Читать книгу "Асино лето - Тамара Михеева"

Ребята из старого палаточного «Светлячка» за ним ухаживали, заботились, сад рос и ширился, а потом… Потом построили Новый лагерь, с кирпичными корпусами и большой столовой. Обветшалые палатки списали, а сад почему-то забросили. Может быть, одним летом кто-то поленился ухаживать за ним, и он одичал.

Так до сих пор и стоит: дикий, заросший крапивой и полынью. Туда никто теперь не ходит. Страшный он какой-то, косматый. Здесь, на месте Старого лагеря, еще много есть интересного: беседка и качели, флагшток на площадке, где раньше проходили линейки, кусты акации, буйно цветущие в июне…

Но довольно! Пора нам перейти по мостику через ручей и оказаться в Новом лагере, где веселые, уютные домики, ярко раскрашенные качели, фонтанчики, скамейки, горки и песочницы, где заросли черемухи, шиповника и дикой малины. Где в пятом корпусе разместился седьмой отряд, а в нем — Прасковья Шустова, которая любит, когда ее называют просто Асей.

Ася не сразу поняла, что девочки сочли ее задавалой. Раньше с ней никогда такого не случалось. В классе Асю любили и во дворе тоже. А здесь подошла к ней Наташка Ястрова и сказала:

— Не воображай, пожалуйста, что если у тебя редкое имя, то ты какая-то особенная. Имя ничего не значит.

— Не имя красит человека, а человек — имя, — сказала отличница Болотова.

— Это еще доказать надо, что ты особенная, — продолжала Наташка.

— Да я и не воображаю, — удивилась Ася.

— Воображаешь, воображаешь. В глубине души, — настаивала Наташка. — Правда ведь, девочки? Может быть, в других местах это тебе и удавалось, но у нас тут свои правила.

Ася только плечами пожала и стала вещи раскладывать. Ее кровать стояла у окна. На подоконнике одиноко торчал в горшке засохший кустик герани. Ася протянула к нему руку, но тут же услышала:

— Не трогай, он проклят!

Большеглазая вертлявая Алена смотрела очень серьезно.

— Честно-честно! — сказала она. — Я пятый год сюда езжу, все знаю, можешь обращаться. Этот цветок уже пятьдесят лет здесь стоит, даже вожатые его не трогают. Кто дотронется — через три дня умрет! И выбрасывать нельзя. Кто выбросит — тот тоже умрет, на месте.

Ася так и застыла с вытянутой рукой. Ерунда, конечно, кто такому поверит? Но трогать все-таки не стала. Кто его знает… Вот и спи теперь рядом с проклятым цветком. А она-то сначала обрадовалась, что кровать у окна, удивилась, что никто не занял… Понятненько.

Когда пошли в столовую, все выстроились парами, а Асе пары не досталось: в отряде было одиннадцать девочек. Ну и мальчиков столько же.

— Коля, что ты стоишь? — сказала вожатая Лена. — Пары нет? А… вот Ася без пары, вставай с ней. Ну что значит «не пойду с девчонкой»? С девочкой, во-первых. Вставай, говорю, не выдумывай. Ася не кусается.

— Тетя Ася, не кусайся, а то в лоб получишь, Ася! — продекламировал Даня Щеглов по прозвищу Мартыш.

Все захихикали. Белобрысый Колька посмотрел Асе в глаза и быстро взял ее за руку.

Неоригинальные имена стали теперь такими редкими, что Колька, как и Прасковья, был один на весь лагерь. Фамилия у него была Огурцов, и он был старшим сыном директора лагеря. Только об этом никто не знал, кроме вожатых, потому что Колька не выставлялся.

У Кольки было пять братьев, и все младшие. Самому-самому младшему — Гошке исполнился недавно год, он только научился ходить и гулял по лагерю с мамой, которая работала здесь в библиотеке. Остальные братья были в отрядах: Мишка — в пятнадцатом, Степка — в тринадцатом, близнецы Федя и Петя — в восьмом. И все они были белобрысые, зеленоглазые, худые, загорелые… Похожие, как две капли воды.

— Хоть бы одну дочку мне, — вздыхал директор лагеря Василий Николаевич, тоже белобрысый и зеленоглазый. — Для разнообразия.

Все оживленно болтали, а Колька с Асей шли молча. Было как-то неловко. Вдруг Колька взял и сжал Асину руку. Ася машинально сжала его. А потом опять Колька. А потом опять Ася. Так и шли всю дорогу, руки пожимали, а друг на друга не смотрели.

Глава 3

Наташка Ястрова с первого же дня стала в отряде командиршей. Была она существом костлявым и принципиальным. В приметы не верила, девчоночьи страсти презирала, к мальчишкам и взрослым относилась с подозрением. А так как Наташка была спортсменкой, то и отряд взял спортивное направление.

«Хорошо, когда есть такие помощники, как Наташа, — с удовольствием думала вожатая Лена, шагая вместе с отрядом на футбольное поле. — Сама команду собрала, сама с тренером договорилась. А главное — ребята ее понимают и любят. Вот Полина Болотова, ведь она же совсем не спортсменка, а к футболу всей душой, потому что тянется за Наташей».

Вся мягкая и круглая, отличница Болотова вышагивала рядом с красавицей Сашей Лазаревой и, приводя все известные ей факты спортивной истории, а также пословицы и афоризмы, помогала Наташке доказывать, что девочки тоже могут играть в футбол и еще получше некоторых мужчин.

Красавица Саша в споре не участвовала. Она изучала косу идущей впереди Прасковьи. Изучение Асиной косы доставляло Саше громадное удовольствие. Было совершенно ясно, чья коса здесь самая-самая.

«Ну, она, допустим, у нее потолще, но толщина, допустим, еще не главное. Длина, допустим, главнее. И цвет! Одно дело — обычная русая коса, другое дело — золотая, как у меня». И Саша Лазарева бесповоротно решила участвовать в конкурсе красоты.

И еще один человек смотрел на Асю. Смотрел искоса, украдкой. Думал он… ну, неважно, что думал. Не будем в его мысли лезть, эти мысли сейчас такие неясные, странные, он и сам-то их не понимает. Человек этот — Колька Огурцов.

А сама Ася старалась ни о чем не думать. Вернее, не думать о футболе. Но как о нем не думать? Сейчас дойдут до поля, Наташка разобьет всех на команды, заставит мячик гонять. А Асе не хочется.

Футбол вообще какая-то дурацкая игра, Ася ее не любит. И болеть ей не хочется. Хорошо кричать: «Гол!», когда рядом друзья и настроение замечательное. А когда нет никакого настроения? Опять над ней хихикали. Ну, не совсем над ней, а над ее шляпой. Шляпа была большая, соломенная, с красной ленточкой. Ее Асе папа из Африки привез. Ася терпеть не могла головные уборы, а эту шляпу любила и носила часто. Потому что скучала по папе, который «вечно в разъездах». «Не буду обращать на них внимания», — подумала Ася. Но на нее-то как раз обращали внимание, и не замечать это было сложно. Когда пришли на поле и расселись на высоких скамейках в высокой траве, Наташка Петрова принялась ходить перед ними и объяснять правила игры в футбол. Слушала ее только отличница Болотова. Даня Щеглов схватил с Асиной головы шляпу и стал паясничать: то так примерит, то эдак, то начнет махать, как веером, то пополам согнет.

— Отдай! — крикнула Ася и бросилась на Щеглова с кулаками.

Но он увернулся и побежал, перепрыгивая через скамейки.

Все засмеялись, заулюлюкали. Жгучая обида сорвала Асю с места. Она ему покажет! Злость придала ей скорости. Но у Щеглова недаром прозвище Мартыш. У него и лицо обезьянье, подвижное, крупнозубое, и повадки — вечно он висит на каких-нибудь ветках, балках и перекладинах, скачет и прыгает, по деревьям лазает быстрее всех в лагере и умеет двигать ушами.