Читать книгу "Золотой иероглиф - Дмитрий Дубинин"

Мне не очень хотелось звонить в эту квартиру: там жила полусумасшедшая дамочка лет тридцати пяти с такой же, как она, дочкой, зачатой явно после хорошей пирушки. Эта тетенька постоянно таскалась к моей жене, беря «на часок» то мясорубку, то шило, то еще какую-нибудь дребедень, которую потом не приносила обратно, и Танька, когда нужная вещь срочно требовалась в доме, посылала меня за ней к соседке. Та страшно радовалась моим визитам, но искала взятые вещи очень долго; то вставала на табурет, то нагибалась, заглядывая под стол, а ношеный халат застегивала лишь на среднюю пуговицу, и потому я волей-неволей обращал внимание на ее отвислую грудь и кривоватые ноги, чем соседка постоянно пыталась меня соблазнить. Если добавить к этому почти постоянный перегар, от которого можно было окосеть, находясь в сотне метров от нее, то ничего удивительного, что эти попытки всегда оказывались более чем тщетными. На подобное создание я мог бы залезть лишь после полугодового воздержания и принятых внутрь граммов шестисот-семисот.

Она оказалась дома, одетая, как всегда, в застиранный халат с минимальным количеством пуговиц. Перегара на этот раз я не ощутил. Мы поздоровались: я, соблюдая деловитость, она, как всегда, кокетливо.

— Позвонить можно? — осведомился я. — Не могу в квартиру попасть.

— Конечно, — откликнулась соседка (черт, как же ее звать-то?) и пригласила пройти.

— Здрасьте, дядя Андрей, — промяукала ее бедолага-дочь.

— Привет-привет, — рассеянно отозвался я.

— А я слышала, как к вам сегодня ночью приходили, — вдруг сказала девочка. Я насторожился.

— Ночью? — переспросил я. — Во сколько?

— Не знаю. Темно было. Я голоса слышала, потом что-то стукало.

— Ну, может быть, примерно, помнишь? В час ночи? В пять утра?

— Откуда я знаю, — развела руками девчонка. В свои без малого тринадцать лет она все еще училась в третьем классе школы для олигофренов и, насколько я знал, не умела определять время по часам…

— Ей это приснилось, — встряла мамаша. Она поставила телефонный аппарат на тумбочку и села рядом в кресло, закинув ногу на ногу.

— А вы сами ничего не слышали? — спросил я, стараясь, чтобы мой взгляд не падал на голые ляжки. Тем более, что смотреть на них с похмелья, да еще после проведенной бурной ночки с красивой и жутко страстной женщиной было тошно вдвойне.

Соседка повела плечами.

— Я хорошо сплю, — произнесла она, изо всех сил стараясь вложить в эту фразу двусмысленность.

Я промолчал и стал набирать номер. Разумеется, не 02 — там обычно долго копаются, а напрямую — нашего райотдела.

— Ограбление, — сказал я без долгих предисловий. — Частная квартира, адрес… И исчезла хозяйка… Говорит хозяин. Да. Фамилия моя — Маскаев… Мас-ка-ев. Да… Андрей Николаевич.

Когда мы уже несколько лет жили с Татьяной вместе, завод, где я трудился в отделе снабжения, стал понемногу испускать дух. Пришлось уволиться, вытрясти

из администрации немного денег, оформить загранпаспорт и, подобно тысячам себе подобных, мотаться за тряпьем в Китай. Через полгода я открыл «точку» на барахолке и купил подержанные «жигули».

Скоро начались наезды. Нет, не рэкетирские — с этой ордой я умел ладить, тем более, что у меня почему-то всегда было немало хороших знакомых среди местной гопоты. Словом, три шкуры «контролеры» с меня драть не стали, ограничились одной, да и то не в полной мере… На меня наехала моя бывшая жена Валя Лоскутова, на которой я когда-то имел несчастье быть женатым. Она раньше получала от меня не так много (сколько может зарабатывать в наше время простой инженер?!), но вдруг вспомнила про алименты и подняла бучу. Я знал, что она живет, не будучи расписанной, с породистым бультерьером и не слишком чистым на руку следователем, который катается на «форде» и совсем не торопится с усыновлением нашего с Валькой отпрыска, а посему сделал вывод, что моя бывшая супруга просто захотела «восстановить справедливость»… Лучше уж разрешала бы мне пусть изредка, но проводить время с сыном!

Через своего сожителя она добилась-таки того, чтобы меня однажды взяли к ногтю и заставили зарегистрироваться как частному предпринимателю. Что я и был вынужден сделать.

Как и следовало ожидать, мороки у меня стало больше, а денег меньше — козе понятно, что в нашей стране заниматься легальным бизнесом, не имея близких друзей в руководящем звене мафии и правоподавительных органов — дело дохлое. Валька могла радоваться — алименты, которые ей стали переводить, оказались раз в пять меньше тех отчислений, что я платил ей добровольно.

Словом, чем дальше, тем все увереннее я катился к разорению. Но свернуть бизнес окончательно и «эмигрировать» в Новосибирск мне пришлось по другой причине.

Меня принялись натурально выдавливать из города. Сперва какая-то скотина облила аккумуляторной кислотой еще не распакованное тряпье на складе, которое нужно было как можно скорее продать; потом она же (или, может быть, другая) перебила все стекла в машине, а после этого Таньку стали донимать анонимными звонками, угрожая насилием над ее личностью. С подобным я уже сталкивался, когда пытался посредничать в торговле медью, но сейчас за меня взялись куда как серьезнее. Я практически свернул бизнес, продал гараж и тачку, но эти сволочи не унимались; то камень в окно прилетит, то на двери напишут что-нибудь относительно моего пребывания на том свете в самом ближайшем будущем. А то и относительно Танькиного пребывания в тех же самых краях и в то же самое время.

Таню можно было понять; она многого натерпелась за те годы, что жила со мной: и длительные отлучки без объяснения причин, и нередкие выпивки вне дома, а то и неприятности из-за моих делишек… Пару раз она почти что застукивала меня на другой женщине, но, поскольку и сама, в свою очередь, не являлась ангелом с нимбом вокруг белокурой головки, то эта пара случаев как-то не оказала существенного влияния на наши дальнейшие отношения. Тем более, что как мои, так и ее походы «налево» со временем вроде бы прекратились. А незадолго до этих наездов мы даже подали заявление в соответствующую инстанцию, но так и не дождались результата — пришлось уезжать. Тем не менее, с той поры я настолько свыкся с мыслью, что у нас настоящая семья, что иначе, как женой, Таньку не называл. И плевать мне было на отсутствие свидетельства о браке.

Но по причине вышеупомянутых наездов я оказался для Тани очень опасным жизненным спутником, а посему, после долгих и тяжелых разговоров, было решено уехать. Причем обоим: расставание никак не входило в наши планы; слишком уж много соли слопали мы вместе… Что ж, я считал, что оценил подобный поступок по достоинству, хотя, если подумать, у Таньки, как и у меня, не было ничего и никого, что могло бы держать нас в этом городе подобно мертвому якорю.

Новосибирск я выбрал потому, что знал его неплохо — учился здесь в Водном институте на дневном отделении. Итак, однажды мы с Татьяной купили билеты на поезд и… Не знаю, пусть это звучит достаточно смешно, но в какой-то момент я понял, что чувствуют эмигранты, отправляясь в новые места. Во всяком случае, наши билеты тоже были взяты только в одну сторону.