Читать книгу "Звездная пыль - Владимир Лещенко"

Охваченный тревожным предчувствием, Питер распахнул дверь. И замер на пороге, словно от удара.

На столе в центре капитанского салона, на блюде дорогого такийского фарфора лежал, в окружении петрушки и спаржи, свежезажаренный Князь Мышкин. Над ним лучилась скотским наслаждением масляная физиономия Эммануила Барбекю.

– Угу, – пробормотал капитан, – и лицо его стало несколько менее довольным. – Вынюхал-таки!

– Вы… вы убили его? – запинаясь и всё еще не веря в реальность случившегося, спросил О'Хара.

– Твой хомяк едва не прокусил мне палец, – недовольно поморщился капитан. – Еле-еле удержал – чуть прямо с разделочной доски не спрыгнул.

– Он… он же… он же был живой… – чувствуя, как перехватывает горло, произнес полушепотом Питер.

– Ну конечно, живой! – с искренним изумлением кивнул Барбекю. – Неужели ты думал, что я стану питаться дохлятиной?

И с этими словами он разорвал истекающую соусом тушку пополам – в этот миг Питер ощутил боль, буквально пронзившую его сердце.

– И вообще, что ты так волнуешься? – фыркнул Барбекю, обгладывая маленькую ножку. – Большое дело – какая-то крыса! Вот если бы, скажем, я обеспечил… тьфу, – обесчестил твою сестру или, не дай все святые, оскорбил твоих предков… Впрочем, что это я тут оправдываюсь? Ты кто – мусорщик? Вот и иди занимайся своим мусором. Кру-гом! – скомандовал Барбекю, отправляя в рот очередной кусок хомячатины.

…Питер шел по нижнему бортовому коридору родного звездолета, и его душили слезы. Перед глазами, сменяя друг друга, вставали воспоминания: Князь Мышкин, весело кувыркающийся на травке в крошечном зимнем саду «Туш-Кана»; Князь Мышкин, устроившийся на плече Питера, ласково тыкаясь ему в шею холодным носиком; Князь Мышкин, под смех матросов уморительно умывающийся передними лапками…

Пошатываясь, Питер зашел в механическую мастерскую – ее хозяин, старший механик Холио Эглисиус, имел привычку не запирать дверь, когда уходил по каким-то делам.

И тут взгляд его упал на тяжелый глюонный регулятор, лежавший на верстаке, в обшарпанном футляре. Этот инструмент был предназначен для того, чтобы регулировать в режиме ручного управления тахионный двигатель. Тяжелый, полупудовый механизм на пятнадцати камнях, с корпусом, изготовленным методом электростатической фрезеровки из сверхчистого хрома, с монокристаллическим узконаправленным излучателем стабилизационного поля, вставленным в заостренную головку. Пережиток глубокой древности, времен ненадежной кремниевой электроники и кораблей, управляемых штурманами-экстрасенсами. Всего лишь тяжелый кусок металла…

Словно сомнамбула, Питер протянул руку, извлек регулятор из футляра. Рубчатый пластик рукояти как влитой сидел в ладони.

К счастью (если к данному случаю применимо это выражение), в коридоре ему не попался никто из товарищей, кто задал бы себе вопрос: а куда это идет обер-мусорщик, вооружившись тяжеленной железкой, да еще с таким выражением лица?

Беспрепятственно Питер прошел чуть ли не полкорабля и вновь оказался у дверей капитанской каюты. Спрятав прибор за спину, он вошел.

Увиденное вновь наполнило его болью.

На тарелочке лежала горстка тонких косточек, уже дочиста обглоданных, увенчанная маленьким черепом. Капитан, сидевший к нему спиной, выбирал с блюда кусочком хлеба последние капли соуса.

Барбекю повернулся в его сторону.

– Что надо? – грубо спросил он, обратив к Питеру лицо, на котором блестели жирные губы.

Вместо ответа О'Хара сделал несколько быстрых шагов, отсекая капитана от двери в жилые помещения, где, как он знал, капитан хранит табельный лазер, и одновременно доставая из-за спины глюонный регулятор.

И вот теперь-то Эммануил Барбекю начал что-то понимать.

– Послушай, Питер, давай поговорим как цивилизованные люди! – затараторил капитан, жалко пытаясь заслониться от приближающегося О'Хары фарфоровым блюдом. – Я понимаю, возможно, я был не прав… Питер, я прошу прощения! Питер, я заплачу тебе… Сколько хочешь, заплачу! Питер, не надо! Пи-итееер!!!

На какую-то долю секунды Питер замер, но вновь перед его взором возник жалобно плачущий Князь Мышкин, вырывающийся из безжалостных пальцев прожорливого кулинара-новатора, распинающих его на разделочной доске… И еще почему-то лицо одного из бесследно пропавших матросов – симпатичного весельчака-толстяка Серхио Маччо.

Регулятор в руках О'Хары взлетел вверх и со всей силой опустился на голову капитана Барбекю. Потом еще раз. И еще. И еще…

2. Правосудие и справедливость

Питер вынырнул из черного глухого сна без сновидений оттого, что кто-то тряс его за плечо.

Он открыл глаза.

Над ним, на фоне низкого потолка карцера, склонилось обрюзгшее, красноносое лицо старшего капрала-надсмотрщика.

– Давай, что ли, Петрик, вставай, – прибыли… – словно извинясь, бросил он.

Всё поняв, Питер неспешно поднялся и всунул ноги в тюремные штиблеты.

Капрал щелкнул кнопкой пульта, и браслеты силовых наручников на руках О'Хары ожили, налившись тяжестью и соединившись вместе.

Питер вновь поглядел на маячившего у входа тюремщика и неторопливо шагнул через порог. Капрала этого, приносившего ему еду во время полета, Питер уже успел неплохо изучить. Он знал, что тот – эмигрант с отдаленной планеты Краковяк, случайно занесенный на Ивангоэ прихотливой судьбой, и поступил в тюремную стражу только потому, что ни на что больше оказался не годен в этом высокотехнологическом мире. Питер успел выслушать его неоднократные и горькие жалобы на долю-злодейку, небольшую зарплату, злую жену, непослушную дочь, а также узнать, что тюремщика зовут Ладислав Дупа.

Пока они шли узким полутемным коридором, чьи стены отсвечивали неокрашенным металлом, Питер невольно вернулся памятью к тому дню, когда окончательно решилась его судьба.

Процесс «Среднегалактический союз против Питера О'Хары», тянувшийся уже пятый месяц и долженствующий завершиться сегодня, почти с самого начала привлекал к себе внимание прессы и общества.

Вначале транспортный прокурор возбудил уголовное дело по статье «Убийство в состоянии сильного душевного потрясения средней тяжести», за которое Питеру грозило максимум лет пять в одной из орбитальных тюрем.

Но компания, обозленная потерей одного из лучших капитанов, подключила своих юристов, те настрочили кучу жалоб, и в результате дело было переквалифицировано в «Убийство злостное, с элементами хулиганства».

(Десять-пятнадцать лет на каторжных рудниках в астероидном поясе, после которых выжившие становились дряхлыми полуслепыми импотентами.)

Однако, раскрутившись, дело приобрело большой общественный резонанс – и в самом Среднегалактическом союзе, и за его пределами.

У здания суда возникли пикеты любителей живности, с плакатами, на которых были увеличенные фото хомяков различных видов и расцветок.