Читать книгу "Рейтинг темного божества - Татьяна Степанова"

Не получилось что? Жизнь? Карьера? Успех? Стержень, который все крепко держал и вдруг в одночасье крак! — и сломался.

И все полетело вверх тормашками — под откос, подгоняемое пинками времени, — все быстрее, все ниже, все безнадежнее. И как положить этому конец? Что сделать, что предпринять? Покончить со всем разом одним выстрелом в висок? Или сделать над собой усилие, не стрелять, а попытаться… только лишь попытаться, попробовать… попробовать повернуть время вспять и пробить собственной бессмертной душой брешь в его тягучей вечной структуре. Брешь, что станет лазейкой в прошлое, податливое, как глина, подвластное переменам.

Надо сказать, что за свои тридцать семь неполных нот Антон Петрович Брагин никогда, ни единого дня не увлекался философией. В институте, перед экзаменами, как и все студенты времен развитого социализма, конечно же, почитывал конспекты с чахлыми выкладками из классиков марксизма, мог кое-что в двух словах вспомнить и про господина Гегеля, и про господина Канта, даже помнил, что жили. Были такие на свете Аристотель с Платоном и чему-то там учили под ясным солнцем Древней Эллады, пачками превращая варваров неумытых в эллинов просвещенных. Знал он, естественно понаслышке, и о теории относительности, но никогда не имел желания докопаться до ее сути. А о времени как о категории судил только по наручным часам — дорогим, престижным, естественно, фирмы «Ролекс». Вот секундная стрелка чинно описала полный круг, и время, значит, того, пошло, отсчитывая вехи рабочего дня — долгого, напряженного, сумасшедшего, суперудачного в смысле капиталовложений и прибыли.

Во времена, когда Антон Петрович Брагин носил на запястье золотой «Ролекс», служил он в солидной фирме — центральном офисе металлургического гиганта общероссийского значения «Стальпрокатконсалтинггрупп».

Кто в Москве не знал могучий, похожий на вздыбленный айсберг, увенчанный светящейся голубой пирамидой, новый небоскреб «Стальпрокатконсалтинггрупп», воздвигнутый меньше чем за полгода у Павелецкого вокзала, в деловом треугольнике между Садовым и высотными зданиями «Юкоса» и «Сити-банка»? Стеклянно-стальная высотка была воистину красивой — как гигантская палочка Коха, парила она над Москвой, над рекой, над вокзалом, над площадью, над Кольцом и его составляющими: машинами и всеми этими махонькими муравейчиками — пешеходами, поделенными волей судьбы на москвичей и приезжих, на льготников разных категорий, на имеющих карточку москвича и лиц без регистрации, на трезвенников и пьяниц, семейных и одиночек, торопящихся по своим делам и праздных лентяев.

Кабинет Антона Петровича Брагина — в те времена одного из менеджеров-брокеров — помещался на девятнадцатом этаже здания. И вид из панорамного окна открывался знаковый — простор небес, силуэты кремлевских башен в мглистой дымке смога, а внизу броуновское движение, мешанина и хаос, вонючие выхлопы и пот, духота, теснота, неустроенность.

Металлургический гигант «Стальпрокатконсалтинггрупп» просуществовал восемь лет, превратившись из небольшого объединения в очень перспективную, динамически развивающуюся, прибыльную компанию — монополиста рынка. Превращение сначала шло на пользу, а потом подвело — «Титаник» потерпел крушение.

О черном месяце декабре (правда, по другим сведениям, это был октябрь) Антон Петрович Брагин вспоминал с болью. Нет, не только с болью — с горячим внутренним протестом — казалось, весь мир с утра пораньше опупел! Встал с ног на голову. В одни сутки прокуратурой был арестован весь совет директоров компании и руководители первого звена, а также менеджеры — управленцы региональных предприятий. Говорили о масштабном мошенничестве, о финансовой пирамиде, о незаконных сделках с собственностью и еще о ста пятидесяти пяти грехах уголовного характера. И почти в одночасье четкий, отлаженный годами управленческий механизм замер — словно по золотым швейцарским часам трахнули молотком. И посыпалось, посыпалось, посыпалось — колесики, винтики, менеджеры, агенты, секретари-референты, специалисты по маркетингу, юристы и программисты, инженеры и техники — все, кто работал в компании, получал жалованье, чувствовал крепкую почву под ногами. Все, кто смело смотрел в будущее, брал кредиты на покупку квартиры, на строительство загородного дома, на образование детей в европейских университетах, на все то, что было целью и смыслом существования.

Винтики и колесики сразу стали никому не нужным барахлом. И одним таким потерянным винтиком в то скорбное темное время чувствовал себя, еще не веря в случившееся, Антон Петрович Брагин.

На черный день, конечно, кое-что скоплено было. Кое-что… Но деловая карьера, с таким трудом и упорством выстроенная, рухнула на пике взлета. Хрустальные осколки ее хрустели под ногами конкурентов, как простое битое стекло. И давили все, давили эти бедные осколки без жалости — все, кто завидовал, у кого не ладилось, кто пыжился, да не мог обскакать.

Именно тогда, в минуту самого острого отчаяния, Антон Петрович Брагин и задумался впервые о сущности времени, его неумолимом беге и о соотношении в его паутине прошлого, настоящего и будущего.

Память сыграла с ним злую шутку. Он помнил все восемь лет своей успешной карьеры так ясно, так отчетливо, что порой до мельчайших подробностей восстанавливал весь ход событий какого-либо отдельно взятого дня, смысл всех бесед, последствия всех телефонных звонков, встреч, переговоров, анализировал и оценивал, сопоставлял и делал выводы. Он помнил все дни, проведенные в своем кабинете на девятнадцатом этаже. Но жгуче, до сердечной боли сожалел только об одном дне. Сейчас, после глобальной катастрофы, было уже очевидно — то был совершенно особый день, день великого шанса — увы, навечно упущенною шанса. Этим шансом можно было воспользоваться. Должно было! Но по ряду причин, а в сущности, только лишь из-за своей глупой щепетильности и непростительной трусости он, Антон Петрович Брагин, не воспользовался.

Такой шанс — а это знают многие связанные с бизнесом, с крупным бизнесом, потерпевшим крах, — редко выпадает дважды. Те, кто умеет это понять, становятся богатыми и уже никогда больше никому не служат, а уезжают в Ниццу или на Карибы, покупают виллы на Ибице, яхты, самолеты, путешествуют, переезжая из одного всемирно известного отеля в другой.

Те, кто не умеет это понять, — что ж, они спокойно снят до определенного момента, потому что их совесть чиста и не запачкана подлогом, служат в компании, мечтают о прибавке жалованья, о карьерном продвижении, аккуратно являются на работу, выкладываются по полной и считают, что им, собственно, повезло, потому что у них вроде бы есть все, что причисляет их к серенькому среднему классу — без особых запросов, но, слава богу, и без долгов по кредитам.

Шанс был прост, как все великое и гениальное. И состоял он в том, чтобы ПРОСТО в один конкретный день — тот самый, конечно, — использовав служебное положение и возможности компании, весьма удачно сыграть ее акциями на бирже, заработать состояние, вывести его, опять же используя служебное положение, на счет в зарубежный банк, а затем спокойно вернуть компании то, что ей принадлежало. Схема была нехитрой, однако рискованной. Антон Петрович Брагин знал людей, которые в сходной ситуации рисковали и оказывались в мгновение ока в числе баловней судьбы. Но знал он и тех, кто рисковал и проигрывал и ломал себе жизнь возбужденным по фактам мошенничества и подлога уголовным следствием и сроком в тюрьме.