Читать книгу "Детство Иисуса - Джозеф Максвелл Кутзее"

– Друг, и мы бы устроились на ночь? Мы прибыли к этим берегам полтора месяца назад и с тех пор жили в лагерной палатке в пустыне. Откуда, вы думаете, у нас есть друзья, у которых мы бы устроились на ночь?

Ана хмурится.

– Идите к главным воротам, – приказывает она. – Ждите меня снаружи. Сейчас разберусь, что можно сделать.

Они выходят за ворота, пересекают улицу и усаживаются в тени деревьев. Мальчик пристраивает голову ему на плечо.

– Пить хочу, – жалуется он. – Когда ты найдешь кран?

– Тс-с, – говорит он. – Слушай птиц.

Они слушают странную птичью песню, чувствуют кожей странный ветер.

Появляется Ана. Он встает, машет ей. Мальчик тоже поднимается на ноги, руки жестко прижаты к бокам, большие пальцы стиснуты в кулаках.

– Принесла попить вашему сыну, – говорит она. – На, Давид, пей.

Ребенок пьет, возвращает ей чашку. Она убирает ее в сумку.

– Хорошо? – спрашивает она.

– Да.

– Хорошо. Теперь пошли со мной. Идти неблизко, но можно считать это зарядкой.

Она стремительно шагает по дорожке через парковую зону. Привлекательная девушка, спору нет, хотя такая одежда ей не к лицу: темная бесформенная юбка, белая блузка, тесная у горла, туфли на плоской подошве.

Будь он один, шел бы с ней в ногу, но с ребенком на руках – никак. Он окликает ее:

– Пожалуйста, не так быстро!

Она не обращает на него внимания. Расстояние между ними увеличивается, он спешит за ней через парк, через дорогу, еще раз через дорогу.

Она останавливается перед узким простеньким домом.

– Тут я живу, – говорит она. Отпирает входную дверь. – Идите за мной.

Она ведет их по сумрачному коридору, через боковую дверь, вниз по ветхой деревянной лестнице, в маленький двор, заросший травой и сорняками, окруженный с двух сторон деревянным забором, а с третьей – сеткой.

– Присаживайтесь, – говорит она, кивнув на ржавый кованый стул, наполовину заросший травой. – Принесу вам что-нибудь поесть.

Садиться ему не хочется. Они с мальчиком остаются у дверей.

Девушка появляется с тарелкой и кувшином. В кувшине – вода. На тарелке – четыре куска хлеба, намазанные маргарином. В точности этим они завтракали на благотворительном пункте.

– Как новоприбывшим, вам по закону полагается останавливаться в предписанных местах проживания или в Центре, – говорит она. – Но это ничего, если вы первую ночь проведете здесь. Поскольку я – работник Центра, можно доказать, что мой дом считается предписанным местом проживания.

– Вы очень добры, это очень щедро, – говорит он.

– Вон там, в углу, остались кое-какие материалы. – Показывает. – Можете соорудить себе укрытие, если хотите. Сами справитесь?

Он смотрит на нее растерянно.

– Не уверен, что правильно понял, – говорит он. – Где именно мы проведем ночь?

– Тут. – Она обводит рукой дворик. – Я вернусь чуть погодя и посмотрю, как у вас идут дела.

Строительные материалы, о которых идет речь, – полдесятка листов оцинкованного железа, местами проржавевшего насквозь: явно старая кровля. Обрезки досок. Это какое-то испытание? Она действительно предлагает ему спать с ребенком под открытым небом? Он ждет ее обещанного возвращения, но она не приходит. Он дергает дверь: заперто. Стучит – нет ответа.

Что происходит? Может, она смотрит из-за штор на его реакцию?

Они не пленники. Перебраться через сетку и уйти – проще простого. Так и поступить? Или подождать и посмотреть, что будет дальше?

Он ждет. К ее появлению солнце уже садится.

– Вы не очень-то продвинулись, – говорит она, хмурясь. – Вот. – Она вручает ему бутылку с водой, полотенце для рук, рулон туалетной бумаги; отвечая на его вопросительный взгляд, говорит: – Никто вас не увидит.

– Я передумал, – говорит он. – Мы вернемся к Центру. Должно быть какое-нибудь общественное место, где мы сможем переночевать.

– Нельзя. Ворота Центра на ночь закрываются. В шесть.

Он раздраженно шагает к куче кровельного железа, вытаскивает два листа и прислоняет их под углом к деревянному забору. Проделывает это с третьим и четвертым листами, получается грубый навес.

– Вы это имели в виду? – говорит он, оборачиваясь к ней. Но ее уже нет.

– Тут мы будем с тобой сегодня спать, – говорит он мальчику. – Приключение!

– Есть хочу, – говорит мальчик.

– Ты не съел хлеб.

– Не люблю хлеб.

– Придется привыкнуть, потому что больше тут ничего нет. Завтра найдем что-нибудь получше.

Мальчик с недоверием берет ломоть хлеба, откусывает немножко. Ногти у него, замечает он, черны от грязи.

Гаснет последний дневной свет, и они устраиваются в укрытии: он – на травяной подстилке, мальчик – у него на согнутой руке. Вскоре мальчик засыпает, сунув большой палец в рот. К нему же сон идет медленно, постепенно. Пальто у него нет, и чуть погодя холод просачивается к нему в тело – он начинает дрожать.

«Ничего страшного, просто холодно, от этого не умрешь, – говорит он себе. – Ночь пройдет, встанет солнце, наступит день. Лишь бы ползучих насекомых не было. Ползучие насекомые – это чересчур».

Он засыпает.

Просыпается спозаранку, все затекло и ноет от холода. Поднимается гнев. Зачем это бессмысленное страдание? Он выползает из-под навеса, добирается до двери, стучит – сначала осторожно, потом все громче и громче.

Наверху распахивается окно; лицо девушки едва различимо в лунном свете.

– Да? – говорит она. – Что-то не так?

– Все не так, – говорит он. – Тут холодно. Пожалуйста, впустите нас в дом.

Долгое молчание. Затем:

– Подождите, – говорит она.

Он ждет. Затем:

– Вот, – говорит ее голос.

К его ногам падает какой-то предмет: одеяло, не слишком большое, сложенное вчетверо, из какого-то грубого материала, пахнет камфарой.

– Почему вы с нами так обходитесь? – кричит он ей. – Как с грязью?

Окно хлопает в ответ.

Он заползает под навес, обертывает одеялом себя и спящего ребенка.

Его будит птичий гвалт. Мальчик все еще крепко спит, отвернувшись от него, кепка под щекой. У него вся одежда отсырела от росы. Он вновь задремывает. Открыв глаза в следующий раз, он видит над собой девушку – та смотрит на него.

– Доброе утро, – говорит она. – Я принесла вам кое-что на завтрак. Мне скоро уходить. Когда соберетесь, я вас выпущу.

– Выпустите?

– Дам вам пройти через дом. Пожалуйста, побыстрее. Не забудьте занести в дом одеяло и полотенце.