Читать книгу "Ярость - Фрэнсис Пол Вилсон"

И что тогда?

Резкое снижение денежных поступлений еще не самая большая проблема.

Усилием воли Люк подавил приступ тошноты, подкатившей к горлу, и вынул из кармана пальто набор инструментов для забора крови.

— Это что, розыгрыш? — спросил Макинтош.

— Нет, Том, это не розыгрыш, — покачал головой Люк, вдруг почувствовав страшную усталость.

Он вынул двойную флеботомическую иглу восемнадцатого калибра и вставил в пластиковую трубку; держа наготове две пробирки, приблизился к странной руке.

— Ч-что ты делаешь? — заикаясь, спросил Макинтош.

— А что, разве не видно? Собираюсь взять у него пробу крови.

Отвратительный запах чудовища смешивался с запахом псины, исходившим от служителей. Люк опять почувствовал тошноту. Стараясь не дышать, он зажал липкую вену между пальцами и проткнул иглой шершавую кожу, похожую на наждачную бумагу. Попав в вену, он подсоединил пробирку и стал смотреть, как она заполняется черной жидкостью, которая была значительно темнее человеческой крови.

Наполнив вторую пробирку — он всегда брал две на всякий случай, — Люк отошел от клетки, и служители отпустили существо. Оно выдернуло руку из прутьев и повалилось на бок, показав им спину.

Люк поднес пробирку к свету.

— Разве это кровь? — спросил Макинтош, заглянув к нему через плечо. — Скорее похоже на деготь.

Однако жидкость напоминала деготь только цветом, но никак не густотой. Эта проба была заметно жиже, чем предыдущая. Когда Люк начал выкачивать кровь из этого существа, пробирки заполнялись гораздо медленнее, хотя игла была та же. Сегодня подошел бы и двадцать второй калибр. Еще одно доказательство угасания жизни.

Макинтош выпрямился и подошел к клетке — но не слишком близко. Он стал вглядываться в темноту за прутьями.

— Что это такое? — спросил он хрипло.

— Никто не знает, — ответил Люк, возвращая пробирки в футляр. — Жаль, что ты тоже не знаешь.

— Это ты о чем? — повернулся к нему Макинтош.

— Да о том, что, если бы ты во всем этом хоть немного разобрался, от тебя все же был бы толк. А у меня было бы основание оставить тебя в живых.

— Что? — встрепенулся Макинтош, неуверенно улыбаясь.

Люк не ответил; он просто стоял и смотрел.

Макинтош облизнул губы.

— Это совсем не смешно, док.

Люк с удовольствием наблюдал, как с лица предателя сползает улыбка, как расширяются его глаза, когда до него доходит, что с ним не шутят.

Макинтош быстро огляделся по сторонам и шагнул к проходу, но служители преградили ему путь. Он попытался убежать в другую сторону, но там появились еще трое таких же молодцов.

— О господи, — запричитал Макинтош. — Ты что это, серьезно?

— А чего еще ты ждал? — закричал Люк. Наконец-то он мог дать волю своему гневу. — Ты пытался меня шантажировать! Ты что, надеялся, что я буду это терпеть?

— Да нет! Я вовсе не пытался. Я только...

— "Возьми меня в дело, или я пойду в полицию". Разве это не твои слова?

— Ты не так меня понял. Я не...

— Если бы ты просто пошел в полицию, я бы, конечно, разозлился, но, по крайней мере, понял бы твой порыв честного гражданина. Но после того как я взял тебя на работу, снабдил самыми отточенными методиками, доверил результаты своих исследований, ты попытался запустить свои грязные лапы в то, что принадлежит только мне, в то, что я открыл и изучил. Это гнусно и отвратительно.

— Ради бога! — Макинтош упал на колени, сложив руки, как на молитве. — Прости меня!

Праведный гнев придавал Люку решимости. Иначе у него просто не хватило бы духа подать знак Озу, чтобы тот покончил с Макинтошем.

— Если бы ты справлялся со своими обязанностями, я бы нашел способ взять тебя в дело. Но ты меня подвел, Том, — и как ученый, и как человек.

— О боже! — зарыдал Макинтош.

Люк взглянул на Пратер. Тот понимающе кивнул в сторону Макинтоша. И тут же один из служителей встал за спиной стоящего на коленях человека, поднял громадный кулачище и со всей силой ударил его по шее.

Услышав хруст костей, похожий на треск раскалываемого ореха, Люк резко обернулся и увидел, как глаза Макинтоша вылезают из орбит, словно их выталкивает обезумевший мозг. Люк никак не предполагал, что люди Пратера убьют беднягу прямо у него на глазах. Когда он увидел, как Макинтош упал лицом в грязь, во рту у него стало горько от желчи. Какое-то время руки и ноги бедняги дергались в такт сдавленным хрипам, потом он затих.

Люк глотнул и посмотрел на служителей. Убийца отступил от трупа и присоединился к своим собратьям. Теперь Люк вряд ли смог бы определить, кто из них ударил Макинтоша, но сила удара была поистине... нечеловеческой.

У него подогнулись колени. Он, конечно, хотел избавиться от Макинтоша, но смотреть, как он умирает, вовсе не собирался.

Махнув рукой, Пратер привел в движение своих подручных. Они схватили Макинтоша за ноги и уволокли, как кусок брезента.

Люк попытался взять себя в руки. В последние месяцы он, похоже, катился к пропасти, а сегодняшнее происшествие лишь ускорит падение. И все же, несмотря на растущее отчаяние, он не мог не чувствовать облегчения, избавившись от постоянных угроз Макинтоша.

— Ребята закопают его поглубже, — сказал Пратер. — Когда мы в воскресенье уедем, вся земля здесь будет изрыта. Никто ничего не заметит.

Люк молча вынул из нагрудного кармана конверт и протянул Пратеру. Тот торопливо открыл его и стал перебирать купюры. На лоб упала темная сальная прядь. В тусклом свете его кожа выглядела мертвенно-бледной, как у трупа.

— Здесь все, как договорились, — наконец обрел дар речи Люк.

— Похоже на то.

На Люка взглянули льдистые голубые глаза.

— А почему вы не обратились к мистеру Драговичу?

Люк напрягся.

— К Драговичу? Что вы хотите сказать?

Пратер улыбнулся — тонкие губы растянулись, обнажив желтые зубы. Не слишком приятная улыбка.

— Да полно вам, док. Я тоже провел небольшое исследование. Мне стало любопытно, отчего это вы так заинтересовались кровью моего питомца.

Люк похолодел. Запахло новым вымогательством.

— Да вы не бойтесь, — успокоил его Пратер. — Я не занимаюсь шантажом. Вымогательство — грязное дело. Но меня удивляет, почему вы не обратились к своему главному заказчику, чтобы он убрал этого парня. Ведь он был опасен вам обоим. — Улыбка Пратера стала еще шире. — Разве что вы не хотите, чтобы мистер Драгович узнал о ваших затруднениях.