Читать книгу "Невыживший - Виктор Глебов"

– Вот и хорошо, – оживился отец. – Отметим праздник! Это просто замечательно, Настеныш! Ты не представляешь, как…

Он что-то еще воодушевленно бубнил, но она уже сбросила разговор и вышла на кухню. Из духовки струились дразнящие запахи запеченной курицы.

– Я все слышал, – сказал Виктор, вытирая полотенцем руки. – Хочешь, я поеду вместе с тобой?

– Нет, – после недолгого раздумья произнесла Настя. – У тебя ответственный процесс впереди.

– Это не главное.

– Главное. Ты молодой адвокат, тебе нужна безупречная репутация, и она непросто зарабатывается, Витя.

Они обнялись.

– Я ждал что-то подобное, – признался Виктор, нежно прижимая к себе супругу. – Каким-то шестым чувством.

– Все будет хорошо. Я должна его навестить, – отозвалась Анастасия. – Каким бы он ни был, он – мой отец. Кроме того, он серьезно болен.

– Ты все правильно делаешь, я даже не обсуждаю твое решение. Возьми нашу резервную кредитку. Там достаточно средств, чтобы помочь твоему отцу, – сказал Виктор и ободряюще улыбнулся.

– Хорошо. Идем ужинать. Мы с Катюшей ужасно голодны, – сказала Настя, целуя мужа.

– Катюша? – переспросил он.

– Наша кроха.

– Мне нравится это имя, – тепло сказал Виктор.

Он прекрасно знал, что имя для дочери выбрано не случайно. Так звали сестру Насти, которую убили, когда ей едва исполнилось восемь лет.

30 декабря 2015 года, 14.30, Москва, Россия

– Такси, такси, – бормотали водители-«бомбилы» в зале прилета «Шереметьево», пока Настя стремительно шагала к выходу из аэропорта. – Куда едем, девушка?

– Благодарю, не нужно, – отрывисто отвечала она, даже не глядя на шоферов, кучкующихся в ожидании клиентов.

Небо заволокло вязко-серой пеленой, под ногами хлюпала жидкая каша из мокрого снега и слякоти. Бросив взгляд на остановку, Настя направилась к ближайшему автобусу.

Она отказалась от услуг таксистов не из-за ломовых расценок, а просто потому, что так захотела. Вот просто так. Когда еще она окажется здесь?

(«У меня рак… рак печени»)

Испитый простуженный голос отца словно сковырнул болячку на едва затянувшейся ранке, и она поежилась. Да, если у него действительно началась эта страшная болезнь, и он не будет предпринимать никаких мер по излечению, то следующий визит Насти будет посвящен отцовским похоронам.

«Тьфу».

Пожалуй, лучше не думать сейчас об этом.

Через полтора часа Настя была на Востряковском кладбище. Купила две охапки гвоздик, после чего быстро отыскала невзрачную могилку.

– Здравствуй, мамуля. Катенька, привет, сестренка, – вполголоса произнесла она, перекрестившись. Она огляделась вокруг, покачав головой. Ограда с облупившейся краской, давно выцветшие венки, принесенные ветром обрывки грязного полиэтилена и загаженный птичьим пометом памятник – все это заставило ее сердце сжаться. Судя по всему, последний раз тут были очень давно.

«А что ты ожидала? – ехидно полюбопытствовал внутренний голос. – Твоему папаше не до уборки могил…»

Настя сняла пальто, повесив его на крючок ограды, и принялась наводить порядок. С помощью пластмассового совка она сгребла мусор в сторону, сполоснула памятник водой и положила на плиту цветы. Ее взгляд остановился на фотографии Кати, и ее губы задрожали.

«Ярко солнце светит… щебечет воробей… добрым жить на свете веселей», – мысленно проговорила она слова из песни кота Леопольда. Они с Катей обожали этот мультфильм и в те далекие годы пересмотрели все серии, причем по нескольку раз. Удивительно, но Настя до сих пор помнила эту песню… Иногда они, хихикая, отождествляли себя с наглыми мышами из этого мультика. Катя, более старшая, считала, что она – белый худенький мышонок, а Настя – серенький, толстый. Настя постоянно дулась, поскольку тогда была пухленькой, как пупс, но Катя успокаивала ее, приговаривая: «В следующий раз белым мышонком будешь ты!»

Она каждый раз что-то придумывала, и Насте никогда не было скучно с сестрой, хоть она и была ее старше на два года. Они могли долго и со скандалом делить игрушки и сладости, но на улице всегда стояли друг за друга горой, не давая никому в обиду. И когда все это произошло, понадобилось немало времени, чтобы до ее детского понимания окончательно дошла страшная мысль: Кати больше нет. Ее нет и больше никогда не будет рядом с ними.

Женщина коснулась рукой памятника. Это была семейная могила по линии их матери. Рядом покоились дедушка с бабушкой – они умерли в 1976 году во время автокатастрофы. В 1994 году убили Катю. Ее кремировали и в могилу захоронили урну с ее прахом. Будучи маленькой, долгое время Настя не могла понять, зачем Катю сожгли в печке, словно какую-то ненужную газету или палку. Кажется, даже мама была против этого, но настоял отец. Похороны уже давно прошли, но разговоры о Кате не утихали, и Настя даже как-то подслушала поздно вечером разговор родителей на кухне.

«Гроб, говоришь? Какой гроб, дура?! – странным, икающим голосом говорил отец, и Настя поняла, что папа пьян. – Кто хоронит в гробу руку?!»

Мама разрыдалась. После этого случая она постоянно плакала, а отец все время пил. Вот и допился, что называется. Рак печени.

Настя задумчиво гладила ровную поверхность надгробия. Камень был ледяным, и кончики ее пальцев постепенно немели. Она торопливо надела перчатки, только сейчас обратив внимание, как стремительно сгущались сумерки. Пора ехать к отцу.

Она быстро зашагала к церкви. Поставив у иконок несколько свечей, она, помолившись, вышла наружу. После того как Настя побывала в храме, ее внезапно охватило жуткое чувство иррациональности происходящего. Будто бы все это сон.

«Зачем я здесь?! – в смятении думала она. – Я, наверное, спятила, раз поперлась сюда!»

«Твой отец болен», – попробовал возразить внутренний голос.

Да, вроде того. Отец сказал, что он болен. Применительно к отцу болеть и говорить о своей болезни – разные вещи, зачастую его слова сильно расходились с реальностью. Как это ни прискорбно.

«Из-за него убили Катю. Он развелся с мамой и не интересовался моей жизнью несколько лет. Вплоть до самоубийства мамы. Только после этого он, просравший работу и друзей, с прокисшими от выпивки мозгами и циррозной печенью неожиданно вспомнил о существовании второй дочери, которой в те дни так не хватало отцовского внимания и хоть немножечко любви…»

Может, плюнуть на все и поехать в гостиницу? Обратный вылет в Лондон завтра в пять вечера, и она со спокойной душой может провести сегодняшний день в гостинице. Ну нет у нее желания видеться с отцом!

«Уеду. А если ему нужны деньги на лечение, я переведу на счет клиники», – пронеслась у Насти мысль.

– Помоги бабушке, дочка, – раздался откуда-то дребезжащий голос, и она обернулась. Перед ней, облаченная в засаленный пуховик, топталась сгорбленная старушка. Ее изрыхленное морщинами лицо напоминало географическую карту жизни, в которой невзгод и лишений было куда больше, чем светлых дней. Рука, сжимающая пластиковый стаканчик с монетами, мелко тряслась. Узловатые пальцы с кривыми ногтями были темно-красными, почти багровыми.