Читать книгу "Ласковое солнце, нежный бриз - Анна и Сергей Литвиновы"

* * *

Boat MarinaVII

Crew-list

Mr. Domnin Ivan, captain

Mrs. Ivanova Inna, co-captain

Mr. Voskoboinikov Petr sailor

Mr. Voskoboinikov Artem sailor[1]

* * *

Бортовой журнал. День первый. ***июля 2*** года. 07.21 СЕТ.

Вышли из порта К. (Испания, Каталония).

Ясно. Волнение 2–3 балла. Курс – 105.

* * *

Я всегда была мальчишницей. Мне лучше удавалось лазить по заборам, чем баюкать кукол. Я на равных с пацанами носилась в казаки-разбойники. В четырнадцать пошла не на курсы кройки и шитья, а в автошколу. И доездилась до кандидата в мастера спорта! Всерьез занималась карате…

Потом врачи объясняли мои пристрастия избытком мужского гормона тестостерона, из-за чего мне и пришлось помучиться, прежде чем я родила Антона. Как бы то ни было, в мужской компании я всегда чувствовала себя комфортней, чем в дамской: роль «своего парня» мне отлично удавалась. Джинсы или, на худой конец, шорты я ношу с гораздо большим кайфом, чем юбки. Лишь Вадик своими трогательными ухаживаниями, трепетным отношением и безграничной любовью сумел разбудить во мне женщину. Ах, Вадик, Вадик… Сколько еще я буду вспоминать тебя каждую минуту?

Казалось бы, я сделала то, что хотела: вырвалась из привычной обстановки. Вокруг нас, четверых, – ярчайшее средиземноморское солнце, бирюзовое небо, лазурное море. Мы благополучно вышли в нейтральные воды. Яхта идет на автопилоте. Вокруг меня трое сильных мужчин, трое друзей.

Я в купальнике на палубе белоснежной яхты. Я хороша собой, худа и подтянута. А все равно – точит червячок неудовлетворенности, сожаления по прошлому и опаски перед будущим. Воистину – человек никогда не бывает полностью, на все сто процентов счастлив. И даже когда ему кажется: в тот миг, в прошлом, я черпал бескрайнюю радость полной ложкой, все равно на самом деле что-то в ту секунду отравляло его счастье (а потом благополучно забылось). Например, даже когда Вадик впервые объяснялся мне в любви, я, помимо безграничного упоения, испытывала беспокойство по поводу своего не идеального маникюра…

Вот и сейчас, раскинувшись на прогретой солнцем палубе и временами лениво обозревая горизонт – нет ли судна на встречных курсах, – я все-таки напрягалась по поводу нашего вчерашнего спора с капитаном и командой.

…Всех троих мужиков в путешествие пригласила я. Они согласились с восторгом. Еще бы! Пройти от берегов Испании через все Средиземноморье, а потом по Черному морю до Сочи и при этом ни за что не платить – ни за аренду яхты, ни за воду с электричеством, ни за продукты! Да еще и получить изрядную сумму в европейских дензнаках за перегон борта! Да какого борта! Настоящая пацанская миллионнодолларовая посудина. Скромное обаяние буржуазии. Такие нам даже в прокате не доступны, о покупке – и мечтать нечего. Можно сказать, я завербовала парней на настоящую синекуру[2].

Со всеми троими я познакомилась настолько давно, что можно говорить о съеденном совместно пуде соли, если считать не только обычную пищевую, но и ту, что оставалась на наших губах и щеках во время штормов в морях Черном, Балтийском, Эгейском, Северном, Карибском… Проще говоря, всех троих я знаю тысячи лет. Однако это не мешает нам спорить, ссориться и даже ругаться. Вот и вчера, когда мы взошли на борт, загрузили припасы, забили холодильники льдом, баки – солярой, а танки – пресной водой; когда я покормила мальчиков праздничным ужином – пастой болоньезе, или, попросту говоря, макаронами по-флотски, и мы выпили по глотку виски – тут спор и разгорелся. И, как это часто бывает в любой семье (и экипаже), сыр-бор начался из-за денег. Запевалой выступила я: в конце концов, именно я договаривалась с владельцем яхты об условиях, и мне они показались приемлемыми.

– Базовая ставка, как я уже говорила, десять тысяч на всех. Но это – если мы ошвартуемся в Сочи не позже вечера *** июля. За перевыполнение плана предусмотрены бонусы. За просрочку – соответственно, малусы. И изрядные. Сутки просрочки – долой тысячу. На каждые сутки опережения – плюс тысяча.

– Да хозяин – просто Филеас Фогг[3]какой-то, – пробурчал Артем, младший и самый покладистый из братьев Воскобойниковых. А я стала развивать свою мысль, хотя и так все было понятно:

– Стало быть, чем скорей мы придем, тем больше получим. Значит, идти надо всегда, в идеале – без захода в промежуточные порты.

– Горючка. Вода. Лед для холодильников, – напомнил Иван – немногословный, как и положено капитану.

– Режим жесткой экономии, – возразила я столь же лапидарно.

– Все равно не получится! – закричал Петр, старший и чрезмерно эмоциональный брат Воскобойников. – Два, а то и три раза придется зайти!

– Меньше будешь мыться, есть и гадить, – хладнокровно заметил Артем.

Петя тут же взбесился, как будто им обоим не под восемьдесят (на двоих) было, а по десять на брата:

– Ты сам! По пять раз в день подмываешься, как шлюха портовая! Прости, Инка, за непарламентские выражения, но эта крыса сухопутная кого хошь доведет!

– Ну-ка, ша! – ни на децибел не повышая голос, непререкаемо пресек братскую свару капитан Иван, и Артем с Петькой послушно заткнулись. Авторитет шестидесятилетнего Ивана был высочайшим, недаром именно о нем я в первую очередь подумала как о первом кандидате на роль мастера, когда мне подфартило с халтуркой. – Но один-то раз точно придется зайти – иначе горючки не хватит. А может, даже дважды.

– Будем вызывать прямо к нашему подходу заправщика, – стала развивать мысль капитана я. – Попутно заливать воду, а кто-то в лавку за провизией успеет смотаться. Эдак мы всего часа полтора на остановку потеряем.

– Значит, у нас будет гонка, – съязвил горячий Воскобойников-старший. – Настоящая регата. Ты нам, Инна, между прочим, ни о чем подобном не говорила. А мы в отпуске.

– Знаешь, что, Петя, – заметила я ледяным тоном, – за неторопливый отпуск денег никто никому не платит. Ясно тебе?

Петька ничего мне не ответил – только надулся, и даже Артем с капитаном Иваном бросили на меня укоризненные взгляды: мол, зря я так круто беру, да еще с самого первого дня, когда мы даже в море не вышли.

…Вот и сейчас: помнили они, мужики, о нашем вчерашнем разговоре? Наверняка, насколько я знала сильный пол, уже забыли. А я, несмотря на ласковое солнце и нежный бриз, все лежала и занималась самоедством: напрасно, ох, напрасно я так обидела Петра – тем более что из всех троих он мне, говоря по совести, нравился больше всех – как товарищ, разумеется, только как товарищ…