Читать книгу "Большая книга ужасов 2016 - Светлана Ольшевская"

Зрение вернулось!

И тут у Валюшки от восхищения перехватило дыхание, ибо ничего прекрасней она не только не видела раньше, но и представить себе ничего подобного не могла.

Оказывается, она попала в дворцовый зал. Великолепный зал! Причудливые стены его были выложены, как показалось Валюшке, прозрачным хрусталем и еще какими-то плитами: голубоватыми, зелеными, мглисто-серыми и снежно-белыми.

На стенах были с необыкновенным искусством изваяны птицы и звери – тоже белые.

Чудилось, птицы и звери замерли на миг, но вот-вот этот бык, эта лиса, этот ястреб, этот лебедь и все прочие вырвутся из стен – и ринутся вперед!

Сверху, с потолка, который терялся в непроглядной вышине, свешивались гирлянды серебряных и хрустальных нитей. Они подрагивали, издавая чудесный перезвон. Потолок был опутан этими нитями словно поющей и сверкающей паутиной.

На стенах оказались укреплены бенгальские огни, от которых разлетались кругом тысячи и тысячи ослепительных белых искр.

Валюшка даже взвизгнула от восторга! Неужели здесь уже празднуют Новый год? Но ведь до него еще далеко…

А впрочем, какая разница? Главное, что кругом невообразимая красотища!

Она видела бенгальские огни только раз в жизни – на елке в детдоме несколько лет назад. Это было потрясающе! Однако больше их не зажигали: как объяснили детям – из боязни пожара. Наверное, это было правильно, но кто бы знал, как Валюшка тосковала по той красоте! Когда сияли бенгальские огни, елка пахла особенно остро и волнующе.

Валюшка принюхалась.

Елкой здесь не пахло.

Как ни странно, не чувствовалось вообще никаких запахов.

– Что же это такое? – пробормотала она. – Что это за дворец?

– Он называется Хельхейм, – отозвался Гарм. – Это парадная зала. Здесь мы встречаем особенных гостей.

– То есть я особенная гостья? – удивилась польщенная Валюшка, оборачиваясь на его голос.

Да так и ахнула!

Перед ней находились великолепные рыцарские доспехи, выкованные, как показалось Валюшке, из серебра и сплошь усеянные бриллиантами. В свете бенгальских огней они искрились и сияли так, что слепили глаза.

– Вот и я, – сказал Гарм.

Вот и он? Да нет, здесь нет никого! Только доспехи: панцирь, наколенники, перчатки… Вот одна перчатка взлетела и чуть помахала, как будто рука, на которую она была надета, поприветствовала Валюшку. Но в том-то и дело, что ни рук, ни ног, ни головы того, на ком были надеты доспехи, она не видела! В доспехах просто-напросто никого не было!

– Ты где, Гарм? – спросила Валюшка испуганно.

– Я здесь, – ответил Гарм, и перчатка снова приветственно помахала. – Я рядом. Но чтобы увидеть меня, ты должна кое-что сделать.

– Что? – Валюшка аж подпрыгнула от любопытства.

– Ты должна с кем-нибудь заговорить.

– Но ведь я с тобой говорю, – возразила она.

– Ты должна заговорить с кем-нибудь из других гостей.

– Тут еще кто-то есть? – огляделась Валюшка. – Где же они, эти гости?

– Скоро я тебе их покажу, – пообещал Гарм. – Они будут к тебе обращаться, и ты им обязательно отвечай. А сейчас…

Сверкающая перчатка звонко щелкнула пальцами – и Валюшка оказалась облачена во что-то мягкое, пушистое… как бы в шубу, что ли? Ну да, в шубу – белую, отливающую серебром! Шуба была длинная, до пят, с капюшоном, и потрясенная Валюшка замерла, открыв рот и разглядывая себя.

Что же это за невероятный мех?! Так белеет, так искрится только свежевыпавший снег ярким, солнечным, морозным днем!

– Это мне? – ошеломленно пискнула Валюшка.

– Конечно, – подтвердил Гарм.

– Но я… но мне… – залепетала было Валюшка – и осеклась.

Она хотела сказать, что ей неловко принять такой дорогой подарок, да и зачем надевать шубу, если ей совершенно не холодно, как вдруг до нее дошло, что все это время она была совершенно голая!

Вся ее одежда осталась на теле, из которого Валюшку вытянул Гарм!

И она стояла голышом перед мужчиной… перед молодым и, конечно, очень красивым мужчиной: судя по его приятному голосу и драгоценным доспехам, которые он носил.

Не важно, что Валюшка не видела Гарма. Он-то ее видел! И, наверное, ему стало стыдно за нее, вот он и надел на нее шубу. Чтобы она не позорилась перед другими гостями!

Валюшку так и бросило в жар. Да в такой, что еще чуть-чуть – и она буквально сгорела бы со стыда!

И в тот же миг… в тот же миг шуба, эта великолепная, непредставимо роскошная шуба, исчезла!

Ну да, пропала, словно ее никогда не было!

А Валюшка начала суетливо прикрываться ладошками.

Мест, которых следовало прикрыть, было три, а ладоней имелось в распоряжении всего-навсего две. Валюшка только собралась использовать для прикрытия также и локоть, как вдруг обнаружила странную вещь.

Она вовсе не была голой! Все тело ее оказалось покрыто какой-то странной белой пленкой, слегка отливающей перламутром. Такое впечатление, что Валюшка надела облегающий комбинезон из тонкой, необычайно эластичной ткани, прикосновения которой она даже не чувствовала. Однако под этой тканью было совершенно невозможно разглядеть ничего из того, что неприлично демонстрировать людям.

Валюшка с откровенным облегчением перевела дух, опустила руки, чтобы не стоять в такой нелепой позе, и обнаружила, что Гарм исчез.

Мало того! Все вокруг разительно изменилось!

Бенгальские огни погасли. Стены дворца потемнели и словно бы покосились. И Валюшка успела увидеть, как панически убегают и улетают с них белые звери и птицы, взвивая вслед за собой снежные вихри.

Она растерянно посмотрела вверх.

Музыкальная серебристая паутина исчезла. Вместо нее с потолка свешивались черные осклизлые корни огромного дерева! И этими корнями были оплетены какие-то фигуры, висящие в вышине.

Сначала Валюшка не могла их разглядеть в том тусклом, белесом полумраке-полусвете, который воцарился вокруг, но корни вытягивались и приближали свою ношу к Валюшке, словно хотели, чтобы она все хорошенько увидела.

Валюшка всмотрелась – и задохнулась от ужаса! Отшатнулась, поскользнулась – и плюхнулась наземь, продолжая ошарашенно таращиться вверх, где медленно раскачивались… медленно раскачивались мертвые тела людей и животных!

Их было много! Собаки, кошки, застывшие в причудливых позах, был даже теленок! – и люди, люди с белыми окостеневшими лицами, имевшими одинаковое выражение безнадежности и терпения: мужчины, женщины, дети…

Валюшка переводила взгляд с одного на другого, невольно зажмуриваясь, когда встречала устремленный на нее тусклый, безжизненный взгляд, но тут же снова открывала глаза и оглядывалась снова и снова, как будто была приговорена к этому страшному созерцанию.