Читать книгу "Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера"

Анна Михайлова откровенно рассмеялась:

— Эка невидаль! А ты сам-то пошел под венец со мной с какой разницей в годах? Не запамятовал?

— Почему же? Тринадцать лет. Но ведь не девятнадцать же?!

— А ты что же хотел, чтобы перечисленные тобой звания, чины и награды имелись бы у какого-нибудь безусого юнца?!

Александр Владимирович неопределенно пожал плечами, не зная, что ответить торжествующей супруге.

— То-то и оно! Поэтому спасибо тебе, дорогой мой, за заботу о нашей семье. И очень прошу тебя сделать так, чтобы Андрей Петрович обязательно хотя бы еще раз побывал у нас в гостях. Ведь от этого в конце концов может зависеть будущее нашей Ксюши.

Александр Владимирович обнял супругу.

— Я, конечно, постараюсь устроить еще одну встречу, но, как сама понимаешь, все будет зависеть от желания самого Андрея Петровича.

Анна Михайлова, слегка отстранившись, укоризненно посмотрела на мужа:

— Он пожелает, обязательно пожелает! Поверь мне. Женское сердце очень трудно обмануть, милый.

* * *

По прошествии недели, в течение которой Александр Владимирович мучительно искал повода, чтобы снова пригласить Андрея Петровича к себе в гости, тот неожиданно обратился к нему сам:

— Я ведь, Александр Владимирович, еще не выполнил просьбу Ксении Александровны рассказать о своих похождениях в Русской Америке, — недвусмысленно пояснил он.

— Нет ничего проще, Андрей Петрович, — облегченно выдохнул директор музея, пораженный проницательностью супруги. — Приходите к нам завтра же на ужин. Часам к шестнадцати. Мы все будем рады видеть вас в нашем доме, — уточнил он.

— Большое спасибо, Александр Владимирович, за приглашение. Я так и сделаю.

С тех пор Андрей Петрович регулярно, раз в неделю, стал наносить визиты в гостеприимный дом Трубецких.

* * *

Через несколько месяцев упорного труда, когда государственная комиссия приняла экспозицию «Антарктическая фауна», а следом за ней и другую, «Тропическая фауна», состоялось их торжественное открытие в присутствии императора Александра I.

Анна Михайловна вместе с дочерью только ахнули, увидев Андрея Петровича на нем во всем великолепии парадного гвардейского мундира: при шпаге с орденской лентой через плечо, двумя серебряными звездами на груди и красным крестом на шее. Слегка порозовевшее лицо Ксении осветилось гордостью за своего избранника.

На этот раз Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен сдержал слово, данное в свое время Андрею Петровичу, своему старинному другу. Выступая в качестве руководителя Антарктической экспедиции, в рамках которой и были созданы обе экспозиции, он упомянул, что почетный член Петербургской академии наук господин Шувалов — не только научный руководитель этих экспозиций, но и литератор, написавший за время плавания на шлюпе «Восток» автобиографический роман «Приключения поручика гвардии в дальних странах». Он, Беллинсгаузен, прочитал его в рукописи и отмечает занимательность и познавательную ценность сего произведения. Мало того, автор готовит и вторую часть романа — об участии героя уже в Антарктической экспедиции.

После окончания торжеств Андрей Петрович как главный их виновник пригласил Трубецких и Беллинсгаузена в гости уже к себе. Матушка, заранее предупрежденная сыном, расстаралась, и стол оказался великолепен.

Когда же Андрей Петрович представил Фаддея Фаддеевича Трубецким, тот, улучив удобный момент, шепнул на ухо другу: «А у тебя, Андрюша, губа-то не дура!» — намекая на молодость и красоту их дочери. «На чужой каравай, Фаддей, рот не разевай!» — с веселыми искорками в глазах заявил в ответ Андрей Петрович. К радости обоих, отношения между ними остались теми же, какими были при плавании как на «Надежде» Крузенштерна, так и на «Востоке», уже под командой самого Беллинсгаузена.

Ксения поначалу несколько смущалась в присутствии знаменитого капитана, открывшего неведомую доселе Антарктиду, но затем успокоилась, отметив его близкие отношения с «её» Андреем Петровичем. Между тем матушка Андрея Петровича украдкой присматривалась, как она поняла, к своей будущей невестке. Та ей сразу же пришлась по душе. «Наконец-то дождусь внука, наследника, теперь уже законного», — мечтательно размышляла она, украдкой смахивая набежавшую слезу…

На другой же день Андрея Петровича атаковали издатели с предложениями по изданию романа, однако он, записав их условия, заявил, что заключит договор только после того, как подготовит второй экземпляр рукописи. Это давало ему возможность выиграть время для принятия окончательного решения. Кроме того, учитывая сложившуюся ситуацию, Андрей Петрович решил изъять из рукописи свои интимные отношения с дочерью вождя индейского племени и, уж тем более, упоминание о своем сыне креоле[5], оставшемся с матерью в далекой Калифорнии.

На это требовалось определенное время, и Матвей, личный секретарь, приступил к переписи начисто обоих экземпляров рукописи романа с учетом внесенных изменений.

* * *

— Поздравляю тебя, Матвей!

— С чем, Андрей Петрович? — недоуменно спросил тот, откладывая в сторону гусиное перо.

— С сегодняшнего дня ты стал «Ваше благородие»! — торжественно сказал Андрей Петрович.

Матвей ошалело смотрел на бывшего барина, явно не воспринимая смысла услышанных слов. Тогда Андрей Петрович, приведя его чуть ли не за руку в свой кабинет и усадив на стул, не спеша объяснил, что в соответствии с указанием государя за изготовление чучел животных и участие в оформлении экспозиций в музее Адмиралтейского департамента Матвею пожалован нижний табельный чин коллежского регистратора. А этот чин по «Табели о рангах» соответствует армейскому офицерскому чину прапорщика, то есть тем самым Матвей получает право на личное дворянство.

— И теперь к тебе будет положено обращаться по имени и отчеству: Матвей Степанович. Надеюсь, всем, кроме меня, — улыбнулся он. — Ведь для меня ты до конца дней останешься просто Матвеем, верным помощником во всех моих делах.

— А как же, Андрей Петрович? Как же иначе?! — недоуменно воскликнул Матвей.

— Поэтому рекомендую тебе изучить «Табель о рангах» со всеми приложениями. Как говорится, назвался груздем — полезай в кузов, — рассмеялся Андрей Петрович. — А если серьезно, то чиновник, коим ты стал, должен ее знать, как «Отче наш». Ведь, надеюсь, ты не думаешь всю жизнь прожить лишь с одним только нижним чином? — он испытующе посмотрел на Матвея.

— Я как-то не думал об этом, — растерянно глядя на своего благодетеля, произнес тот.

— Для того голова и дана, чтобы думать. А пока заказывай у портного мундир, соответствующий новому чину. Надеюсь, у тебя хватит денег на это?

Тот радостно вспыхнул:

— Конечно, Андрей Петрович! Ведь я сохранил деньги, пожалованные мне и их благородием лейтенантом Лазаревым, капитаном «Мирного», и их высокоблагородием капитаном 2-го ранга Беллинсгаузеном! И причитающееся мне жалованье за время кругосветного плавания. Плюс сумму, полученную во время подготовки экспозиций, уже в чине канцеляриста. Так что я являюсь вполне обеспеченным человеком.