Читать книгу "Куда исчезают поклонники? - Дарья Калинина"

– Чайник морально устарел! – заявила она и купила новый.

Потом показался детский велосипед Вики (чего выбрасывать, скоро Вика выйдет замуж, внуки пойдут, вот велосипед и пригодится!). За ним следом поднос с чуть потрескавшейся эмалью, несколько цветочных кашпо, табуретка с расшатавшимися ножками, ворох кофточек, блузочек, брючек и обуви, еще годной и крепкой, но, увы, вышедшей из моды. И еще куча барахла того же рода.

Вещей, которые в цивилизованной Европе без всяких угрызений совести выбрасывают на помойку, а мы бережно храним, надеясь, что придет день, когда все эти тряпочки нам понадобятся, и одновременно ужасаясь тому, что этот день действительно когда-нибудь придет.

Но после слоя хорошо знакомых Вике вещей пошел куда более старый и поэтому интересный. Тут для Вики было уже много настоящих находок! Вот, например, какой чудесный отрез бархатистой ткани. Потрясающе! Похоже, кто-то из ее предков прихватил из школы флаг дружины. Развернув его, Вика прочитала вышитые золотом слова: «Пионерия! Комсомол! Слава КПСС!»

– Шикарная ткань, как раз мой цвет, – задумчиво пробормотала Вика, оборачивая знамя вокруг себя и прикидывая, хватит ли ей на юбочку или хотя бы топик.

Знамя Вика с некоторым сожалением, но все же отложила в сторону. Ведь в чуланчике было полно других, еще более увлекательных вещей. Игрушечный барабан, толстый альбом со старыми фотографиями, красивая бабочка в рамке под слегка треснутым стеклом, часы с кукушкой. Тут даже нашлись бабушкины босоножки на толстой платформе.

– Прелесть! – воскликнула Вика.

В хорошей обуви она знала толк. И сразу же поняла, что когда-то очень давно эти босоножки были безумно хороши и стоили, должно быть, немало. И главное, были они явно не отечественного производства. Вика еще помнила изделия отечественной обувной промышленности: калоши, тряпочные тапочки, кеды и уродливую обувь с топорными круглыми носами.

Босоножки были словно из другой жизни. Из той, где упоенно скакали, распевая, две пары из «АBBA», где подавались в ресторанах напитки с крошечной оливкой на краю бокала, где по ковровым дорожкам ступали разные знаменитости...

– А бабуля любила пофорсить! Моя бабушка – и модница!

В памяти Вики бабушка осталась именно бабушкой. Уютной, доброй и домашней. Но ведь иногда (и это Вика тоже прекрасно помнила) она красиво одевалась, красила губы, подводила глаза. И, тряхнув уложенными в парикмахерской кудрями, отправлялась куда-то. Куда? Этого маленькая Вика знать не могла. Но теперь, будучи взрослой девушкой, имеющей кое-какой собственный опыт походов на свидания, она могла сказать: бабушка отправлялась именно на свидание с мужчиной.

– Интересно, с кем это?

Насколько Вика знала, ее родной дедушка умер задолго до Викиного рождения. В детстве она всегда сожалела, что у нее только один дед. Папин дед был высокий хмурый старик, не испытывавший к маленькой внучке ни малейшей привязанности. Он только сердито фыркал, если она нерешительно подходила к нему с каким-нибудь своим детским вопросом или бедой. К счастью, виделись они нечасто. Только по выходным дням, да и то не каждую неделю.

А вот с маминым отцом, вторым ее дедом, Вика была уверена, она нашла бы общий язык. На старых фотографиях, которые показывала Вике бабушка, у него было открытое доброе лицо и хорошая улыбка. Он бы не стал фыркать на внучку. Только умер он слишком рано. Вика его даже не застала в живых.

– Значит, у бабушки был еще кто-то уже после смерти деда, – прошептала Вика. – К этому человеку она и ходила на свидания. В босоножках!

Вика хмыкнула. И полезла дальше. Дальше находился какой-то огромный чемодан, обтянутый потрескавшейся кожей. Он лежал на самой верхней полке в глубине, так что Вика изрядно намучилась, пока подтащила его к краю.

– Уф! Тяжеленный какой! Кирпичи там, что ли?

А потом случилась и вовсе катастрофа. Древний чемодан был еще тяжелей, чем представлялось Вике. Или она просто не рассчитала свои силы. Но так или иначе, чемодан полетел вниз. И потянул за собой с табуретки Вику, не сообразившую вовремя отпустить ручку.

Чемодан ударился об пол с таким грохотом, словно произошел взрыв. А следом за ним приземлилась и Вика, тоже девушка довольно крупная.

– Бу-уммм!

Гулко разнеслось по всему дому.

Некоторое время Вика лежала, не шевелясь. Не в силах поверить, что осталась жива и даже, кажется, почти совсем ничего себе не повредила. Конечно, у нее болел бок, два ребра подозрительно скрипнули, когда она попыталась встать. Болело ушибленное колено. И ныла рука от локтя до плеча. Но в общем и целом ничего ужасного.

– Могло быть и хуже! – простонала Вика и злобно пнула чемодан.

Этого нового удара старенькие замки не выдержали. И крышка чемодана услужливо откинулась перед Викой.

– Ну и что? Что ты хочешь мне сказать? Я тебя должна еще и разбирать? После всего, что ты тут устроил?

Чемодан молчал. А Вика, помимо воли, присела рядом.

– Ладно уж, – проворчала она. – Посмотрю. Вдруг там у тебя действительно есть что-то интересненькое.

Увы, ничего интересного чемодан не содержал. Клубки с шерстью, которые бережно сматывала и хранила ее бабушка. Незаконченное вязанье с воткнутыми в него спицами. Вика присмотрелась – это был детский джемпер. Видимо, бабушка начала вязать его для Вики. А потом родители купили ей настоящий, магазинный. И обиженная бабушка свое вязанье отложила насовсем.

Еще тут был мешок со старыми колготками, в которых на их тогдашней даче хранили выращенный на грядках лук и чеснок. Были тут удивительные лифчики на пуговицах. И Вика долго вертела их перед носом, пытаясь понять, как можно быть таким идиотом, чтобы сконструировать лифчик с целым рядом огромных костяных пуговиц на спине. Они же будут выпирать из-под любого мало-мальски облегающего платья!

– Кошмар!

Еще тут были какие-то неинтересные, действительно изрядно поношенные платья и кофты. И пачка писем. Вот к письмам руки девушки почему-то потянулись сами собой.

– А это еще что?

Вика взяла письма и задумалась. В чемодане были только личные бабушкины вещи. Письма лежали на самом дне. Логично предположить, что и письма эти тоже принадлежали бабушке. Но почерк был совсем не ее – мелкий, бисерный. А бабушка писала крупными буквами с наклоном влево. Тем не менее письма были перевязаны розовой лентой, и сверху была приложен высушенный цветок лесной фиалки – любимый бабушкин цветок.

– Как странно, – пробормотала Вика. – Кто мог писать бабушке?

Судя по пожелтевшей бумаге и по тому, что некоторые письма были без конвертов, а просто свернуты в треугольник, Вика поняла, что они приходили еще во время войны.

– От дедушки? Нет, за дедушку бабушка вышла замуж уже после войны. Это я помню. Но ведь, с другой стороны, они могли быть знакомы и раньше, просто поженились после войны!