Читать книгу "Сокровище Китеж-града - Наталья Солнцева"

– Уже половина восьмого, – разозлился он. – Сейчас администратор придет!

* * *

Ева Рязанцева была прекрасной хозяйкой. Она хлопотала на кухне, напевая, порхая от стола к плите, и все у нее получалось как бы само собой. Мясо покрылось румяной корочкой, оставаясь внутри мягким и сочным; пироги подошли и отлично испеклись; грибной соус благоухал на всю квартиру; грушевый компот остывал на подоконнике.

Расставшись с мужем, она захотела начать все сначала, полностью изменить свою жизнь. Из прошлого Ева оставила только любовь к домашнему хозяйству и свою профессию – преподавание испанского языка. Остальное она решила безжалостно истребить в себе, начиная с внешности. Первой жертвой «террора» стала ее роскошная пшеничная коса, которая раньше составляла едва ли не главную Евину гордость. В парикмахерской, куда Ева пришла обрезать косу, ее долго отговаривали, убеждали не губить редкую красоту и «сохранить индивидуальность». Рязанцева была непреклонна.

– Мои прежние убеждения, вкусы, манеры и наклонности принесли мне много вреда, – заявила она. – Я хочу покончить с этим.

Выйдя из парикмахерской, она с облегчением вздохнула, как будто сбросила некое тяжкое бремя. Пышные, чуть вьющиеся волосы свободно рассыпались по плечам, сразу превратив Еву из печальной «прекрасной дамы» в легкомысленную, весьма привлекательную круглолицую особу. Госпожа Рязанцева посмотрела на свое отражение в витрине супермаркета и пришла в восторг. Прежняя Ева – мечтательная, романтическая и доверчивая, «идеальная жена» и обманутая любовница – перестала существовать. Ее сменила…

А вот с этим оказалось сложнее. Получалось, что отречься от прошлого намного проще, чем создать новый, принципиально иной образ.

Ева пришла домой, разделась и робко приблизилась к зеркалу. Оттуда на нее смотрела тридцатилетняя женщина, умудренная опытом, утомленная жизнью, разочарованная в любви, грешная, незнакомая… Модная прическа придавала ей некий неуловимый шарм двойственности – кокетливые локоны обрамляли растерянно-серьезное лицо. Ева точно знала, какой она быть не желает. Но кем она собирается стать?

– Я буду ваять тебя заново, – сказала Ева своему отражению в зеркале. – Как Пигмалион ваял Галатею. Я создам тебя, как Леонардо да Винчи создал Мону Лизу, заставив весь мир разгадывать тайну ее улыбки. Излишняя простота женщинам вредна, она их портит, как чрезмерно яркий свет – произведение искусства. Рембрандтовский полумрак, полутени, тициановское золото… вот то, что нужно. Раздетая натурщица, выставленная на всеобщее обозрение, вместе с загадочностью теряет половину своего обаяния.

И Ева принялась за осуществление задуманного. Поскольку внутренние метаморфозы гораздо менее заметны, она взялась за внешние. Коса была отрезана, и теперь следовало заняться фигурой.

– Похудеть! – решила Ева. – По какой-нибудь экзотической методике! Вульгарная диета, шейпинг и тренажерный зал не для меня. Это будет противоречить моему новому имиджу.

На ловца, как известно, и зверь бежит. Секретарша из российско-испанской фирмы, которая брала у Евы уроки языка, посоветовала обратиться в восточный салон «Лотос», расположенный недалеко от метро «Ясенево». Добираться далековато, но зато экзотики хоть отбавляй.

Ева после выяснения обстоятельств гибели Матвеева, бывшего любовника, и той роли, которую играл во всей этой грязной истории ее муж, Олег Рязанцев, сразу ушла из дома.[1]Квартиру, вещи, тряпки – все бросила, не задумываясь, одержимая одним стремлением – прочь из-под одной крыши с супругом. Сначала рухнула «идеальная семья», а потом приказала долго жить «идеальная любовь». Последствия таких потрясений не могли не сказаться. Тонкая, нежная натура Евы давала трещину за трещиной, пока не оказалась у опасной черты. Выручил Еву господин Смирнов, частный сыщик, с которым ее свела судьба при расследовании убийства Матвеева. Он предложил пожить некоторое время у него, прийти в себя, осмыслить прошлое и набраться сил для того, чтобы посмотреть в лицо будущему. Ева согласилась. У нее не было особого выбора. Она смертельно боялась Олега Рязанцева и возможных осложнений с разводом. Всеслав Смирнов помог ей расстаться с мужем без эксцессов – он о чем-то там намекнул Рязанцеву, и тот сдался.

Олег не препятствовал разводу, но Еве до сих пор страшно было вспоминать его взгляд, которым он смотрел на нее при последнем разговоре, – холодный, полный затаенного бешенства и жажды мщения. С того дня они больше не встречались. Наверное, Олег смирился с неизбежным, остыл. А Ева все еще не могла без дрожи думать о нем. Ей бы не помешала психологическая разгрузка, какая-нибудь эффективная техника расслабления, и тут салон «Лотос» оказался как нельзя кстати.

Прошел год с тех пор, как Ева перешла жить к Смирнову. Они занимали разные комнаты в просторной трехкомнатной квартире и поддерживали теплые дружеские отношения. Впрочем, не стоит лукавить. Господин Смирнов был влюблен в Еву и старался расположить ее к себе, вызвать ответное чувство.

Услышав о салоне «Лотос», он обрадовался. Наконец-то у Евы появится новое увлечение! После развода она вела жизнь затворницы, ничем не интересовалась, кроме работы и книг по искусству – благо у Славки два книжных шкафа были забиты альбомами, музейными каталогами и толстыми трудами по истории искусств. Книги собирала его мама, ученый-историк, всю жизнь проводившая на колесах: если не в археологических экспедициях, то у таких же одиноких подруг, захваченных исследованиями истории Древней Руси. Сейчас мама жила в Суздале, изучала древнеславянские рукописи. Славка написал ей о Еве и получил в ответ радостное письмо, в котором мама выражала надежду, что ее непутевый сын наконец остепенится и начнет размеренную семейную жизнь.

«Как бы не так! – подумал господин Смирнов, читая мамино послание. – Слово „семья“ при Еве лучше не произносить. Так же, как и „любовь“. Передо мной стоит непростая задача – завоевать чувство женщины, которая и слышать не желает ни о каких ухаживаниях».

Первое время Ева забросила уроки испанского, почти не выходила из своей комнаты, питалась чаем и бутербродами, плакала, спала, снова плакала. Казалось, ее горю не будет конца. Но тихая, теплая московская осень облегчила ее боль. Славка чуть ли не силой вытаскивал Еву в Сокольники, в Измайлово, за город. Осенний лес, горящий золотом и багрянцем, полупрозрачный от солнца и сентябрьского неба, ронял листву под ноги гуляющим. Пахло грибами. Ветки рябины гнулись от красных ягод. И так грустно и хорошо было на душе от этой пронзительной синевы, от этого пьяного воздуха, так сильно, горько пахли облетевшие листья, что нельзя было отказаться от надежды на счастье, на новое дыхание жизни, на что-то несбыточно-прекрасное, свежее, как это золотое лицо осени…

Когда зарядили холодные обложные дожди, Ева уже начала оттаивать. По вечерам она ждала Славку с работы, стоя у окна. Потом они вместе ужинали. Готовить приходилось ему, но он привык. Бесконечные мамины разъезды, суворовское и десантное училища, служба в спецназе закалили Смирнова, выработали у него терпимое и простое отношение к быту. Он умел все – готовить еду, стирать, наводить порядок и заботиться о ближних. Главное – это было ему не в тягость, а в радость.