Читать книгу "Убийство в соль минор - Анна Данилова"

У меня на языке вертелось: «Может, мотив убийства следует искать в ее прошлом?» Но я так и не произнес эти слова, не посмел, словно этим я предал бы ее, раскрыл бы ее тайну. Нашу тайну.

— Мой муж был настоящим бандитом, — сказала она мне в нашу первую встречу, и я сразу открыл глаза.

Больничная палата, в которой я уже не просто лечился, но, по сути, жил, в тот момент, когда я увидел Валентину, стала еще более унылой.

Я не понимал, что рядом со мной делает эта девушка в красном вызывающем платье с черной лакированной сумочкой, которую она нервно теребила пальцами с длинными блестящими ногтями. Наверное, она пришла к моему соседу по палате, который снова отправился в сестринскую кадрить медсестру Катю. Или откуда-то узнала, что я тот самый Сергей Смирнов. Пианист, карьера которого закатилась в тот момент, когда в мой автомобиль врезался грузовик. Тот, кто меньше всего хотел, чтобы его имя трепали в прессе в связи с этой аварией.

— Это вы к чему? — Я с трудом разлепил губы. — Почему вы рассказываете мне о своем муже? Вы кто вообще?

— Меня зовут Валентина.

Я отвернулся к стене. Не хотел, чтобы она видела мои еще не зажившие раны, подсохшую мазь на них, приклеенные к коже ниточки марлевых повязок. Не сказать, чтобы мое лицо было сильно изуродовано, слава богу, кости черепа не пострадали, но вот кожа в нескольких местах была порезана, порвана, и все эти раны сильно болели. Особенно я страдал во время перевязок, когда медсестра отмачивала бинты желтым раствором фурацилина или просто теплой водой.

— Если вы пришли к моему соседу, то он скоро вернется. У него процедуры, — буркнул я, желая, чтобы она ушла как можно скорее.

— Я пришла к вам, Сергей. Вы же Сергей Смирнов, пианист. Я была на вашем концерте.

— Вы журналистка? — Я резко повернулся, да так, что заныли мои сломанные ребра.

— Уверяю вас, я не журналистка, поэтому не стану расспрашивать вас ни о чем. Просто хочу помочь вам. Все, что мне нужно, я узнала от вашего врача. Не поймите превратно, речь не идет о врачебной тайне. Просто я выяснила, что с вашими драгоценными руками, слава богу, все в порядке. Да и с ногами тоже. Это я к тому, что когда вы поправитесь (а вы непременно поправитесь), то сможете продолжать свою концертную деятельность. Вам нужно просто выздороветь и вернуться в прежнюю жизнь.

Голос ее звучал бодро, но эта бодрость относилась все же к ее жизни, к ее мироощущению, но не к моему.

Я почувствовал, как слезы покатились по моим щекам, попали в раны, и сморщился от боли. Прежняя жизнь? Да что она может знать о моей жизни? Моя мать, которая сидела рядом со мной в машине в момент аварии, умерла, не приходя в сознание. Чтобы спасти ее, я продал нашу квартиру. Однако все проплаченные операции не помогли, и мама скончалась за неделю до того, как в мою палату, вернее в мою жизнь, вошла эта девушка в красном платье.

Деньги я тратил в те дни с легкостью человека, вплотную столкнувшегося с тяжелой болезнью близкого, когда нет ничего важнее сохранения жизни этого человека.

Все мои прежние планы и мечты казались в то время незначительными, тем более что я сам был более-менее здоров и откуда-то знал, что обязательно восстановлюсь. Что же касается моего душевного состояния, оно было окрашено в серо-черные, холодные тона. Солнце не заглядывало в мою душу, не согревало ее.

— Не пойму, зачем вы здесь, — сказал я раздраженно, желая, чтобы она наконец ушла и я смог спокойно лечь на спину и отдохнуть от боли.

— Говорю же — хочу вам помочь. Я знаю, что вы продали квартиру, что у вас нет средств на лечение. Что вы, талантливый человек, находитесь в бедственном положении.

— Вы что, решили предложить мне продать вам свою душу? — горько усмехнулся я Мефистофелю в красном платье.

— Почти.

Я все же повернулся к ней. Красивая девушка, очень ухоженная, с внимательными умными глазами.

— Что вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы женились на мне, и тогда я сделаю для вас все, что только возможно сделать за деньги. А у меня их много.

— Вы делаете мне, человеку, который вас совсем не знает, предложение руки и сердца? Что это, грубый розыгрыш или насмешка? Я не понимаю.

— Конечно, мое предложение звучит странно, и вы не можете понять, зачем мне этот брак. Не уверена, что вы сейчас в состоянии понять, о чем я собираюсь вам сказать. Я знаю, вы еще испытываете боль, вы страдаете физически, не говоря уже о боли душевной. Поэтому я предлагаю отложить наш разговор на потом. Скажем, я приду к вам через неделю, согласны? — Не дожидаясь моего ответа, она продолжила: — А пока что я оплачу вам палату люкс, уход, лечение, лучшие лекарства, процедуры, словом, сделаю все возможное, чтобы вы как можно скорее поправились. Если вы не против, я заплачу хирургу, который сделает пластическую коррекцию лица, чтобы от ваших ран не осталось шрамов. Вы согласны?

— Что вам нужно от меня?

Но она больше не сказала ни слова. Просто встала и вышла из палаты, бросив на прощание долгий задумчивый взгляд.

Я подумал, что она мне все же приснилась. Или — в порядке бреда — эта девушка хочет замуж за меня из-за фантастического наследства, обрушившегося на мою больную голову, пока я лежал в больнице.

Возможно, именно тогда, представив себя героем комедийного фильма, я впервые за долгое время улыбнулся.

Милые адвокатши задавали мне еще какие-то вопросы, но мои ответы нисколько не проясняли картину преступления. Из моего рассказа следовало, что мы обыкновенная пара, люди творческих профессий, дорогу никому не перебегали, бизнес ни у кого не отбирали, да и видимых врагов у нас как будто бы нет.

Задавали мне вопросы и о моей профессии, моих концертах. Интересовались, были ли у меня среди коллег-музыкантов недруги или завистники, которые таким вот иезуитским способом, убив мою жену, могли бы попытаться вывести меня из душевного равновесия. Но ничего такого в моей жизни не наблюдалось.

— А что вы делали в ресторане «Фог»? — спросила Лиза Травина чуть ли не виноватым тоном.

— Ужинали, — коротко ответил я.

Разве мог я тогда признаться, что наши ужины в определенных местах, появление в определенных кругах и участие в определенных мероприятиях составляли суть наших деловых, я бы даже сказал, партнерских отношений с женой?

И уж тем более я не мог признаться, что женой в полном смысле Валя мне никогда не была. Хотя мне хотелось этого, что называется, до скрежета зубовного, до судорог, и никто не знает, какую цену я готов был заплатить за обладание этой прекрасной женщиной.

Да-да, точно, тогда у Травиной я все еще находился в странном состоянии непринятия реальности. Я не мог поверить, что то женское тело с маленькой родинкой справа над губой, тело, которое мне показали в морге, и есть то, что осталось от моей жены.

— А вы не могли бы позвонить тому человеку в морге, который занимался телом моей жены, и задать ему один-единственный вопрос? Вернее два? — внезапно спросил я.