Читать книгу "Тайна моего двойника - Татьяна Гармаш-Роффе"

А приехали мы в ресторан. В такой ресторан, который я только в кино видела. Я даже не знала, что в Москве такие существуют.

Сначала подлетел гардеробщик и снял с меня мою старую позорную шубу – будто дорогой подарок развернул, бережно и осторожно. Потом подошел другой человек, в бабочке, сказал «добро пожаловать» и повел нас наверх, по лестнице, устланной ковром. Сверху доносилась музыка и вкусные запахи.

Зал был полон цветов в вазах. Играл оркестр. На площадке топтался разодетый танцующий народ.

Человек в бабочке провел нас за столик, кивнул, и его сменил усердный официант. Только теперь до меня дошло, что Игоря здесь, похоже, знают: здороваются с почтением, которое не афишируется, но чувствуется.

Игорь заказал себе какую-то еду, а мне… чаю с лимоном. Но мне ничего другого и не хотелось в тот момент, он угадал.

Я выпила два стакана, приходя в себя и рассеянно глядя на танцующих. Игорь изредка говорил что-то ненавязчивое. Он объяснил, что зашел к Вадику просто так, потому что был рядом, через два дома, у каких-то знакомых, и решил заглянуть к старшему брату, коим ему приходится отец Вадима. Еще он сказал, что пить вредно, вернее, пить как раз не вредно, но напиваться вредно. Потом стал объяснять, в какой момент нужно остановиться, чтобы не получилось слишком поздно. Потом спрашивал про школу, про то, что я собираюсь после школы делать (Что? Я сама не знала…), говорил про иностранные языки, про новое поколение, про рыночную экономику… Я смотрела на него и думала о том, что он относится к тому редкому типу блондинов, у которых волосы вьются мелко и густо, как у негра, отчего его русый и курчавый ежик стойко торчал без всяких лаков, придавая лицу голливудский аллюр. Серые глаза смотрели мягко, улыбка лучилась обаянием, и от ямочки на подбородке веяло добродушием… Симпатичный мужик, одним словом…

Я засыпала. Тепло от горячего чая разлилось по телу, озноб исчез, боль от спазмов прошла, нервничать я тоже перестала, ну и глаза стали закрываться.

Игорь отвез меня домой и попрощался перед моим подъездом. Он ни на что не намекал, не просил ни свиданий, ни номера телефона, наоборот – он меня поблагодарил за вечер, как будто я его осчастливила тем, что меня стошнило на его глазах… Чудной!

А потом…

Примерно через неделю он появился на дороге от школы к дому. Он топтался на снегу, поджидая меня, и я узнала его издалека, его дубленку, его волнистый русый ежик и его машину, припаркованную невдалеке. Это были белые «Жигули» какой-то последней модели, я в них не разбираюсь.

Он мне улыбнулся и шагнул навстречу.

– Как ты? – спросил он.

– Хорошо, спасибо. – Я скромно опустила глазки и слегка покраснела.

– Чувствуешь себя нормально?

– Нормально, – и иду себе, не сбавляя шага. Он за мной.

– Я, – говорит, – не хочу, чтобы ты обо мне плохо думала…

– С чего это мне… – вскинула я глаза.

Это уж скорее я должна была не хотеть, чтобы он обо мне плохо думал.

– Погоди, не перебивай! …плохо думала, но я принес тебе маленький подарок, он ждет тебя дома. Я твоей маме отдал.

– Подарок? Маме? И что она сказала?!

– Не волнуйся, я представился как посыльный.

Я с сомнением окинула его взглядом. Посыльный. В дубленке, без шапки (из машины-то можно себе позволить пройти десять метров по морозу!), с запахом дорогого одеколона и холеной бритой мордой, красивый молодой мужик… Бедная мама! Сколько валокордина она уже проглотила?

– Посыльный – от кого?

– Я сказал: велено доставить по вашему адресу для Ольги Самариной.

– Глупость. Моя мама к таким вещам не привыкла, ее инфаркт может хватить. И с какой это стати мне подарки? От вас?

– Видишь ли, Оля… – Он слегка сконфузился. – Я такой человек… Импульсивный, что ли… Ты – красивая девочка, мне попалась красивая вещица, как раз для тебя… Я не устоял. Ты не должна думать ничего плохого, из этого ровно ничего не следует. Этим я себе доставил удовольствие и прошу тебя – очень прошу – не отказываться… Мне это ничего не стоит и тебя, повторяю, ни к чему не обязывает… Ладно?

– Посмотрим, – сухо ответила я. – А адрес мой у вас откуда? Вадька снабдил?

Я была не на шутку сурова. Я очень старалась не показать, что мне понравилось, что мне дарят подарок.

Мы были возле моего подъезда. Он протянул руку, даже целоваться не полез.

Мама сидела в большой комнате и созерцала здоровый пакет в подарочной бумаге. Такую бумагу я видела впервые в жизни: она была красная, на ней были вытиснены золотые колокольчики и свечки с золотыми огоньками. Мама сидела, уставившись на этот пакет, не смея, видимо, к нему прикоснуться.

– Аленка! – сказала она испуганно, будто внутри могла быть спрятана бомба. – Что это?

– Не знаю, – сказала я. – Один придурок прислал мне подарок.

– И что в нем? – с еще большим испугом спросила мама.

– Давай посмотрим, – предложила я.

Я долго, бережно разворачивала нарядную обертку, стараясь не порвать. Под ней была мягкая светлая бумага. Развернули и эту, уже не церемонясь.

И ахнули, и упали на стулья по обе стороны стола.

На столе легкой пушистой горкой лежала шуба из голубых песцов.

Чувствовать себя женщиной, которой дарят роскошные подарки, было приятно. Но… разумеется, мне следовало бы ее вернуть – больно уж дорога для ничего не значащего подарка. Я ждала Игоря с нетерпением, прикидывая, когда он объявится в следующий раз. Я придумала легкий, небрежный жест, с которым я отдам ему пакет с шубой, и суховатую, но и без лишнего, лицемерного нажима интонацию, с которой я скажу: я очень тронута, но это ни к чему.

Однако он не приходил. Я, конечно, ему поверила, когда он сказал, что меня это ни к чему не обязывает. Он не стал бы требовать «платы» натурой, он же не смуглый дядька с рынка. Но чтобы он совсем, ну совершенно ни на что не рассчитывал? Абсолютно не интересовался мной? В это я поверить не могла. Придет. Пусть через месяц, но придет.

Прошел и месяц, за ним потянулся другой.

Игоря я не искала, но и шубу не носила. Не знала, что делать. В конце февраля шарахнули такие морозы, что я решилась и надела шубку. Только один раз, она все равно была как новая, мне бы это не помешало ее вернуть…

Но Игорь не появлялся. Он не звонил, не стерег меня после школы.

Он пропал.

Через год, когда он появился снова на горизонте, было уже как-то нелепо отказываться. Я сказала ему: спасибо. За шубу, я имею в виду…

Он появился так, будто мы расстались только вчера. С какой-то непонятной уверенностью, что за этот год у меня не случился роман с кем-нибудь другим, словно я обещала ему ждать и вне всякого сомнения сдержала обещание. Появился снова под Новый год и пригласил на дискотеку. В новогоднюю ночь я идти отказалась – а с кем же будет встречать 1992 год мама? Зато на следующий день согласилась.