Читать книгу "Нападение голодного пылесоса - Валерий Гусев"

– И вот в конце дня он все свои впечатления отражает в записной книжке. Короткими зарисовками. А потом эти зарисовки ложатся на страницы его будущей книги.

«Как, оказывается, просто книги писать, – подумал про себя Алешка. – Записывай подряд всякую ерунду – вот тебе и книга». – Но благоразумно промолчал.

– И вот ты, Алексей, – продолжил учитель, – если хочешь стать художником, возьми себе за правило самые яркие впечатления дня фиксировать зарисовками. Когда они у тебя накопятся, то сможешь составить из них эпохальное полотно.

Что такое «эпохальное полотно», Алешка, конечно, не знал, а спросить постеснялся. Но вечерние зарисовки стали его правилом.

Когда папа пришел с работы – у него не было зимних каникул, – он сначала спросил у Алешки, за что тот получил в подарок такую интересную книгу. Папу, как полковника милиции, интересовали всякие злобные и зубастые хищники.

– А! – Алешка отмахнулся небрежно. – Вопрос был простой: «Назовите имя первого космонавта, который ступил на Луну».

– И кто это был? – с интересом спросил папа.

– Барон Мюнхгаузен, не знаешь, что ли?

Мама рассмеялась, а папа сказал:

– Конечно, ты получил приз не за правильный, а за самый остроумный ответ.

– Важен результат, – сразу вступилась мама. – Он еще и целый пакет мандаринов принес.

– Это не его заслуга, – сказал папа. – А насчет барона… Тут еще надо подумать. Есть сведения, что до него там уже побывал легендарный француз Сирано де Бержерак. И, кстати, до сих пор некоторые специалисты высказывают сомнения в том, что американцы действительно высаживались на Луне.

– Вот! – сказала мама, коротко и ясно. Будто она тоже всегда сомневалась в этом факте.

А папа стал с интересом просматривать Алешкины зарисовки, где тот весело отобразил все этапы беготни Волка за Зайцем в юмористическом исполнении.

Папа искренне посмеялся и вдруг стал очень серьезным. Он держал в руках рисунок, где был изображен грустный и усталый Волк, с сигаретой в руке и с головой задумчивого артиста.

– Это кто? – громко спросил папа.

– Это Волк, – объяснил Алешка. – Мы с ним курили в читальном зале. То есть он курил. А я смотрел.

Папа, не выпуская из рук рисунка, быстро прошел в кабинет и набрал какой-то номер.

– Андреев? Прими информацию: объявленный в розыск А. Тимофеев, по оперативным данным, скрывается в клубе каскадеров под маской Волка. Какие шутки? Он там Волка играет, на сцене, среди детей. Опергруппу на завтра, будем брать. Только осторожно.

Вот так вот. На Алешкином рисунке папа увидел фоторобот опасного преступника, которого милиция безуспешно разыскивала уже целый месяц.

На следующий день за Алешкой заехала черная машина и увезла его на елку в клуб каскадеров.

Там было, как вчера. Шло представление, разыгрывались призы, выдавались подарки в избушках Бабы-Яги. Счастливые детишки хором кричали: «Елочка, зажгись!» Волк бегал за Зайцем. Заяц убегал от Волка и делал ему на пути всякие гадости. И никто, конечно, не заметил, что в зале появились отнюдь не сказочные персонажи. И эти персонажи совершенно незаметно блокировали Волка и доставили его в кабинет директора клуба.

Там ему сказали «Попался!» и торжественно сорвали с него маску.

Алешка вытаращил глаза и сказал:

– Не попался. Это не он. Тот был грустный, а этот придурок какой-то.

«Придурок», который оказался заслуженным артистом, обиделся и устроил скандал.

Директор клуба не смог толком объяснить, куда исчез вчерашний Волк. Вызвали Зайца. Это была довольно юная девушка. Но она тоже ничего не смогла объяснить. Или не захотела.

Командир группы захвата спросил Алешку:

– Ты не ошибся?

Алешка обиделся.

– Вот еще! У него на лице, в районе правой щеки, родинка с волосами.

Оперативники переглянулись: объявленный в розыск А. Тимофеев имеет волосатую родинку на правой щеке.

– Куда же он делся?

Алешка тоже задумался…

Но ненадолго. Он воспользовался случаем и на халяву поучаствовал еще в одном конкурсе. Вопрос был простой: «На какой лошади Д’Артаньян впервые въехал в Париж?» Тут все эрудиты во все голоса закричали про беарнского мерина, про его необыкновенную масть и прочее. Только Алешка коротко и веско заявил:

– Он вошел в Париж пешком.

И был, конечно, прав. Потому что Д’Артаньян продал свою необыкновенную лошадь в пригороде Парижа.

И Алешка получил еще один приз – вторую книгу про крокодилов. Странные все-таки новогодние подарки у каскадеров.

Глава II

Муки творчества

Зимние каникулы – прекрасная пора. Только не в этот раз. В этот раз они для меня сильно омрачились. Наш лохматый Бонифаций – преподаватель литературы, фанат словесности – вдруг обнаружил у меня какие-то редкие способности к сочинительству. Я с ним не очень-то согласился. Потому что сочинять в нашем возрасте мы все здорово умеем – жизнь заставляет. Но Бонифаций стал горячо меня уверять, что я смог бы, настойчиво развивая свои способности, стать «заметным пятном в палитре нашей великой и многообразной литературы». Какой-то сомнительный комплимент. Мне вовсе не улыбалось стать пятном. Даже в многообразной палитре. Тем не менее за три последних сочинения Бонифаций недрогнувшей рукой поставил мне в сумме девять баллов. Так что пятном на успеваемости нашего класса я все-таки стал. В общем ряду других пятен нашей многоцветной палитры.

– Я жду от тебя, Дима, – сказал Бонифаций важно, когда мы убирались в зале после школьного новогоднего праздника. – Я жду, Дима, что за время каникул ты сможешь создать какой-нибудь приличный литературный шедевр. Не гонись за объемом. Пусть это не будет широкое полотно, пусть это будет небольшая…

– Салфетка? – буркнул я.

– Почему салфетка? – удивился Бонифаций. – Что это за жанр? Я имел в виду заметку. В которой, как в капле воды, отразится твое внутреннее восприятие внешнего мира. Сделаешь? Создашь?

Все взрослые, вообще все, кто хоть немного старше нас, почему-то считают себя очень умными. Я, конечно, сразу догадался, что предложение Бонифация – это в замаскированной форме задание по литературе на каникулы. Тактично, конечно, но безжалостно.

Я вздыхал, слушал, попутно составляя разбежавшиеся по залу стулья в стройные ряды. Бонифаций помогал мне и продолжал вдохновенно вещать:

– Даже, Дима, если во время каникул ты ничего интересного во внешнем мире, ничего достойного твоего пера не обнаружишь, напиши хотя бы заметки в форме дневника. Это, кстати, прекрасный жанр. Тысячи великих умов обогатили им золотой фонд мировой литературы.

Я так понял, что в этом золотом ряду должен стать тысяча первым. Мне это тоже не улыбалось. Но деваться было некуда. Я дал свое молчаливое согласие. И почти сразу же взялся со создание шедевра под оригинальным названием: «Зимний дневник ученика девятого класса».