Читать книгу "Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа - Корнелия Функе"

– Слово Уилфреда Альбийского тому порукой, если недостаточно моего, – ответил Джон на вопрос короля. – Машины, которые я предлагаю вашему величеству, не только летают быстрее и выше гоильских, но и не в пример лучше вооружены.

Кто-кто, а Джон Бесшабашный мог утверждать это смело, потому что гоильские самолеты тоже изготовлялись по его чертежам. Но Горбуну он об этом, конечно, не сказал. Даже Уилфред Альбийский ничего не знал о прошлом прославленного инженера. Новое лицо и имя надежно защищали от нежелательных разоблачений, равно как и от преследований, потому что, по слухам, гоилы до сих пор не оставили надежды разыскать Джона Бесшабашного.

Но новый нос и подбородок – лишь малая часть платы за обретенный покой. Джон Бесшабашный провел годы в гоильских застенках. То, что ему довелось пережить там, до сих пор являлось ему в ночных кошмарах – хорошо еще он привык обходиться лишь несколькими часами сна.

Последние годы многому его научили. Вряд ли убавили спеси и жадности – порой приходится смотреть правде в глаза – и вряд ли прибавили храбрости. Но, даже оставаясь все тем же эгоистичным, самовлюбленным трусом, Джон Бесшабашный осознал кое-что важное, касающееся как его лично, так и людей вокруг и жизни в целом.

– Даже если генералы вашего величества не считают милитаристские потуги гоилов достойными внимания, Альбион, смею заверить, разделяет мою обеспокоенность, – продолжал Джон. – Именно поэтому парламент и поручил мне представить вашему величеству кое-что из моих последних изобретений.

На самом деле повеление исходило от Уилфреда Альбийского. Упоминание парламента было лишь данью уважения демократическим традициям, которыми так гордился Альбион, нисколько не смущаясь тем, что на деле власть в стране по-прежнему оставалась в руках короля и высшего дворянства. Совсем как в Лотарингии, где народ, правда, был настроен куда менее романтически, отчего мятежи вспыхивали в столице один за другим.

Луи снова зевнул. Если верить слухам, кронпринц дурак не только с виду. Глуп, капризен и проявляет такую склонность к жестокости, что это пугает даже его отца. А ведь Шарль Лотарингский стареет, хотя и красит волосы в черный цвет и вообще следит за внешностью.

Джон кивнул гвардейцу, сопровождавшему его от самого Альбиона по личному приказу Моржа, – это прозвище Уилфреда I казалось Джону таким метким, что он опасался ненароком употребить его в беседе со своим венценосным патроном.

Уилфред Альбийский настоял на этой поездке, невзирая на общеизвестное отвращение Джона Бесшабашного к морским путешествиям. Вероятно, Морж полагал, будто в устах известного инженера предложение союза прозвучит более убедительно.

Чертежи, которые гвардеец как раз передавал своему адъютанту, Джон Бесшабашный изготовил специально для этой аудиенции. В случае успеха миссии их оставалось дополнить лишь несколькими необходимыми деталями.

Инженеры Горбуна, конечно же, ничего не заподозрят. Им ли тягаться с техническими возможностями его мира…

– Я назвал их танками. – Джон с трудом удержался от улыбки, видя, с какими лицами склонились над его бумагами лотарингские коллеги. – Против них бессильна даже кавалерия гоилов.

В другой папке Джон представил проект ракеты со взрывающейся боеголовкой. Он даже почувствовал нечто вроде угрызений совести, когда лотарингские инженеры развернули бумаги.

Но в конце концов, он подарил Зазеркалью и немало других изобретений, в том числе и своих собственных, которые сделали здешних обитателей сильнее и здоровее. Кроме того, Джон занимался благотворительностью. Он жертвовал в альбийский сиротский дом и общество защиты прав женщин, словно хотел таким образом загладить свою вину перед Розамундой и сыновьями.

– Но кто будет поставлять нам эти вентили?

Брошенная через зал фраза вернула Бесшабашного к действительности, в мир, где у него не было никаких сыновей, а супруга, дочь левонского дипломата, была пятнадцатью годами моложе его.

– Если их будет поставлять Альбион, – подхватил король мысль одного из своих инженеров, – думаю, остальное мы потянем. Или мне придется отправить своих людей в университеты Лондры и Пендрагона, чтобы подучились?

Инженер изменился в лице, а советник Горбуна смерил Джона холодным взглядом. Каждый в этом зале понимал, что означает ответ короля: отныне союз Альбиона и Лотарингии – дело решенное. Исторический момент. Две нации, которым на протяжении столетий не нужно было искать предлога, чтобы развязать друг против друга войну, объединились против общего врага. Старо как мир.

Теперь Джону оставалось лишь уведомить короля и парламент об успехе дипломатической миссии. Депешу Бесшабашный решил написать в замковом саду, хотя там не так-то просто было отыскать скамейку, вблизи которой не просматривалось никаких статуй. С некоторых пор при виде каменных изваяний Джону Бесшабашному становилось не по себе – сказывался опыт гоильского плена.

Пока Бесшабашный составлял послание, призванное потрясти основы зазеркального мира, его вооруженный охранник развлекался тем, что наблюдал за дамами, прогуливавшимися вдоль фигурно подстриженных кустов. Слухи о том, что Горбун задался целью собрать при своем дворе самых красивых женщин королевства, судя по всему, не были преувеличением. Супруг из Шарля Лотарингского никудышный, и эта мысль утешала Джона. Ведь, в отличие от короля, Бесшабашный не изменял своей Розамунде, по крайней мере пока в его руки не попало волшебное зеркало. А что до его проделок в Шванштайне, Виенне и Бленхайме, то еще неизвестно, как их оценивать с точки зрения морали его мира. Имело ли здесь место нарушение супружеской верности? Джон вздохнул: да, имело.

Не успел он поставить под депешей свою подпись – собственноручно модернизированным пером, поскольку ему надоело ходить с перепачканными в чернилах пальцами, – как на белой гравийной дорожке появился человек. Бесшабашный заприметил его еще в тронном зале, где он стоял рядом с кронпринцем. Нежданный визитер казался не выше рослого карлика и носил старомодного покроя сюртук. Мужчина остановился перед Джоном и поправил съехавшие на кончик носа очки, сквозь толстые стекла которых его глаза казались огромными, как у насекомого. Расширенные зрачки, черные и блестящие, как у жука, усиливали это сходство.

– Месье Брюнель? – Незнакомец отвесил поклон, по его лицу пробежала улыбка. – Позвольте представиться: Арсен Лелу, наставник его высочества кронпринца. Могу ли я, – тут мужчина прокашлялся, словно то, с чем он сюда пришел, застряло у него в горле, – обратиться к вам с просьбой?

– Разумеется. А в чем дело?

В первый момент Бесшабашный подумал, что Лелу требуется помощь в разъяснении кронпринцу каких-нибудь технических новинок. Нелегко быть наставником будущего короля в столь стремительно меняющемся мире. Однако просьба Арсена Лелу не имела никакого отношения в новой магии – так называли достижения науки и техники по эту сторону зеркала.

– Вот уже несколько месяцев люди моего венценосного ученика заняты поисками одной особы, состоящей также и на службе альбийского королевского дома. Не могли бы вы при случае обратиться к его величеству от имени его высочества с просьбой посодействовать ее поимке?