Читать книгу "Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего - Юрий Корчевский"

И новые преступления появились – фарцовка. В столице после войны много посольств открылось. Ушлые люди через посольскую обслугу вещи зарубежные покупали, продавали втридорога. И за руку поймать их сложно. Чтобы обвинить в спекуляции, надо знать цену товара, а как её узнать, если в СССР данная вещь официально не поступала?

Облегчало жизнь домушников ещё то обстоятельство, что дверные замки к дверям выпускали артели. Из-за примитивного оборудования замки простенькие были, железо скверного качества. Замки больше для честного человека, во вновь сданных домах половину квартир в подъезде можно было одним ключом открыть. Домушникам раздолье, иной раз на дело отмычки не брали, всё же улика, случись задержание. Открывали куском изогнутой проволоки, дамскими шпильками. Отмычка – для суда аргумент весомый, воровское приспособление, а шпильки в кармане любой иметь вправе. Вот на квартирные кражи Андрея со старожилом отдела Ватутиным и бросили.

Самое неблагодарное дело, раскрываемость таких краж низкая. Домушника если на месте преступления не застал, то выйти на след можно только через спекулянтов краденого, да и то редко. У барыг швеи есть, краденые вещи перешивают, тут же сбытчикам на толкучке отдают. Вещь слегка ношена, зато цена вполовину меньше, чем в магазине. Вещи влёт уходили, для многих низкая цена – факт решающий. Ватутин на столе целую стопку тощих уголовных дел собрал, по три листка.

Заявление о краже потерпевшего, перечень украденного, заключение эксперта по осмотру замка. Все кражи, как под копирку, впрочем – как и заявления. Трудящиеся на работу уходили, а возвратившись, обнаруживали обворованную квартиру. Воры забирали всё, что имело хоть какую-то ценность. Деньги и ценности – это в первую очередь, затем носильные вещи – пальто, шубы, платья, обувь. Не брезговали фотоаппаратами и радиоприёмниками. Порой в обворованной квартире оставалась только пустая мебель. Граждане порой сигнализировали по телефону о подозрительных личностях с баулами. Да только с транспортом у милиции плохо было. Пока доберёшься, воров след простыл. А расхлёбывать уголовному розыску, им всё недовольство обворованных доставалось.

Ватутин в сердцах сказал Андрею:

– Это ещё что, зима сейчас. А летом граждане на дачи выезжали или к родне в Подмосковье. Неделями в городских квартирах не бывали. А вернутся – обокрали, и когда – неизвестно.

Задействовали всю агентуру – скупщиков и сбытчиков выявить да шайки воровские. То, что действовал не одиночка, а группы, было понятно изначально. Стоит посмотреть на список украденного, сразу ясно – одному не унести, даже будь у вора четыре руки.

А кражи квартирные если не каждый день, то через день, а то и несколько краж за день. Андрей сразу уяснил – не одна группа действовала. Сначала наводчик должен определиться, в какой квартире зажиточно живут, когда дома не бывают. На подготовку несколько дней уйти должно. А кражи – как на конвейере. Нескольких сбытчиков удалось задержать на толкучках, с крадеными вещами, уверяли – сами купили. Обыски в жилищах сбытчиков не дали ничего. Все дела грозили стать «висяками». Городской Главк и районное начальство напирали – плохо работаете, раскрываемость низкая, совсем мышей ловить перестали. Начальство понять можно, пострадавшие жалобами забросали прокуратуру, районные власти, в первую очередь исполкомы.

Андрей на пару с Ватутиным обходили квартиры. Не должно быть так, чтобы никто воров не видел, тем более белым днём. Надо только разговорить людей, найти правильный подход. Один из дедушек вспомнил, что выходил из подъезда военный, молодой, в руке чемодан держал.

– Точно военный?

– Да что я, слепой совсем? – обиделся дед. – Форма как у вас, только околыш на фуражке чёрный.

Чёрный околыш – технические войска. И насчёт формы не всё в масть. Потому как приказом министра МВД № 895 от девятого сентября 1952 года форменная одежда и звания у сотрудников милиции поменялись. Галифе стали зелёного цвета, а кители синие, околыши фуражек красные при васильковом верхе. Часть милиционеров ещё в старой форме ходила, часть в новой. Дед мог ошибиться. Настойчивыми расспросами о цвете обмундирования кое-что выяснили. Всё-таки армеец. Хотя дед видел его со спины.

После войны демобилизованные ходили в армейском обмундировании, но без погон. А кроме того, бойцы военизированной охраны имели такую же форму, только околыши фуражек тёмно-красные. А дед погоны видеть со спины не мог. Но всё же какая-то зацепка. Больше из жильцов подъезда никто о военном не вспоминал, да и не проживали здесь военнослужащие. Люди так устроены, что обслуживающий персонал – сантехников, слесарей, электриков не замечают, вернее не обращают внимания. Так же и на людей в форме. Если и был кто-то, значит, по службе. Проверять всех военных, не зная примет, – пустой номер. На заметку оперативники данный факт взяли. Тем более только что по сводкам прошла ликвидация банды Павленко. Дезертировав в 1941 году, он сколотил преступное сообщество под видом военно-строительного управления, изготовил поддельные печати. Костяк банды занимался грабежами, мародёрством, расстрелами, причём все в военной форме. Нанятые на стороне настоящие строители на самом деле возводили объекты, причём хорошего качества. Павленко ворочал миллионами. На след его вышла госбезопасность, банду в конце 1952 года повязали. Но многие «птенцы» Павленко успели податься в бега, занимались привычным воровским делом.

Через неделю, на очередной краже, при обходе квартир одна женщина тоже упомянула о военном.

– Молодой, лет тридцати, вот только в званиях я не разбираюсь.

Андрей вцепился в свидетельницу, как клещ. Какого цвета брюки были, гимнастёрка, были ли награды, значки, нёс что-нибудь в руках, особые приметы. Маловато подробностей было – брюнет, карие глаза, и всё. Но, как и в первом случае, нёс чемодан. Причём в правой руке. Обычно военнослужащие правую руку имеют свободной – отдать честь офицеру встречному или патрулю. Мелочь, но кадровый военный так не сделал бы.

Пару недель о военных на местах краж никто не упоминал. А потом Андрей с ним столкнулся, неожиданно, лицом к лицу. Подходил к подъезду многоэтажки, дверь распахнулась, вышел военный. На плечах погоны старшины, на груди две медали, брюнет. И чемодан в руке. Андрей в штатском был и без напарника.

– Гражданин, милиция! – преградил дорогу военному Андрей.

Вытянул из кармана удостоверение, показал.

– Ваши документы!

– Вы не военный патруль, я не обязан.

– Обязан, я представитель власти. Что у вас в чемодане?

Военный чемодан поставил на землю. Полез в нагрудный карман за документами, достав – протянул. Только Андрей за них взялся, как мужчина ударил левой рукой в кадык оперативника и бросился бежать. Андрей закашлялся, удар был сильным. Из глаз слёзы, воздуха не хватает. А как отошёл немного, мужчины след простыл. Чёрт, неудачно получилось. Вора видел, а задержать не смог. На себя досадовал. Расслабился, давно в серьёзные переделки не попадал. А если бы вор ножом ударил, а не кулаком? Андрей поднял чемодан, уложил на лавку у подъезда. Шуба, меховая муфта, только входившая в моду, добротные мужские туфли, почти не ношенные. Наверняка в квартире деньги были, ювелирные изделия. Воры рыжьё и деньги по карманам прятали. В случае опасности, вот как сегодня, бросали баулы или чемоданы и делали ноги. Андрей на лавку уселся. Телефонировать в отдел смысла нет, вор наверняка район успел покинуть. Сейчас заляжет на дно на какой-нибудь «малине», затихарится. Знает, что спалился, опер его в лицо видел. А может, и из города уедет, больших городов в Союзе много. Чтобы квартиру обворованную осмотреть, надо заявление потерпевших. Тогда уже эксперт отпечатки пальцев снимет, замки осмотрит. Андрей вздохнул, поднял чемодан. Надо его в уголовный розыск отвезти. Увидел на асфальте оброненный военный билет, поднял. Лицо на фотографии точно вора, но если присмотреться, видны следы клея. Наверняка документ потерян был или украден. Вор таких за день по несколько штук заиметь может. Люди документы дома хранят. У самого Андрея так же, при себе только удостоверение сотрудника уголовного розыска. В отделении, когда объяснил появление у него чемодана с крадеными вещами, выслушал от Феклистова поток ругательств.