Они даже не добрались до спальни, устроившись на белом кожаном диване в гостиной.

На другой день примерно в то же время раздался звонок, и Наташа посмотрела в глазок. За дверью стоял давешний почтальон, но не один, а с высоким и очень симпатичным молодым человеком. Открывать или нет? Она была в мужниной клетчатой рубашке, и решала, пойти ли ей переодеться, или вообще не открывать. Очень ей нужны эти бандероли. Но дверь она, конечно открыла. Такие симпатичные мальчики… Такие возбудительные…

Они вошли, почтальон положил бандероль на столик и стал снимать куртку. А его приятель, ни слова не говоря, приступил сразу к решительным действиям. Он взял ее на руки и отнес на диван, затем, благо она была без нижнего белья, моментально (и когда успел возбудиться?) ею овладел. Она хотела закричать, но не успела, потому что почтальон закрыл ей рот. Кричать уже не хотелось. «Если тебя насилуют, — пронеслась у нее в голове женская аксиома, — расслабься и получи удовольствие». И через минуту Наташа стонала от страсти и получала удовольствие, какого не знала ранее. Сделала вывод, что экстремальный секс дарует подлинное наслаждение.

Но когда все закончилось, она осознала, что ее изнасиловали. И это взывало к отмщению. Но как отомстить? Вызвать милицию? Но тут вполне ясно, что делать это совершенно бессмысленно. Их двое, и они сбегут, не дожидаясь милицейского наряда, который раньше, чем через час, вряд ли явится. Задержать их тут можно только обманом. И она решила все-таки вызвать милицию. Предложила парням выпить, поставила на стол бутылку виски и сказала, что пойдет в ванную. Все было классно, и она на них не в обиде.

Стоя под душем и глядя на мобильник, который краснел на стеклянной полочке, Наташа стала колебаться. Звонить или нет? И опять передумала, потому что сообразила, что смывает сейчас следы преступления. Когда вышла из ванной в гостиную, там уже никаких следов пребывания тинейджеров не было. Не оказалось на столе также бутылки виски. Она сильно удивилась. Неужели ей все это пригрезилось? Однако в прихожей, на столике, лежала бандероль. Стало быть, они считают, что я расплатилась, возмутилась она. Неужели эти поганцы думают, что мне цена пятьдесят три рубля двенадцать копеек? Но воспоминание о случившемся приятном происшествии подавило в ней возмущение, и она успокоилась.

На другой день тинейджеры явились снова и спросили, понравилось ли ей проводить с ними время? Она ответила вопросом на вопрос: зачем они уперли бутылку, и вообще, почему смылись по-английски? Почтальон ответил, что торопились. А теперь у них есть в запасе целый час, и они хотят это время провести так же, как и вчера. Оба при этом ухмылялись. И опять, не дав ей опомниться, стали тискать и лезть за пазуху. Она вывернулась и сказала, чтобы они были паиньками. Взяла их за руки, как школьников, и отвела в спальню. На этот раз она получила гораздо больше удовольствия.

Когда мальчики ушли, не дав внятного ответа, когда придут в следующий раз, и придут ли вообще, она задумалась. То, что она изменяла мужу, ее мало волновало. А вот если они поселили в нее спирохету или СПИД, это уже серьезно. Надо сдать анализы, решила она. И еще, подумала Наташа, надо будет вечером заглянуть к Ирине Романовне, которая жила двумя этажами выше. Ирина Романовна была одинокой женщиной и работала судьей в районном суде. Она всегда ласкающим взглядом смотрела на Наташино декольте, когда она приходила к ней попить чайку. Странно, что с этой полной и некрасивой женщиной у Наташи сложились очень доверительные отношения, и она всегда с ней советовалась по всяким житейским делам. Болтали они, конечно, и о мужчинах, хоть Ирина Романовна эту тему не поддерживала. Этот случай нечаянного прелюбодеяния Наташа решила поведать соседке от третьего лица.

Но прозорливая Ирина Романовна, когда Наташа пришла к ней вечером и рассказала описанную историю, сразу поняла, что тут не все чисто, и наводящими, хитро поставленными вопросами (не забудем, что она была судьей), принудила Наташу признаться, что героиней этого рассказа была она сама. Ирина Романовна посоветовала Наташе познакомиться с этими мальчиками поближе (да уж куда ближе, хмыкнула Наташа) и выяснить их имена и фамилии.