Читать книгу "Ребрендинг юродивой - Марина Алексеева"

Хотя ответы на этот вопрос лежали на поверхности. Настя никогда не торопилась и не хватала сразу то, что понравилось. Шла домой, перебирала свой скудный гардероб, прикидывала, что и с чем можно надеть, что к чему подойдет по цвету, думала, сомневалась… Потом долго выбирала фасон, несколько раз ходила в магазин и трогала, примеряла на себя понравившуюся ткань… А что ей было еще делать, если купить отрез сразу Настя все равно не могла? Приходилось копить два, а иногда и три месяца. Вот и созревала за это время в голове уже почти живая яркая модель, которую только и оставалось что воплотить в реальность, то есть сшить. Сшить очень аккуратно, буквально сто раз отмерив и один раз отрезав, потому что права на ошибку Настя не имела. Слишком велика была для нее цена этой ошибки. В прямом смысле — велика…

Сестра Насти Ольга, истекая завистью, глядя на очередное Настино творение, тоже неслась в магазин тканей, хватала несколько отрезов и влетала обратно в квартиру, горя нестерпимым желанием сотворить нечто подобное тому, что увидела у Насти. Ольга торопилась и нещадно кромсала материал ножницами. Иногда у нее что-то и получалось. Случайно. Если фасон был несложным… А чаще обрезки испорченной ткани выбрасывались в мусоропровод в тот же самый вечер — выбрасывались, чтобы не нервировать Ольгу, напоминая своим растерзанным видом об очередной досадной неудаче. С глаз долой — из сердца вон! Выбросила — и забыла! Делов-то! Настя с сожалением провожала обрезки взглядом, и только чувство присущей ей болезненной гордости удерживало от унизительной просьбы отдать ей то, что испортила Ольга. А ведь Настя могла бы что-нибудь придумать… Например, из перекошенного пиджака сотворить чудесную жилетку, просто пальчики оближешь, какую могла бы она сшить жилетку…

Настя еще раз оценила пятно на брюках. Интересно, от чего оно? Правда от чебурека, что ли? Пятно посмотрело на нее презрительно и тайну своего происхождения открывать не пожелало. Ну и ладно! Сейчас увидим, кто кого!

Настя взяла большую розовую бутылку «Ваниша», специально прикупленную для борьбы с последствиями Ольгиных выходов в Настиных вещах, и, еще раз прочитав инструкцию, щедро плеснула на пятно. Может, поможет? В рекламе обещали, что поможет, обязательно… Обидно будет, если пятно не отойдет, бутылка стоила дорого, можно было бы шоколадных конфет купить…

Конфет Насте хотелось всегда. Трюфелей, например. Или чернослива в шоколаде… Горькую жизнь необходимо обязательно подслащивать. Хоть чем-то. Почему бы и не конфетами?

— На-настя! — раздался истошный вопль из Машкиной комнаты. — На-настя! Я поспала!

Захлопнув дверцу стиральной машины, Настя кинулась к племяннице. Нужно было успеть вытащить ее из кроватки и быстро посадить на горшок. Опоздание было чревато тем, что Машкины штаны будут мокрыми и постельное белье тоже. Причем Машка, как правило, умудрялась намочить даже одеяло! Она предпочитала спать, завернувшись в него, как в кокон, заправив большую часть одеяла себе под попу, и поэтому менять в случае неудачи приходилось полностью все содержимое кроватки.

— Я поспала? — вопросительно и в то же время утвердительно заявила сонная Машка, сидя на горшке.

Сонные глазки светились надеждой на то, что спать больше не нужно и можно заняться какими-нибудь более интересными вещами.

— Поспала, поспала, — успокоила ее Настя. — Сейчас поедим и гулять пойдем. Пойдем?

Машка радостно кивнула головой и, поглядев по сторонам, потребовала:

— Дай гусеничку!

Настя дала.

— Гусеничка, я поспала, — сообщила девочка длинной красно-желтой мохнатой гусенице, которую ей привезли из Сочи Ольга с драгоценным своим мужем Стасом. — А ты поспала? Гусеничка, ты поспала?

— И гусеничка поспала, — сказала Настя и сняла девочку с горшка.

Они успели все сделать на горшок. Постель менять не придется. Уже хорошо!

Просто замечательно!

Вечер сегодня предстоял быть насыщенным. Настя должна была покормить вечно сопротивляющуюся и упирающуюся изо всех сил Машку дважды, погулять и уложить спать, это требовало невероятного терпения, выдумки, труда. Так как характер у Маши был не по-детски твердый и все, что не совпадало с ее интересами, встречалось малышкой с поразительным сопротивлением. Упиралась так, будто не поесть — это самое главное в ее жизни дело, и нужно обязательно выстоять, не сломаться и во что бы то ни стало отказаться от каши и непременно остаться голодной.

Чего бы это ни стоило!

К концу дня Настя без сил валилась на диван. Дети — это, конечно, счастье… Только — не простое… А очень сложное какое-то счастье — эти дети. Любишь их больше всего на свете, любуешься и умиляешься забавным мордашкам, неуклюжим жестам, смешным фразам и постоянно при этом чего-нибудь боишься: как бы не заболели, как бы не упали, как бы не расстроились, как бы не потерялись, как бы не обидел кто-нибудь из других, более агрессивных малышей. Сплошные как бы…

Любишь их, скучаешь, а еще почему-то при всем при этом безумно, просто неприлично радуешься, когда удается сбежать куда-нибудь хотя бы на пару часов, подкинув чадо бабушкам… Вот такой парадокс. Вот такое счастье — наши дети.

Конечно, счастье, подумала Настя, заглянув в комнату и посмотрев на серьезное, щекастое Машкино личико. Вымотавшись за день, девочка усиленно сопела, приоткрыв ротик. Конечно, как не устать, если у ребенка не жизнь, а вечный бой какой-то, подумала Настя, аккуратно прикрывая дверь.

Сегодняшний вечер прошел без особых отклонений от обычного сценария. Настя проиграла все полагающиеся роли, пережила экстремальное гуляние, одолела Машкино нежелание после этого гуляния отмываться в ванной, согласилась на мировую ничью в «Битве-2», означавшую, что Машка съест, но не все, а только половину полагающейся картошки, причем непременно руками, и — последний штрих! — уложила-таки хулиганку спать.

Свершилось!

Настя вздохнула облегченно.

Она сделала это…

Можно прийти в себя…

Своих детей у нее пока не было. Хотелось верить, что именно — пока. Хотя когда тебе уже тридцать пять, то можно и усомниться, что они когда-нибудь появятся… Да и откуда им взяться — детям-то? Одного ее желания недостаточно… А Рома ясно дал понять, что не хочет никаких сопливых малышей.

Настя вспомнила, как Машка сегодня старательно, очень волнуясь и торопясь, пыталась рассказать о том, что она гуляла с соседской собакой и сама вела ее за поводок, вспомнила, как Машка напрягалась и путала слова и как забавно при этом выглядело ее серьезное, озабоченное личико…

Настя с возмущением подумала, что Машка — вовсе не сопливый малыш, а настоящее чудо, подарок судьбы, то, ради чего стоит жить! И… И совсем непонятно, как можно вообще так говорить о детях…

Она печально посмотрела на письменный стол и на сваленную на него гору тетрадей. Тоска-то какая… Как лень проверять… Но надо… Она и так уже три дня не раздавала детям проверенные работы. Все говорила — завтра, завтра… Теперь вот не только эту кучу разгребать, а еще и за три прошедших дня потом придется проверять.