Читать книгу "Лили сама по себе - Жаклин Уилсон"

– С тобой скучно, Блисс! Я хочу посмотреть страшный-престрашный фильм, – сказал Бэкстер. – Давайте поставим фильм про вампиров, а потом в них превратимся и будем кусаться!

И он притворился, будто хочет укусить Блисс в шею. Та завизжала, словно у неё из шеи и вправду полилась кровь.

– В чём дело? – спросила мама, выглянув из-за двери. Она подвела карандашом один глаз и наложила тени, но второй ещё не накрасила, поэтому глаза у неё казались разной величины. – Они не хотят, чтобы я уходила, да?

– C ними всё в порядке, мам. Они просто шалят. Замолчите, вы оба! – Я запустила подушкой в Бэкстера с Блисс. – Вы же хотите, чтобы мама вышла из дома и немного повеселилась, ведь так? Ну, хотите? – спросила я, легонько пиная их ногами.

– Да, Лили, – ответила Блисс, прикрыв руками воображаемую ранку на шее.

Я пихнула Бэкстера, на этот раз посильнее, положив руку на его спичечный коробок.

– Да, иди, мама, – пробубнил он, вырывая у меня свою «машинку».

– Ну ладно, пойду, – сказала мама. – Ты присмотришь за ними лучше меня, Лили. Когда-нибудь из тебя выйдет замечательная мама.

А вот и нет, а вот и не выйдет! Никогда не стану матерью! Не буду жить ни с одним мужчиной и кучей детей, которые всё время вопят. Не выношу всех мужчин, кроме мистера Эбботта, нашего учителя. Я бы ничего не имела против брака с мистером Эбботтом, но мама говорит, что такие мужчины не женятся. Если мне не удастся заполучить мистера Эбботта, никто другой мне не нужен. Заработаю кучу денег и буду жить одна в большом красивом доме. Никто не будет кидать игрушки на пол, или проливать сок на ковер, или стучать кулаком по телевизору, пока тот не сломается. Мой дом будет чистым, как дворец. Его снимки поместят во всех журналах, и маленькие девочки будут их вырезать и вклеивать в свои альбомы, потому что мой дом будет по-настоящему красивым. Я сама его спроектирую. Вот так я заработаю кучу денег. Стану знаменитым дизайнером по интерьеру и буду вести свою телевизионную программу.

Я пошла искать бумагу для рисования, решив начать тотчас же. Бэкстер с Блисс тоже хотели порисовать, но в старом альбоме остался только один лист.

– Это мой альбом, – сказала Блисс, что было истинной правдой. Среди прочих подарков на Рождество ей подарили альбом и толстые мягкие мелки.

– Да, и ты сможешь порисовать мелком на картонной обложке, там лучше всего получается, – солгала я.

– А как же я? – спросил Бэкстер, вырывая альбом у меня из рук.

– Я думала, тебе нравится рисовать в журналах. Почему бы тебе не подрисовать всем моделям не только усы, а ещё и бороду?

И Бэкстер отчаянно заработал ручкой, украшая каждую знаменитость густой бородой и волосами по всему телу. Блисс изобразила мелом большой розовый куб с торчащими из него маленькими проволочками, подрисовав к нему ещё четыре таких же маленьких кубика. Она сказала, что это наш семейный портрет, и нам ничего не оставалось, как ей поверить.

Я села положив ногу на ногу, разложила перед собой драгоценный лист и стала проектировать дом своей мечты. Я нарисовала его в разрезе, чтобы были видны все комнаты. Я не ограничилась только гостиной, кухней и спальней. Нарисовала студию с настоящим мольбертом и гончарным кругом, музыкальную комнату с пианино и ударной установкой, библиотеку, до потолка заставленную книжными полками, зимний сад, в котором среди цветов летали бабочки, и бассейн во всю длину подвала.

Пикси осталась наблюдать за мамой, и это было здорово. Когда мы рисовали, она становилась невыносимой. Ей не нравилось, что она ещё маленькая и не умеет красиво рисовать, и она вырывала у нас из рук ручки и мелки, калякая на наших альбомных листах всякую ерунду.

Наконец, впрыгнув в комнату на одной ножке, она закричала:

– Посмотрите на маму! Посмотрите на маму! Правда, она хорошенькая?

Мама выглядела чудесно: её длинные волосы были подобраны вверх, а на лоб спадали маленькие кудряшки. Глаза были подведены как у Клеопатры[3], а губы накрашены блестящей ярко-красной помадой. Она надела узкий розовый топ, из-под которого чуть выглядывал красный лифчик, маленькую чёрную юбочку, чёрные колготки и её лучшие красные туфли на высоких каблуках.

Пикси, Блисс и я любим шаркать ногами по полу в маминых туфлях на высоких каблуках, изображая взрослых леди, решивших развлечься.

– Ты выглядишь сногсшибательно, мама! – воскликнула я, и Бэкстер заулюлюкал в знак согласия.

– Ты и вправду думаешь, что я нормально выгляжу? – взволнованно спросила мама. – Мне кажется, после рождения Пикси я слегка обрюзгла.

– Вовсе нет! Ты выглядишь потрясающе! – подтвердила я.

Мама критически оглядела свою грудь:

– С этим я ничего не смогла поделать. Там почти ничего нет.

– Засунь туда пару апельсинов, – предложил Бэкстер, покатываясь со смеху.

– Ты бы лучше помолчал, наглый маленький бесстыдник, – покачала головой мама.

Казалось, теперь, накрасившись и принарядившись, она преобразилась. Я обрадовалась, что придумала, как вернуть её к жизни.

– Иди и как следует повеселись, – сказала я.

– Ну, я вовсе не уверена, что там будет кто-нибудь из старых приятелей. Может быть, я выпью пару стаканчиков и сразу вернусь домой. Но даже если там будет очень весело, обещаю всё равно вернуться к полуночи. Я ведь не хочу превратиться в тыкву!

– Это карета Золушки превратилась в тыкву, – заметила Блисс.

«Золушка» – её любимая сказка. Каждый вечер мне приходится читать её Блисс из нашей большой книги сказок. Она всё воспринимает всерьёз.

Мама поцеловала Блисс в бледную щёку, нежно ущипнула Бэкстера за нос (он терпеть не может целоваться), подхватила Пикси и принялась её кружить, пока та не завизжала. Затем мама порывисто обняла меня.

– Спасибо, детка! – пробормотала она и умчалась на своих высоких каблуках.

Как только дверь за мамой захлопнулась, мы все на несколько секунд примолкли. В квартире вдруг стало очень тихо. Затем как-то странно и печально зазвучала музыка из фильма «Улица Коронации». Бэкстер вскочил на ноги и принялся носиться по комнате, завывая во всю мочь, как сирена на полицейской машине.