Читать книгу "Тени снов - Сергей Лукьяненко"

Ведь даже абори никогда не причинят вреда человеку – кромекак в порядке самообороны. Они не злые. Просто совсем-совсем чужие…

У открытой двери купола, подложив под задницу зачехленныйракетник «Сальери», похожий размерами и формой на школьный ранец, сидел ДенисОгарин. У меня даже настроение улучшилось – чуть-чуть. Денис помахал мне рукой,потом демонстративно уставился на флягу. Точнее – на то место, где она должнабыла висеть.

– Тебя можно поздравить, парень?

Денис всего на пять лет старше меня. А в свои двадцать я судивлением понял, что обращение «молодой человек» или «парень» – уже не совсемко мне. Но Денису позволительно называть меня парнем, юношей, мальчиком, дитем– кем угодно. Десять лет назад он вышел из стен кадетского корпуса на Терре. Ис тех пор в космопехоте. Уже старший лейтенант. Повидал почти всю Империю, да иза пределами бывал.

– Надо мной можно смеяться, – хмуро сказал я. Присел рядом –на ранце-ракетомете места не хватило, да и не улыбалось мне сидеть насубатомных зарядах, это только космопехам банк спермы оплачивает государство. Вдвух словах рассказал о произошедшем.

– Смеяться не буду, – сказал Денис. Порылся в кармане,достал трубку и табачок. – Смеяться стоит над теми, кто еще не безнадежен.Чтобы поняли. А ты – безнадежен.

Я молчал.

– Лешка, я тебе рассказывал о законах удачи?

– Рассказывал. Сто раз.

– Так вот, мой юный друг, – Денис методично утрамбовывалтабак, даже не глядя на меня, и не обратив никакого внимания на ответ. – Главныйиз этих законов – ты должен быть готов к удаче. В любой момент. Если дажесидишь на стульчаке, то это не отменяет необходимости вскочить и со спущеннымиштанами побежать за ней вслед.

– Денис…

– Что? Ты не выглядишь таким уж изможденным. Ты ушел изпоселка вчера утром. Без воды можно спокойно просуществовать трое суток. Какогодьявола ты раскупорил обменную флягу?

– Хотелось пить.

– Тогда не жалуйся. Ты утолил жажду, и тебе стало хорошо.Правда, ты упустил свой единственный шанс выбраться из этой дыры. Но всегдаприходится чем-то жертвовать.

Он был прав, во всем прав, и на снисхождение рассчитывать неприходилось.

– Не говори никому, – попросил я.

– Хорошо. Только ведь ты сам всем расскажешь. Не выдержишь.Напьешься этим вечером, и будешь плакаться приятелям. Добавишь к своимпрозвищам еще одно, новенькое.

Я молчал.

– Алексей, я тебя знаю пять лет, – Денис обнял меня заплечи. – И ты знаешь, что характерно? При первом взгляде ты кажешься человекомчрезвычайно способным и удачливым. Даже зависть берет, хорошая такая… добрая.Сильный, умный, талантливый юноша. Самородок с фронтира. Это ведь правда, что вдесять лет тебе предложили поступить в художественное училище на Терре? Нагосударственный кошт?

– Да.

– Ты расплакался, отказался улетать, еще пару лет лепил своистатуэтки, потом забросил.

– Это не мое, Денис! Ну какой я художник, какой скульптор?Повезло случайно, победил на этой дурацкой выставке, и что?

– Дурачок. Да пусть это трижды не твое! У тебя был шансвыбраться отсюда. И куда – на Терру! Понимаешь? Пусть бы тебя отчислили черезмесяц за лень и бесталанность, все равно государство брало на себяответственность! Отправлять тебя обратно стало бы дороже, чем воспитать досовершеннолетия в метрополии! И не говори, что ты этого не понимал! Даже вдетстве!

– Понимал.

– Вот так. Потом – тебе было уже восемнадцать, верно? Когдаздесь вербовали в космопехоту? Прошел бы по всем статьям, поверь мне.

– Я хотел!

– Хотел. И сломал руку перед самой медкомиссией.

– Это не моя вина.

Денис попыхтел трубкой, глядя на разгорающиеся огни городка.Самые яркие были в здании клуба. Прав он, сейчас я туда и отправлюсь, напьюсь,и всем расскажу о своем позоре…

– Я и не утверждаю. Просто есть те, кто ловят удачу захвост. А есть те, к кому она приходит – а ее не замечают. Ты из их числа. Ужизвини.

– Это просто невезение.

– Да! Да, Алексей! Просто невезение. И оно тебя любит. Тыпосмотри на себя… двадцать лет прожил в дыре, на планете, где и пяти тысячнаселения не наберется. Занимаешься – черт знает чем! Бродишь по лесам, внадежде, что кто-то из аборигенов подарит тебе кусочек своих фекалий…

– Жемчуг – не фекалии!

– Допустим. Хоть почечные камни. Какая разница? И уж еслиначистоту… никакой ценности в нем нет. Украшение, случайно вошедшее в моду. Вотпройдет окончательно спрос на жемчуг – и на вашей планете поставят жирныйкрест. А знаешь, как это может случиться? Напишет модный репортер статью о том,что оранжевый жемчуг добывают из кишок уродливых туземцев, а цена ему – литрводы. И все! Богатые бабки поскидывают с себя жемчуга. Он ничего не будетстоить.

– Денис…

– Леша, я пять лет здесь торчу. Мы, может, и не друзья уже,но ведь хорошими приятелями остались? – Денис ухмыльнулся. – Позволено ли мнебудет сказать тебе правду? Ты ухитряешься из самой выигрышной ситуации выйти снаибольшими потерями.

Я вскочил. Денис пожал плечами.

– Чего ты добиваешься? – спросил я. – А?

– Мне подписали рапорт, – спокойно ответил Денис. – Поралепить капитанские звездочки на погоны. Послезавтра я улетаю.

– Куда? – тупо спросил я, будто это было важным.

– На переподготовку. За пять лет я отстал серьезно… нопопробую наверстать. А потом в регулярные части, – Денис искоса глянул на меня.– Видимо, на границе растет напряженность. Так что… тебе не с кем будетсоветоваться, и некому плакаться в жилетку.

– Не плакался я тебе, и не собираюсь! – крикнул я. –Проваливай! Может, кого получше пришлют!

– Да никого не пришлют, Алексей. Гарнизон опять сокращают.

– Меньше дармоедов, – огрызнулся я. – Прощай.

– Пока, Лешка.

Я шел от поста – почти бежал, а свежеиспеченный капитанДенис Огарин сидел на ракетном ранце, на котором сидеть совсем нерекомендуется, и пыхтел трубкой. Ему осталось провести всего два дня на моейпланете, и он был этому рад.

А мне, наверное, предстоит тут прожить всю жизнь. Еще летсто. Вот только чем они будут отличаться от прожитых двадцати?

– Может быть пива, Алексей?

– Нет, дядя Гриша. Коньяка.

Трактирщик Григорий и впрямь приходился мне дядей. Правда,троюродным. У нас слишком маленькая колония, почти все друг другу родственники– дальние. Поэтому на родство обращают мало внимания, разве что на прямое, мать– сын, брат – сестра…