Читать книгу "Город Эмбер: Предсказание - Дюпро Джин"

— Чушь, — ответила Кристал. — Ну чего террористам шляться по лесам? Не обращай внимания.

Никки так устала от кризиса. Он продолжался уже долгие месяцы. По телевидению и радио только и говорили о том, что обе стороны подошли к той грани конфликта, за которой начинается война. В последнее время по радио каждый час передавали пугающие инструкции: в случае объявления войны или при полномасштабной атаке террористов население мегаполисов будет эвакуировано, согласно разработанному плану горожан доставят в безопасное место, при этом все должны сохранять спокойствие…

Никки казалось, что все в мире, как и в ее семье, идет не так. Восемь месяцев назад ее отец уехал в длительную командировку по заданию государства. Он не сказал им, куда едет и чем будет заниматься, лишь предупредил, что не сможет часто с ними связываться. И действительно, за все время они получили от него только одну открытку. Почтовый штемпель на ней был замазан, поэтому невозможно было определить, откуда она послана. И текст ничего не разъяснил:

«Дорогие Ракель и Никки! У меня все хорошо, не волнуйтесь. Я много работаю. Надеюсь, все у вас в порядке. С любовью, папа».

Но в семье все было неладно. Матери Никки очень недоставало мужа, она не находила себе места из–за того, что не знала, где он. Боясь потерять работу, она много работала, и поэтому сильно уставала, отчего у нее ухудшалось настроение. Никки уже не помнила, когда чувствовала себя счастливой. Она ненавидела Филадельфию, где все время что–то случалось. Ни днем ни ночью не утихали сирены, над головой кружили вертолеты, на улицах, по которым ветер растаскивал мусор, за каждым углом могли поджидать опасные люди. И в школе, высоком, мрачном здании, она не видела ничего хорошего. Старые учебники были старше учеников, учителя устали учить, а по коридорам бродили злобные подростки. Никки ненавидела школу.

Правда, дома ей тоже было не сладко. В квартире на десятом этаже кондоминиума, где она жила с матерью, были неуютные пыльные комнаты с огромными окнами, выходившими на крошечную улочку. Никки часто бывала дома одна. Не зная, чем себя занять, она нервничала. Прочитав половину книги, она откладывала ее в сторону, потом могла взять альбом «Удивительные вещи», вклеить в него какую–нибудь картинку, но оставляла это занятие. Раньше она могла часами разглядывать в бинокль людей на улице, но и это ей надоедало. В отчаянии она включала телевизор, но там показывали только новости, которые не отличались разнообразием: на экране мелькали мрачные представители правительства, солдаты в камуфляжной форме, взорванные автомобили и автобусы. Иногда появлялся президент с аккуратно зачесанными седыми волосами и седой бородой, придававшей ему облик мудреца. «Мы живем в трудное время, — говорил он, — но с Божьей помощью все преодолеем».

Никки было очень одиноко дома, потому что отец уехал, а мать пропадала на работе, и она страдала от одиночества в школе, потому что ее лучшие подруги перебрались в другие места: Кейт в прошлом году переехала в Вашингтон, а Софи двумя месяцами раньше — во Флориду. Порой поздним вечером, когда мать задерживалась на работе, Никки казалось, что она плывет в утлом суденышке по большому, темному, полному опасностей морю.

Вот почему, услышав о «Зеленой гавани», особняке ее прадедушки в Йонвуде, даже не увидев его, Никки решила, что этот особняк станет ей домом. Ей сразу понравилось название: гавань — безопасное место, чего ей так недоставало. Да только Кристал и ее мать хотели продать особняк.

— Но почему мы не можем продать квартиру, выбраться из этого ужасного города и пожить в прекрасном, тихом местечке? — спросила Никки мать.

Никки была в доме прадедушки только однажды: ее привозили туда совсем маленькой, и она ничего не помнила. Но она нарисовала в своем воображении Йонвуд (и не сомневалась, что ее фантазия не сильно разойдется с реальностью) похожим на швейцарскую деревушку, где зимой в каминах пылает огонь и снег не грязный, серый, как в большом городе, а чистый и белый. Летом же Йонвуд теплый и зеленый, и повсюду порхают бабочки. Никки думала, что в Йонвуде она будет в безопасности, что там она будет счастлива, и ей отчаянно хотелось поехать туда.

В жарких спорах прошел не один день, но Никки удалось уговорить мать позволить ей посмотреть на особняк, прежде чем его продадут. Они решили, что ничего страшного не случится, если девочка пропустит пару недель в школе (учитывая уровень получаемого образования) и поедет в Йонвуд с Кристал (мать Никки не могла оставить работу), чтобы помочь ей приготовить особняк к продаже. Но Никки поставила перед собой совсем другую цель: она решила убедить Кристал не продавать дом, чтобы они с матерью и отцом (по возвращении его из командировки) смогли переехать туда.

Это была ее цель номер один. Но, раз уж она отправлялась в путешествие, призванное изменить жизнь их семьи, Никки подумала, что будет неплохо поставить и другие цели, которых оказалось три:

1. Уберечь особняк прадедушки от продажи, чтобы она могла жить в нем с родителями.

2. Влюбиться. Ей уже исполнилось одиннадцать лет, и она считала, что пора испытать ощущение страстной влюбленности.

3. Сделать что–то полезное для мира. Что именно, она не знала, но чувствовала, что мир очень нуждается в помощи.

Они ехали по главной улице Йонвуда, которая так и называлась — Главная (Никки прочитала название на табличке). Миновав церковь — ее шпиль был виден еще с автострады, — они заметили щит с надписью: «Церковь огненного откровения». Никки обратила внимание, что надпись эта сделана поверх другой, закрашенной.

За церковью начинался торговый район. Наверное, летом там было оживленно, подумала девочка, но в феврале он выглядел серым и заброшенным, от домов так и веяло холодом. Некоторые магазины работали — люди входили и выходили из них, — а остальные, похоже, закрылись навсегда. Не работал и кинотеатр, мимо которого они проехали, в небольшом парке пустовали качели, столы и скамьи мокли под дождем.

Кристал повернула налево, проехала квартал вверх по склону и свернула направо, где вдоль улицы выстроились старинные дома. Эта улица называлась Облачной, с обеих сторон к ней сбегали лужайки, а над лужайками высились дома — огромные особняки, с колоннами, широкими террасами и многочисленными печными трубами. Никки знала, что в таких домах люди сидят по вечерам у камина и пьют горячий шоколад.

— Вот он, — сказала Кристал, остановив машину у тротуара.

— Этот? — ахнула Никки.

— Боюсь, что да.

Никки опустила стекло и как завороженная смотрела на особняк, не обращая внимания на дождь.

Не дом, а замок. Он был огромный, в три этажа, с круглой башней и высокими окнами. Крутая шиферная крыша с трубами блестела под дождем в тающем свете дня.

— Ты не можешь продать этот дом! — воскликнула Никки. — Он слишком красивый!

— Он ужасный, — ответила Кристал. — Ты увидишь.

Порыв ветра тряхнул крону сосны, которая росла у дома, и Никки показалось, что в одном из окон верхнего этажа горит свет.