Читать книгу "Палач. Костер правосудия - Андреа Жапп"

Фоссей – худой мужчина примерно тридцати лет, слывущий известным фехтовальщиком, – также принес клятву. Разумеется, мадам де Сальвен предложила ему гостеприимство, но он ни за что на свете не преступил бы границы дозволенного, если б она сама во время позднего ужина[9]не дала ему понять, что его знаки внимания ей далеко не противны. Шарль де Сальвен, напротив, соглашался с каждым словом своей жены, к которой испытывал самую нежную любовь.

Из вежливости, а также из сострадания к человеку, стоящему на пороге старости, Арно де Тизан попытался отговорить мужа, убедить его решить дело посредством судебного разбирательства, а не поединка. Шарлю де Сальвену было уже почти пятьдесят, и, в противоположность своему противнику, он не выглядел резвым записным дуэлянтом. Тем не менее Сальвен упрямился, пребывая в полной уверенности, что Господь Бог защитит оскорбленную невинность.

Смертельный поединок длился всего несколько минут. Муж едва передвигался, с трудом парируя хитрые удары своего соперника, который, несмотря на деликатное сложение, оказался мощным противником. Первому же явно не хватало силы и сноровки, поэтому прошло не так много времени, прежде чем лезвие Жака де Фоссея вонзилось ему в горло. Целый поток жидкости карминового цвета хлынул на камзол Шарля де Сальвена. На лице немолодого мужчины отразилось глубочайшее удивление. Постояв пару мгновений, он пошатнулся и рухнул на пол.

Мари де Сальвен встала со скамейки, где сидела рядом со свидетелями; во взгляде ее читался неподдельный ужас. Женщина поднесла тонкую изящную руку к губам, чтобы удержать рвущийся из горла крик. Господь признал ее мужа виновным. Другими словами, ее заявление о поступке Жака де Фоссея признано святотатственной ложью, ее репутации нанесен непоправимый ущерб, а она сама должна быть предана смерти.

Ей было известно, какому наказанию ее подвергнут – заживо сожгут на костре правосудия.

* * *

Арно де Тизан бросил долгий взгляд на палача, мэтра Правосудие Мортаня, или, как его звали по-настоящему, Ардуина Венеля-младшего. Его репутация настоящего искусника смерти была известна далеко за пределами графства. Не было известно ни одного человека, который мог бы так же ловко перерубить чью-то шею «шпагой с листом»[10], чем он, окрещенный Энекатриксом, что означает «приносящий смерть»[11]. Со всего королевства его вызывали к особо важным приговоренным, которым была дарована последняя привилегия[12]– умереть быстро. И нередко для этого приходилось ехать очень и очень далеко.

Лицо, обтянутое тонкой черной кожей, повернулось к заместителю бальи. Мэтр Правосудие Мортаня едва заметно наклонил голову.

2

Мортань-о-Перш, сентябрь 1305 года

На протяжении последующих недель Мари де Сальвен содержалась в камере, но к ней не проявляли чрезмерной строгости. Арно де Тизан считал, что с представительницами прекрасного пола следует быть мягким и любезным, каким бы ни было их происхождение.

Молодая женщина не изменила своих показаний, даже ради того, чтобы смерть на костре была заменена обезглавливанием, на которое она имела право согласно своему общественному положению. Но Мари де Сальвен изо всех сил продолжала настаивать: Жак де Фоссей совершил над нею насилие, воспользовавшись тем, что она спала, и требуя от нее совершить неслыханный разврат. Он с яростью таскал ее за волосы, бил по лицу, едва она пыталась позвать на помощь.

Твердость и особенно отсутствие всякой хитрости у этой женщины, которой лучше было бы солгать, чтобы избежать костра, смутили покой заместителя бальи Арно де Тизана. Тем не менее он должен был беспристрастно исполнить решение Божьего суда, даже если тот уже почти что вышел из обихода. Не испытывая при этом никаких чувств, тем более настолько неуместных.

Услышав скрежет ключа в замочной скважине, Мари де Сальвен поднялась с лежащего на полу соломенного тюфяка. Бессознательным жестом она стряхнула пыль с подола своей котты[13]. Арно де Тизан был так любезен, что предоставил ей сменный комплект одежды, также как и ведро воды по утрам, чтобы она могла совершать омовения. Но тем не менее после многих недель в этой камере с утоптанным земляным полом все ее сорочки[14]и юбки были одна грязнее другой.

В камеру вошел худощавый мускулистый мужчина. Он был такого высокого роста, что вынужден был согнуться, чтобы не удариться о каменный свод. Вошедший молча склонился пред нею в низком поклоне и деликатным движением положил на ее соломенный тюфяк бежевое платье, ткань которого была пропитана серой – наряд для приговоренных к сожжению[15]. Полуоткрыв рот, Мари вздохнула, разглядывая маску из черной кожи[16], красный камзол со шнуровкой на боку – нарочно того цвета, на котором будут незаметны брызги крови.

Палач встал пред нею на колени, опустил голову и, умоляюще сложив руки, произнес важным и серьезным тоном:

– Мадам и сестра моя во Христе. Выполняя свои обязанности, я буду должен завтра лишить вас жизни. И за это я униженно прошу у вас прощения. Надеюсь, вы не затаите против меня злобы в своей душе.

– Конечно же, нет. Знайте, месье, что я не лгала, говоря о своей невиновности.

Палач медленно встал, а потом торжественно и печально произнес:

– Но Бог вас уже осудил, мадам. Я же являюсь всего лишь исполнителем его закона. И этой ночью я буду молиться, чтобы ваша душа обрела покой. Я… В конце концов, для него не составит особой разницы, предстанете ли вы перед ним сгоревшей заживо или, если я позабочусь о том, чтобы вы предварительно были задушены. Судья специально дал на это свое позволение. В обоих случаях мое вознаграждение будет одинаковым. Девять денье![17]К вам проявили великодушие, так как, согласно правилам Божьего суда, тот, кто терпит поражение в судебном поединке, является клятвопреступником, солгавшим перед лицом Господа нашего, и должен быть сожжен без всякого снисхождения.