Читать книгу "Путешествие на "Париже" - Дана Гинтер"

– Пришел мистер Чарлз, мэм, – сияя, ответила Амандина. – Он в передней. Снимает пальто и галоши. Поднимется прямо сюда.

Вера быстро сняла очки и сбросила с ног одеяло.

– Шевелись, шевелись, Биби! – прошептала она собаке. – Ты же знаешь, как пледы старят женщину!

Вера бросила взгляд в окно. На улице по-прежнему лил дождь. Стояла самая сырая и мрачная весна из всех, какие она могла припомнить в Париже. Ее прозрачная кожа совсем иссохла без солнца.

– Привет, моя радость! – воскликнул Чарлз.

У этого франтоватого мужчины лет шестидесяти пяти были густые седые волосы и ярко-голубые глаза.

Вера просияла, и от этой улыбки лицо ее покрылось мелкими морщинками.

– Чарлз!

Она отложила в сторону книгу и поднялась, чтобы обнять его. Он одарил ее кратким объятием, а затем наклонился и погладил собаку. Вера нахмурилась, вспомнив, что, несмотря на свое британское происхождение, он еще совсем недавно страстно прижимался к ней и крепко ее обнимал.

Взгляд Чарлза скользнул к дневнику, он взял его в руки и принялся листать.

– Делала сегодня какие-нибудь записи?

– Нет, читала старые. О лошадиных скачках.

– Ну да, – тихонько рассмеялся Чарлз. – О нашей победе в Шантийи. Как звали ту лошадь? Озорной Твид?[1]

– Очень похоже, – рассмеялась Вера. – Его прозвали Слуга Дьявола. Что же ты? Садись рядом со мной.

Она взяла его за руку и подвела к дивану.

– Мы сто лет не виделись. – Ее ввалившиеся глаза блеснули, на губах заиграла улыбка молоденькой девушки. – Это ведь, дорогой, не означает, что у тебя появилась новая подружка?

– Как всегда, радость моя, пытаешься все выведать? – уткнувшись взглядом в пол, с притворным отчаянием вздохнул Чарлз.

– Ты же меня знаешь, – отозвалась Вера, но ей явно не хотелось больше возвращаться к этой теме. – А давай попросим нашего повара приготовить нам на ужин что-нибудь исключительное? Ты любишь буйабес? А хочешь курицу в вине?

– О, Вера, я не могу остаться на ужин. У меня другие планы. – Чарлз, по-прежнему избегая ее взгляда, заерзал на диване. – Я просто заглянул тебя проведать.

– Тогда посмотри на меня, – потребовала Вера.

Чарлз с трудом заставил себя взглянуть на нее: до чего же болезнь изменила ее внешность с тех пор, как они виделись в последний раз. А виделись они давным-давно. Чарлз выдавил слабую улыбку, но как только в комнату с серебряным чайным подносом, сутулясь, вошла Амандина, на лице его отразилось явное облегчение.

– Давайте я вам помогу! – поспешно вскочив на ноги, предложил он.

– Надеюсь, у тебя найдется несколько минут для чашки чая? – сухо спросила Вера.

– Конечно. Но лишь при условии, что Амандина угостит нас своим знаменитым шоколадным печеньем. – Чарлз подмигнул старой служанке, и та ответила ему взглядом, которым награждала обычно озорных мальчишек, правда только симпатичных и смышленых.

Вера, помешивая в чашке сахар, бросила взгляд на Чарлза.

– Я недавно раздумывала… – начала она и умолкла. Ей хотелось, чтобы Чарлз внимательно прислушался к ее словам.

Она посмотрела в окно: в струях дождя опустевший Люксембургский сад выглядел блекло и малопривлекательно. Когда же Чарлз наконец откликнулся, Вера завершила предложение.

– О том, чтобы вернуться в Нью-Йорк.

– Действительно? – спросил он.

– Да, – сказала она и кивнула. – Я думаю, что настало время вернуться. После тридцати лет в Париже, наверное, пора возвращаться домой.

– Навсегда? – уточнил Чарлз.

– О каком «навсегда» можно говорить в моем возрасте?

Он молча кивнул, и каждый сделал глоток чая.

Вера бросила на Чарлза осторожный взгляд, что удалось ей без труда, поскольку ее друг в ту самую минуту старательно изучал узор на ковре. Что за реакция на такую важную новость! Он должен был вскочить, изумленно расхохотаться или даже запустить в нее печеньем! Как это ей могла прийти в голову мысль покинуть Париж?!

– Когда же ты собираешься ехать? – бесстрастно спросил он.

– Скоро, – ответила Вера. – Возможно, летом. А если проклятый дождь не прекратится, то раньше.

– Без тебя, Вера, Париж уже не будет прежним.

Чарлз на миг встретился с ней взглядом, выдавил еще одну улыбку и снова уткнулся взглядом в пол.

– Мне, дорогая, пора бежать, – пробормотал он. Судя по всему, он готов был отчалить в любую минуту. – Амандина, принесите, пожалуйста, пальто.

Амандина устремила взгляд на хозяйку. Вера сидела, сложив на коленях руки.

– Au revoir[2], Чарлз, – уронила она, не в силах поднять на него глаза.

– Я буду о тебе справляться, – едва коснувшись ее плеча, проговорил Чарлз. Похоже, в эту минуту ни на что большее он не был способен.

Чарлз ушел. Вера продолжала неподвижно сидеть. Она все еще не могла поверить случившемуся. Она всегда считала себя везучей. Ей везло на скачках, в триктрак, в рулетку. И в тот день она готова была поспорить, что ее старый, самый близкий друг, узнав, что она собирается покинуть Париж, станет ее отговаривать. Она ждала, что он начнет ей доказывать, что ее место здесь, рядом с ним, что возвращение в Нью-Йорк абсурдно, что это будет ужасной ошибкой. А она бы тут же с ним согласилась, даже если бы он сказал, что из чистого эгоизма хочет, чтобы она была рядом с ним. Она сделала ставку и проиграла.

На следующее утро, все еще расстроенная, Вера Синклер написала несколько писем своим американским родным и приятелям и купила билет на пароход, отплывавший в июне.

– Амандина, мы переезжаем в Нью-Йорк, – в полдень объявила она служанке.

Жюли Верне

Войдя в дом, Жюли зажмурилась; после молочного света гаврского неба слабо освещенный коридор казался совсем темным. Она прислушалась, не раздастся ли голос матери, но в доме стояла тишина. Пройдя по дому, Жюли обнаружила мать на кухне: она сидела у окна, уставившись на пришвартованные в гавани корабли.

– Bonjour, mamam, – прошептала Жюли.

Со времен Первой мировой войны в их семье поселилось молчание, точно они лишились не только родных, но и голоса.

Мадам Верне медленно повернулась к дочери – своему единственному уцелевшему ребенку – и вместо приветствия лишь тихо вздохнула.