Читать книгу "Откровения судебного медика - Игорь Гриньков"

Я никого специально не учу по разработанной программе. Мне любопытны те из них, кто не считает себя самодостаточным в профессии, не считает, что уже знает все. С этой категорией я могу совместно изучать переломы костей, исследовать рентгенограммы, обсуждать те или иные экспертные вопросы, давать читать им старые, потрепанные тетради — лекции, записанные мной в Киеве, Барнауле, Москве, Красноярске, Ростове-на-Дону, Владимире, Пушкинских горах, Ярославле, Суздале, Новороссийске и в Астрахани.

Мой атеистический максимализм значительно смягчился. Это не означает, что я стал религиозен, но прежнего радикализма вы сейчас не увидите.

За эти годы в судебной медицине (а я пишу о ней) многое изменилось. Появились новые законы, приказы и нормативные акты, регламентирующие работу врача судебно-медицинского эксперта. Разработаны и внедрены в широкую практику методы, казавшиеся людям моего поколения пределом мечтаний: компьютерные технологии с пакетом сертифицированных экспертных программ; геномные, биохимические, микроостеологические исследования. От нового оборудования глаза разбегаются — были бы деньги на его приобретение. У нынешней молодежи, без сомнения, вызовет саркастическую или снисходительную усмешку эпизод идентификации личности по черепу и прижизненной фотографии с помощью допотопной павильонной фотокамеры, которую сейчас можно увидеть разве что в музее. Но я не устаю повторять: к любому, самому совершенному прибору требуется еще и голова, желательно — толковая, способная к анализу.

Голова, к счастью, по-прежнему остается самым важным и основным «инструментом» судебно-медицинского эксперта.

Это записки провинциального судебного медика, но в данном контексте прилагательное «провинциальный» не несет в себе отрицательного оттенка. В России семьдесят процентов судебно-медицинских экспертов трудится именно в провинции, и их высокая профессиональная квалификация не вызывает сомнений.

Читатель должен заметить, что первые четыре раздела книги относятся к эксгумациям трупов, остальные касаются других видов экспертной деятельности.

Под этим термином, дошедшим к нам из латыни (exhumatio; ex — из, humus — земля), подразумеваются исследования тел, извлеченных из могил, земли, других мест захоронений. Как правило, это наиболее сложные в экспертном отношении исследования, поскольку частое отсутствие мягких тканей в результате длительного пребывания трупов в грунте и разрушение костей крайне затрудняют эксперту возможность отвечать на многие вопросы, в том числе и на вопросы об отождествлении личности.

Исторические сведения об эксгумациях в судебно-медицинских целях в древние времена крайне скудны. Достоверен факт, относящийся к X веку н. э., о случае эксгумации тела царя Смбата II в средневековой столице Армении Аии. После смерти царя по всей стране стали распространяться слухи, что царь умер не естественной смертью, а был отравлен. Назначенная его наследником эксгумация установила, что смерть царя была не насильственная, а слухи, следовательно, ложными. Материалы об этом хранятся в библиотеке древних рукописей в Матенадаране в Ереване.

В дохристианскую эпоху у многих языческих народов существовал культовый обычай вскрытия могил (по сути — та же эксгумация), правда, не имеющий отношения к судебной медицине, а густо замешанный на мистическом мироощущении. Так, у аланов — предков современных осетин, в V–VIII веках н. э. этот ритуал этнографы обозначили как обряд обезвреживания погребенных, который заключался в том, что через некоторое время после захоронения могилы раскапывались, а находящиеся в них скелеты разрушались (кости хаотично перемешивались). Цель — не дать возможности мертвецу превратиться в злого духа, вредящего живым. Могильники со следами обезвреживания погребенных обнаружены, кроме Алании, на территории Хазарского каганата, на Балканах (Болгария и Югославия), в Венгрии, Приуралье, в бассейнах Дона и Волги. Подобные действия были направлены против «вампиризации» умерших и якобы лишали их возможности «оживать» и выходить из могил.

Подобные ритуалы были широко распространены и у древних славян даже после принятия христианства. Вот как описывает их знаток вопроса, исследователь Виноградова Л. Н., в своей публикации «Чтобы покойник не ходил» (1993 г.): «По данным славянской традиции, к категории опасных покойников, которые приходят к живым после своей смерти, относятся умершие „до срока“, насильственной, преждевременной смертью, самоубийцы, некрещеные дети, колдуньи и ведьмы, а также те, кто не разорвал окончательно связь с живыми (умершие роженицы…)»; «…люди, не изжившие полного века на земле, остаются и после смерти активной вредоносной силой, вторгаются в мир живых. Чтобы предотвратить „хождение“ таких покойников, их хоронили со связанными ногами или босиком; подрезали сухожилия под коленями…»

«…Еще более решительные меры предпринимались в тех случаях, если в селе стало известно, что покойник все-таки „приходил“. Чтобы избавиться от вредоносных визитов (способных вызвать несчастья, эпидемии, мор скота, стихийные бедствия), древние славяне, как об этом свидетельствуют исторические источники и этнографические данные, выкапывали подозреваемого умершего, калечили труп, отсекая конечности или голову; отсеченную голову помещали между ног;…переворачивали тело лицом вниз. Подобного рода факты фиксировались и в южнославянской традиции; выкапывали умершего, проверяли его позу в гробу, при малейшем подозрении на вампирические признаки отсекали голову…»

В XVII и начале XVIII веков отношение к эксгумациям врачей, занимающихся вопросами судебной медицины, было более чем осторожным. Тогда господствовала гипотеза (разумеется, ложная), что при разложении трупов животных и людей образуются губительные для здоровья и жизни соединения и испарения, которые даже при вдыхании опасно действуют на человека и нередко вызывают смерть. Этот миф о некоем особом «трупном яде» до сих пор живуч в сознании обывателей.

Большое значение приобрели так называемые антропологические эксгумации останков человекообразных приматов и пещерных людей после появления теории Чарльза Дарвина о значении естественного отбора в эволюции, а особенно после его трудов «О происхождении видов путем естественного отбора» (1859 г.) и «Происхождение человека и половой отбор» (1871 г.).

В XX веке известный русский советский антрополог М. М. Герасимов разработал метод пластического (скульптурного) восстановления облика человека по строению костей черепа. Для своего времени эта методика была поистине революционной, тем более что создавалась она без применения высоких технологий. Обыкновенной иголкой на сотнях и сотнях трупов делались проколы-промеры с целью установления среднего соотношения толщины мягких тканей каждого участка лица с аналогичным участком подлежащего костного рельефа; для определения зависимости внешнего облика человека от незначительных, в пределах анатомической вариабельности, изменений строения лицевого скелета.

Были эксгумированы костные останки многих выдающихся исторических деятелей прошлого, места захоронений которых считались заведомо известными. Так Герасимовым были созданы скульптурные портреты русских князей и царей, таких как Ярослав Мудрый, Иван Грозный, а также великого завоевателя мира Железного Хромца — Тамерлана и многих других. Но эти эксгумации носили чисто научный характер и не имели отношения к уголовной практике, что является предметом наших очерков. Кроме того, метод страдал одним недостатком, мешавшим его широкому внедрению в экспертную практику: он был эксклюзивным, требовал наличия таланта скульптора и был трудоемкой «штучной» работой.