Читать книгу "Грехи наши тяжкие - Евгений Лукин"

* * *

– Вызывали? – Надменная статная Акулина Истомина вторглась в кабинет Авенира Аркадьича без стука. Впрочем, подобным образом она вторгалась в любой кабинет, разве что за исключением председательского.

Поступью топ-модели, с презрительным видом вихляя челюстью, плечами и бёдрами, приблизилась к столу, затем вскинула глаза – и приостановилась, слегка озадаченная.

– Сколько ж вы вчера выпили? – недоверчиво спросила она.

Мужчины (в кабинете их было двое) судорожно сглотнули и переглянулись. Ну ладно, скукоженное личико Авенира Аркадьича и раньше состояло большей частью из морщин, в которых, казалось, гнездились все пороки мира, но вот Оборышев… Пару секунд Акулина зачарованно вникала в странно исказившиеся черты своего давнего друга и любовника, потом, словно бы в поисках эталона, перевела взгляд на висящий позади стола портрет.

По сравнению с коллегами Президент показался ей душкой.

– Тут, собственно… – промямлил наконец Авенир и беспомощно обернулся к Оборышеву. – Мстиша…

Тот шумно выдохнул и с силой отёр ладонью лицо, отчего оно, впрочем, ничуть не похорошело.

– Значит, так, – решительно сказал он. – Псих пришёл. Вот думаем, не воткнуть ли его в «загранку»…

– Ну и втыкайте. Я-то при чём?

– Посоветоваться хотели…

– Прости, не поняла. Что за псих?

– Боговидец, – напряжённо пояснил Оборышев. – Точнее, богослышец. Утверждает, что с сегодняшнего числа внешность человека будет соответствовать его моральному облику…

При этих словах оба мужчины так и впились глазами в Акулину. Известие, однако, особого впечатления не произвело – скорчила пренебрежительную гримасу, вскинула плечи.

– Нет, господа, вы точно вчера перебрали! Какое я имею отношение к вашим психам?

– Что посоветуешь?

– Похмелиться, блин!

Мужчины сглотнули вновь. Было уже ясно, что гримаса, исковеркавшая черты надменной Акулины, останется с ней навсегда. Равно как и окривевшие плечи.

* * *

Узнав, что его собираются воткнуть именно в курьёзы (официально рубрика называлась «За гранью культуры»), Егор Трофимович Вожделея нисколько не обиделся.

– Это всё равно, – кротко молвил он. – Главное, чтобы услышали.

Справедливо рассудив, что терять ему уже нечего, краткую беседу с божьим человеком провёл перед камерой сам Мстислав Оборышев. Вопросы в основном задавал натужно-игривые, внутренне обмирая при мысли о том, как он с нынешней своей рожей будет смотреться на экране.

Акулина Истомина рыдала в гримёрной.

Переснимать не пришлось. Внезапно подурневшая Маня, ассистент режиссёра, дала отмашку – и дамский любимчик Рудик отнял от окуляра ошеломительно мерзкую харю прожжённого альфонса и сутенёра. Обезумевшим взглядом Мстиша Оборышев обвёл присутствующих. Каких-нибудь пять минут назад все они выглядели вполне прилично, даже обаятельно. Теперь это была кунсткамера.

– Спасибо! – выпалил он, вскакивая. – У меня к вам, Егор Трофимович, ещё пара вопросов наедине… если позволите…

Выволок за рукав растерявшегося Вожделею в коридор, и следует сказать, очень вовремя, потому что из студии послышались уже первые вскрики.

– Так, – хрипло сказал Мстиша. – Вот ваш пропуск – и быстро на проходную!

– Но…

– Нигде не задерживайтесь! И вообще мой вам совет: на люди не показываться. Хотя бы пару дней… Да! Передача – в шесть тридцать по местному времени. Вообще-то в шесть ровно, но пока дело дойдёт до «загранки»… Шесть тридцать! Не пропустите…

Глаза его внезапно стали незрячи, и он снова оцепенел, представив, что стрясётся с телезрителями в эти самые шесть часов тридцать минут, когда истина безвозвратно уйдёт в эфир.

* * *

Домой Мстиша вернулся к восьми, изрядно выпив для храбрости. Несмотря на многочисленные заходы налево, жену свою он любил и со страхом гадал заранее, какая гарпия предстанет его глазам. Внешность у Светы, следует заметить, была самая невзрачная: серая мышка, воробышек. Что же с ней будет теперь? Акулину-то вон как перекривило!

Ключ упорно не желал вставляться в прорезь замка. Наконец хозяйка, не выдержав, открыла дверь сама – и трудно даже сказать, кто из супругов был поражён в большей степени. Вне всякого сомнения, передачу Светлана посмотреть успела, ибо перед Мстишей возникла на пороге маленькая хрупкая женщина ангельской красоты. Оборышев протрезвел от ужаса. Он почувствовал себя раздетым донага. Все его обманы, измены и заначки были теперь оттиснуты на физиономии и в комментариях не нуждались.

Пауза длилась и длилась.

– Боже… – с жалостью глядя на мужа, выдохнула волшебно похорошевшая Света. – Бедняжка ты мой… Сколько же вам приходится врать на этом своём телевидении!..

Трудно сказать, откуда и зачем берутся на белом свете порядочные люди, если их появлению естественный отбор, мягко говоря, не способствует. Но вот берутся откуда-то и даже иногда умудряются дожить до совершеннолетия, а то и до преклонных лет, хотя одному богу известно, чего им это стоит. Порядочный человек – публичная пощёчина обществу. Своим поведением он как бы опускает окружающих, напоминая им о том, кто они такие. Думается, именно поэтому Христос завещал творить добро втихомолку и ни в коем случае не напоказ. Иначе пришибут.

Естественно, что, стоило схлынуть первому потрясению, Оборышев почувствовал себя оскорблённым. Нет, но как вам это понравится: опять он весь в экскрементах, а она вся в белом! А уж наивное восклицание Светы и вовсе уязвило до глубины души. К счастью, Мстише хватило ума обиды своей не выдать и покорно испить горькую чашу до дна.

Светлана утешала мужа весь вечер, так что в конце концов он чуть ли не сам уверовал, будто поразившее его безобразье вызвано скорее профессиональными, нежели бытовыми проступками.

На следующее утро позвонил Авениру, сказался больным. Телефон отключил. Пил и смотрел телевизор. Вчерашний сюжет муниципалка прокрутила трижды. В полдень благолепный Вожделея и неподобный Оборышев возникли в столичных новостях.

А ближе к вечеру за Мстишей пришли.

* * *

Визитёров пожаловало двое, оба в штатском. Судя по их обличью, с истиной они тоже ознакомились: у той страхолюдины, что повыше, были глаза маньяка и рот садиста; у той, что пониже и потолще, – жабья физия похабника и сластолюбца.

Слава богу, Светлана к тому времени ещё не вернулась с работы.

– Как же это вы? – посетовал маньяк и садист, устремляя на Оборышева ласковый взор и словно бы видя уже собеседника в пыточной камере. – Опытный вроде работник – и так подставились…

Голос его показался знакомым.

«Подставился?.. – жёлчно подумал Мстиша. – Нет, ребята, не подставился – это я вас всех подставил! А то что ж мне, одному пропадать?..»