Читать книгу "Иногда пули - как снег на голову - Сергей Самаров"

– Если у тебя все, тогда – до связи, Валентин Палыч. Докладывай любые изменения.

– Понял. До связи, товарищ подполковник.

Старший лейтенант Арзамасцев отключился от разговора, сразу просмотрел пришедшее от сына sms-сообщение, написал, как обычно, однословный ответ «ок», показывая, что сообщение получил, сам жив и здоров, убрал трубку и стал взбираться на гребень к рядовому Аверьянову. Новая, недавно полученная экипировка «Ратник» позволяла это делать с большими удобствами, чем прежняя форма одежды. В первую очередь помогали пластиковые наколенники и налокотники, сберегающие те части тела, которые чаще других травмируются в горах среди камней. Старший лейтенант падать не собирался, он просто взобрался на откос насыпи, пользуясь сразу и коленями, и локтями, и на ходу вытащил свой большой бинокль с прибором ночного видения. Экипировка «Ратник» обеспечивала солдат двухканальными биноклями, работающими днем как обычный бинокль, а ночью с электронно-оптическими преобразователями.

Что касается безопасности, то она обеспечивалась сравнительно легким и, как говорили, более надежным, чем предыдущий, бронежилетом высшего шестого класса защиты с керамическими пластинами, частично прикрывающими дополнительными элементами и руки, и бедра, и шею. Этот бронежилет выдерживал попадания небронебойных пуль автомата Калашникова калибра 5,45 и 7,62 миллиметра с пяти метров, а бронебойных пуль с десяти метров. Но бронежилет – это дело привычное, а вот голову спецназ ГРУ не привык прикрывать, банданы и вязаные шапочки предпочитая стандартным каскам. «Ратник» требовал пересмотра привычек. На голову пришлось водрузить кевларовый шлем, не идущий ни в какое сравнение с обычной солдатской каской. Стальная солдатская каска была тяжела и неудобна, падала на глаза и била по шее, кевларовая же сидела на голове плотно за счет приспособлений подгонки и, помимо всего прочего, имела интегрированные наушники и микрофон, которые с помощью коммуникационной системы «Стрелец» обеспечивали связь внутри всего взвода.

Одним словом, такая экипировка вселяла уверенность в защищенности и позволяла смелее идти в бой, даже рисковать по мере необходимости.

А спецназу ГРУ ходить в бой приходится чаще, чем любым другим солдатам Российской армии. Разве что внутренние войска могут составить конкуренцию, но они не армия…

– Как дела? – буднично спросил командир взвода, поднявшись на самый верх.

– Тишина, товарищ старший лейтенант, – тихо ответил рядовой Аверьянов, опуская свой бинокль. – Пока никого не видно и не слышно.

– У меня то же самое, – подтвердил второй наблюдатель, ефрейтор Балушкин, занявший позицию по другую сторону большого валуна. – Тем же коленом под тот же подбородок. Никого и ничего. Только глаза от наблюдения устают.

– Это нормально и естественно. Пока и не должно быть никого видно и тем более слышно. Тем не менее наблюдение продолжаем. На всякий случай. Основное действие будет разворачиваться позже, но нам нужно заранее знать, если кто-то еще пожелает принять в нем участие. Банда вполне может выставить засаду в прикрытие своих снабженцев. Я бы на месте их эмира не был таким самоуверенным и выставил бы кого-то обязательно.

Рядовой Аверьянов снова приложил к глазам бинокль, всматриваясь в дальние и ближние предгорья. Ефрейтора Балушкина за камнем видно не было, но командир разведвзвода не сомневался, что он тоже прильнул к биноклю. Приказ продолжать наблюдение прозвучал вполне конкретно, и солдаты привыкли выполнять приказания своего командира безусловно.

Старший лейтенант включил переговорный режим своего коммуникатора «Стрелец», включил интегрированный в шлем микрофон, имеющий отдельную систему отключения, чтобы иметь возможность говорить «не для всех ушей», и вызвал своего заместителя:

– Картошкин!

– Я, товарищ старший лейтенант, – отозвался старший сержант контрактной службы Картошкин, занимавший пост на высоте неподалеку от села и наблюдавший за действиями бандитов.

– Что у тебя? Докладывай!

– Все по-прежнему, товарищ старший лейтенант. Изменений нет. Лежат прямо под нами, в бинокль рассматривают село. Куда-то звонили. Сначала один, потом другой. Первый звонил, мне показалось, в село. Уверенность на девяносто процентов.

– Откуда у твоей уверенности ноги растут? – выразил сомнение Арзамасцев.

– Когда он звонил, все четверо в сторону села смотрели. Сам звонивший тоже смотрел туда через бинокль. Думаю, я даже двор нашел, куда они звонили. Примерно определил направление и посмотрел. Там человек по двору ходил, собаку гладил, кажется, кавказскую овчарку, и по трубке с кем-то разговаривал. Не иначе с ними. По крайней мере, разговор они закончили одновременно. И, как я уже сказал, смотрели в бинокль и без бинокля именно в ту сторону.

– Двор на планкарте отметил?

– Обязательно, товарищ старший лейтенант.

– Нормально. Продолжай в том же духе. Мы в этот двор обязательно позже заглянем.

Лежащий неподалеку от командира рядовой Аверьянов сделал знак рукой и включил свой коммуникатор:

– Товарищ старший лейтенант. Внимание! Еще бандиты идут. Шесть человек. Нет, семеро. Еще один из-за скал вышел, догоняет остальных. Хромой, потому медленно идет. Похоже, ранение ниже колена, там перевязка видна. Маршрут у группы, похоже, тот же самый. Наверное, тоже в село. У всех одинаковые пустые рюкзаки за плечами.

– Я так считаю, первые – только разведчики и потом других себе в помощь звонком вызвали. Наверное, много чего нести придется, – предположил старший сержант Картошкин и начал объяснять, не дожидаясь вопроса командира взвода: – Я же говорил, что два звонка было. Один в село, второй, вероятно, в банду. Сначала уточнили, сколько будет груза, потом вызвали подмогу, чтобы два раза по одному маршруту не ходить и местным жителям глаза не мозолить. Естественные действия.

– Возможно, – согласился Арзамасцев. – Продолжаем наблюдение. Лишний раз не высовываться, полная осторожность…

Служба у военных разведчиков такая: наблюдать и собирать данные. С одной стороны, всегда вроде бы участвуешь в боевых действиях, с другой – часто просто находишься с ними рядом, сам не воюешь. А иногда так хочется без всяких тонкостей и скрытного выслеживания дать очередь и разрешить этим все настоящие и грядущие проблемы, да и просто показать свою силу бандитам.

Старшему лейтенанту Арзамасцеву тоже очень хотелось устроить засаду для этих семерых и уничтожить их. Можно было бы даже без засады обойтись, всего лишь одним снайпером. Всего в разведвзводе было два снайпера. Один сейчас находился неподалеку от командира взвода, под каменной насыпью, вместе с другими свободными от наблюдения бойцами, второй ушел вместе с замкомвзвода старшим сержантом Картошкиным и вел наблюдение за группой из четырех бандитов около села. Можно было бы дать команду Картошкину, и снайпер уничтожил бы за секунды ту группу, первую. Это заставило бы заволноваться всю банду и, возможно, отправиться на поиски пропавших еще одной группой, которую тоже нужно было бы уничтожить. А оставшиеся в горах так и сидели бы там без запасов на зиму. Того, что они принесли с собой, явно не хватило бы до конца зимы. Впрочем, существенно сократив численный состав банды, разведвзвод спецназа уменьшил бы и количество ртов, испытывающих потребность в пище. Значит, оставшиеся бандиты, возможно, смогли бы худо-бедно пережить зиму, не выбираясь в обжитые места, чтобы пополнить запасы. А сколько человек оставалось там, в горах, было неизвестно. И где они живут – тоже неизвестно. База может располагаться и в палатках, и в пещерах, которые в здешних горах встречаются часто, и в каком-нибудь специально подготовленном и тщательно выстроенном бункере под землей. Последний вариант, представляющий собой сложное инженерное сооружение, тоже не редкость. На след спецназовцы вышли не по какому-то конкретному донесению, а только отслеживая четверых бандитов, идущих предположительно на соединение с другой бандой в горы, чтобы вместе перезимовать. Несколько дней следили за ущельем. Так и оказалось. Бандиты вышли за припасами на зиму.